Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Профессор! Профессор! Мы ее нашли! Мы ее обнаружили!

С такими криками и в до крайности возбужденном состоянии ворвался в клуб, где до его появления царила глубокая тишина, апостольский нунций монсеньор Караколли. Конечно, никому не было позволено шуметь в зале, где посетители обычно предавались глубоким размышлениям, смаковали «Фернет Бранка» [1] Популярный в Италии сорт ликера (здесь и далее прим. переводчика). и читали «Оссерваторе романо» [2] Официальная газета папского престола. , но еще поразительнее, что нарушил этот неписаный закон не кто иной, как один из членов Римской курии.

К счастью, в эти полуденные часы папский клуб был почти совершенно пуст. И только профессор Адриан Сальва, который сидел, глубоко погрузившись в одно из знаменитых кожаных кресел библиотеки, стал свидетелем этого невиданного нарушения господствующих здесь правил приличия. Что же касается двух слуг во фраках и белых перчатках, то они, даже если и были удивлены, ничем этого не обнаружили.

Лицо нунция было окрашено в тот же розовато-лиловый цвет, что и его сутана, и в этом прохладном месте являло неоспоримое доказательство знойной жары, которая господствовала на улице. И как бы старательно ни утирался почтенный прелат носовым платком, который своими размерами не уступал платку ярмарочного торговца, пот обильными струями истекал изо всех пор его кожи, свидетельствуя о том, что не только полуденный зной был причиной такого обильного потоотделения. Дело в том, что апостольский нунций бежал. А чтобы апостольский нунций бросился бежать, надо или поджечь Ватикан, или сделать сногсшибательное открытие, грозящее разрушить самые устои папского престола.

— Что случилось? — спросил Сальва, выпуская изо рта струю тошнотворного дыма — профессор курил одну из своих печально знаменитых мексиканских сигар.

— Пых! Пых! — запыхтел нунций, которому никак не удавалось отдышаться.

— И в чем же все-таки дело? — настойчиво поинтересовался профессор, которого начало уже немного тревожить странное поведение Караколли.

— Трактат… То есть я имею в виду «Житие»… «Житие Базофона»… То есть я хотел сказать, «Житие святого Сильвестра»… Профессор! Мы его нашли!

Сумев, хотя бы вот так путано, объяснить причину своего возбуждения, монсеньор Караколли совершенно неожиданно разразился веселым смехом, а это, бесспорно, свидетельствовало о том, что его обычное душевное равновесие серьезно нарушено. Не помню, отметили ли мы, что это был человек маленького роста и очень тучный? Надеюсь, читатель понял это из того, как обильно потел апостольский нунций. Ведь давно известно, что люди высокие и худые гораздо суше, нежели пузатые, а следовательно, их потовые железы выделяют жидкость более экономно. Как бы там ни было, округлость епископа считалась необходимым условием дипломатической сноровки, так как худые, по мнению критически настроенных лиц, слишком похожи на Торквемаду и других столпов Святейшего Престола, которые давно вышли из моды.

— Понятно, — сказал Сальва. — А где оно было — в папке «Scala Coeli» [3] «Небесная лестница» (лат.). Иоанна Гоби, не так ли?

— Вы совершенно правы, в «Scala Coeli». Как вы и предполагали. Che prescienza [4] Какое предчувствие (ит.). ! А мы сколько лет искали ее в «Патрологии» Миня и в апокрифах! О глупцы! Как непростительно, как по-идиотски мы ошибались!

С этими горестными причитаниями нунций опустился всем своим исполненным тучного достоинства телом в одно из знаменитых кресел — оно стояло как раз напротив не менее известного в своем роде кресла, в котором утопал профессор.

— Успокойтесь, — произнес последний, откусывая кончик «Чилиос и Короны» [5] Марка сигар. (он получал их из Оаксаки в пакетах по сотне штук). — «Житие Сильвестра» не могло находиться нигде, кроме как в самом очевидном месте, до такой степени очевидном, что никто не догадался бы там его искать. Это принцип «украденного письма», открытый еще Эдгаром По.

— Кто украл письмо? — осведомился прелат, чьи литературные познания, впрочем, достаточно глубокие, никогда не пересекали границу тринадцатого века и которому вдобавок стоило таких усилий сообщить необычайную новость, что в его мозгу на какое-то время образовался абсолютный вакуум.

К счастью, именно в эту минуту один из слуг во фраке и в белых перчатках почтительно наклонился к Караколли, чтобы спросить его, чего он изволит пить, каковое обстоятельство помешало профессору дать пространную лекцию по англосаксонской литературе. Хотя вопрос официанта во фраке имел чисто символическое значение, поскольку всем было хорошо известно, что нунций, как и все члены понтификального клуба, никогда не заказывал никакого другого напитка, кроме «Фернет Бранка», на что уважаемый читатель, надеюсь, уже обратил свое внимание.

Пожалуй, мы сделаем здесь короткое отступление, отнюдь не излишнее, рассказав о свойствах вышеупомянутого напитка, который иные лица имеют неосторожность критиковать, находя его горький привкус отвратительным. Однако когда распространился слух, что Святейший Отец каждый вечер, после молитвы и прежде чем лечь в постель, выпивает стакан этого укрепляющего зелья, весь папский двор почел своим долгом последовать его примеру. Что это было — своеобразный способ причащаться или прием лекарства? Но факт остается фактом: никто не мог вступить в клуб «Agnus Dei» [6] «Агнец Божий» (лат.). , не приняв правил этого ритуала. Благородное зелье разрешалось разбавлять мятной или содовой водой. Зимой его разогревали до кипения и пили с лимоном. Кое-кто тайком смешивал его с кока-колой или с ромом. Несколько редких фанатиков предпочитали употреблять его с пивом. Сальва, чье мягкое нёбо с давних пор было развращено смакованием дыма от сигар «Чилиос», дул его, как дуют русские водку — одним глотком опрокидывал полный бокал и громко крякал от удовольствия.