Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Дорогие коллеги, я не сомневаюсь, что вы пытались проникнуть в тайну этих номеров, которые, подобно сфинксам, на протяжении многих столетий охраняли анонимность запечатанных книг. Мне почти сразу удалось обнаружить, что эти номера не имели ни малейшего значения и были проставлены совершенно случайно во время последней переписи, когда на папском престоле восседал Лев XIII. Я сказал «совершенно случайно», потому что, само собой разумеется, этих папок никто не открывал и никакой системы нумерации не существовало, просто прежние номера заменили новыми, расставив их согласно размещению папок на полках. Что же касается первоначальных номеров, которые датировались самыми различными эпохами, а посему могли бы дать нам какой-то ключ к разгадке, то их просто выбросили за ненадобностью, причем не было сделано никакой попытки сохранить о них память.

Сальва отпил большой глоток, громко крякнул, как и следовало ожидать, и продолжал:

— Тогда мне пришла в голову мысль поискать в картотеке «Vitae patrum», которая, как вам известно, доступна для посетителей и находится в зале номер двенадцать, связанном с именем Иоанна XXIII. Там я нашел «Historia monachorum in Aegypto» [10] «История монахов в Египте» (лат.). Руфина, «Liber Geronticon» [11] «Книга старцев» (лат.). Паскаса из Думи, «Liber vitas sanctorum patrum orientalium» [12] «Книга святых житий восточных отцов церкви» (лат.). астурийца Валерио дель Бьерцо, книги слишком старые, чтобы помочь в нашем поиске. Тогда я сосредоточил свой интерес на составителях легенд, вышедших из среды доминиканцев. Я предположил в качестве гипотезы, что наш «Сильвестр» принадлежит к произведениям этой группы — в качестве примера я мог бы, скажем, назвать «Epilogus in gesta sanctorum» [13] «Эпилог во святых деяниях» (лат.). Бартелеми де Транта.

— Неужто вы полагаете, — сердитым голосом прервал его Стэндап, — что мы не искали в этой картотеке? Да ведь все мы здесь наверняка знаем, что там нет ни единой карточки, на которой значилось бы имя Сильвестра!

— Конечно, — спокойно ответил Сальва, с безмятежным удовольствием раскуривая одну из своих ужасных сигар. — Но и я вовсе не надеялся его там найти. Зато я задался вопросом, а не спрятано ли наше «Житие» под другим заглавием? С этой мыслью я систематически просмотрел все картотеки, что стоило мне трех недель механической и скучной работы, до тех пор, пока не обнаружил, что на одной и той же карточке были выписаны две ссылки. Речь идет о «Scala Coeli» Иоанна Гоби, которая находится в папке под номером В-83276. Но над этими цифрами были выписаны другие, которые, по всей очевидности, принадлежали старой нумерации, существовавшей еще до Льва XIII.

— Итак, вы считаете, — воскликнул Стэндап, вскочив со стула, — что этот второй номер соотносится с нашим «Житием»? Но что вас натолкнуло на эту мысль?

— Второй номер — это Leg. Bas. 666,— объяснил Сальва загробным голосом.

— Что вы сказали?

Монсеньор Караколли оторвался от созерцания горшочка Марии Магдалины и, внезапно вернувшись с картины Рафаэля в библиотеку папского клуба, буквально остолбенел от удивления: 666 — число Зверя! Число, которое в одиннадцатом веке использовали для того, чтобы заклеймить произведение, в высшей степени безбожное! Но ведь человеческая память не сохранила ни одного случая, когда бы удалось обнаружить документ подобного рода. После того как эти богомерзкие сочинения клеймили печатью позора, они попросту сжигались. И вот здесь, в эту самую минуту, профессор Сальва объявил, что в папке «Scala Coeli» спрятана одна из этих скандальных рукописей. «Житие святого Сильвестра», которое он, высокий прелат римской курии, так долго искал, оказалось произведением дьявольским! Но этим святым человеком уже овладело необычайное возбуждение. К такому приятному событию, как открытие давно искомого текста, добавился острый привкус запретного плода.

— А вы не ошиблись? — пролепетал он.

— Невозможно! — объявил Стэндап.

— Вы сказали «Leg. Bas.»? — продолжал Караколли, чье возбуждение как будто подпитывалось полным поражением англичанина. Leg. — это «легенда», Bas. — Базофон, а ведь именно так звали Сильвестра до его крещения! Об этом свидетельствует Венсан де Бовэ в «Зеркале истории».

— «Потерянное жизнеописание Сильвестра, чьим языческим именем было Базофон…» — процитировал Сальва. — А Родриго де Серето писал в своем сборнике житий: «Этот Сильвестр, которого не следует смешивать с Базофоном…» Как видите, я сверял свои предположения с известными документами. Сколько исследователей ломали головы над тем, кем же был этот персонаж, наделенный таким необычным именем! И вот мы натолкнулись на номер шестьсот шестьдесят шесть, а это неоспоримо свидетельствует о том, что нам наконец удалось обнаружить рукопись.

— Да ведь такого просто не может быть! Поразительно! — воскликнул Стэндап.

— Это баснословно, удивительно, incredibile [14] Невероятно (ит.). , — изрек нунций, уже не в состоянии сдерживать себя. — Я немедленно в библиотеку!

Вот так Караколли отправился в зал Льва XIII и, открыв там папку В-83276, обнаружил вместе с копией «Scala Coeli» Иоанна Гоби рукопись «Жития святого Сильвестра», которую он разыскивал в течение тридцати двух лет.

Его Высокопреосвященство кардинал Алессандро Бонино, префект Святой Конгрегации Обрядов, принял делегацию в тот же вечер. Это был настоящий гигант, тучный, властный, привыкший изъясняться кратко и точно. Будучи наследницей Инквизиции, Святая Конгрегация считала своим долгом следить за соблюдением строгих правил доктринальной ортодоксии. Более того, будучи издателем газеты «Оссерваторе Романо», кардинал лепил своими длинными и утонченными пальцами самое этику Церкви.

— Ваше Высокопреосвященство, — начал нунций Караколли, — наши поиски рукописи «Жития святого Сильвестра» увенчались успехом благодаря умозаключениям присутствующего здесь профессора Сальва.

Сальва приветствовал кардинала легким наклоном головы. Впервые за свою многолетнюю деятельность ему пришлось выполнить прямой заказ Ватикана. Совершая свои подвиги, он изъездил весь мир — от Манхеттена до Лондона, от Китая до Амазонии. Он согласился расследовать «Дело Сильвестра» больше потому, что ему хотелось поближе познакомиться с жизнью папского двора, а вовсе не из интереса к этому бесследно пропавшему документу, хотя бы от него и исходил запах серы. Те читатели, которые до сих пор не имели случая встретиться с профессором Сальва, могут утешиться тем, что в этом повествовании они увидят его за работой, которая позволит ему сделать довольно любопытные дедуктивные выводы, один образец из которых они уже смогли воочию оценить.

Прибавим к этому, что по своему физическому сложению Сальва весьма напоминает Уинстона Черчилля с примесью Орсона Уэллса 80-х годов, а по мышлению — Огюста Дюпена, усиленного математическим дарованием Льюиса Кэрролла. Некоторые умы не измеряются только своим интеллектуальным потенциалом. Когда Эйнштейну предлагали тесты, он решал их на уровне идиота. А сколько блистательных государственных деятелей, первенствующих во всем, увенчанных высокими университетскими знаниями, являются довольно мелкими умишками, пригодными разве что заведовать магазином самообслуживания либо управлять какой-нибудь сельскохозяйственной фермой, но уж во всяком случае не делами, имеющими касательство к судьбам науки. И наоборот, часто случается, что лентяи, любители погреться у батареи в глубине класса, те самые, которые на переменах слонялись без определенной цели на школьном дворике, впоследствии становятся изобретателями, творцами новых идей, удивительно глубокими художниками и артистами, предметом зависти для тех, кто когда-то во всем их превосходил.