Марина Серова - Заложники греха

– Вы должны понять, что я человек занятой, – продолжил он. – И мое время расписано буквально по минутам. Я специально выделил окно, чтобы встретиться с вами.

– Послушайте, – перебила на сей раз я. – Я вижу, что вам тоже мало что говорит моя фамилия. Не знаю, где и от кого вы вообще ее слышали, но если бы потрудились узнать обо мне получше, то поняли бы, что я тоже человек занятой. И мое время также стоит дорого. И прежде чем назначать мне встречу, неплохо было бы выяснить, есть ли оно у меня, это самое время, а главное, желание с вами встречаться.

Воропаев был вынужден взять еще одну паузу.

– Евгения Максимовна! – заговорил он на тон ниже. – Я вас понял и приношу свои извинения. Но поймите, обратиться к вам меня заставило не простое любопытство, а важное дело. К тому же срочное. Возможно, это вопрос жизни и смерти. И я, как вы понимаете, весьма этим обеспокоен. Только поэтому я позволил себе… несколько больше, чем полагалось. Еще раз извините. Я не стану интересоваться вашими планами, я лишь прошу вас – если их можно скорректировать, сделайте это, пожалуйста. Я буду вам очень, очень признателен, – подчеркнул он.

Я нахмурилась. Планы, конечно, можно было скорректировать довольно легко – планы-то мои, а хозяин, как известно, барин. Вопрос лишь в том, что барину совершенно не хотелось их корректировать… Барину хотелось лежать на диване и смотреть кино.

Однако здравый смысл все же победил. Воропаев как-никак чиновник, по нашим тарасовским меркам, довольно высокого уровня – почему бы мне не обзавестись дополнительным полезным знакомством? Все-таки это не обычный бизнесмен, которых пруд пруди. Такими знакомствами лучше не разбрасываться. Мало ли! Сегодня я ему пригожусь, завтра, глядишь, он мне. И деньги, кстати, сколько бы их ни было, лишними никогда не бывают. Особенно во времена экономической нестабильности. Так что пусть лучше будут с излишком, чем с недостатком.

– Ну что ж, – вздохнула я в трубку. – В принципе, я могу скорректировать свои планы, хотя это доставит мне дополнительные неудобства.

– Я все компенсирую! – заверил меня Воропаев.

– Ладно, хорошо. Где вы хотите встретиться?

– А приезжайте сразу ко мне! – заявил Воропаев.

– Давайте для начала все же обсудим детали, – возразила я. – Может быть, мы и не договоримся? Я же ничего не знаю о вашем деле! Подробностей вы не сообщаете, и даже общих черт…

– Вот у меня и обсудим! – Воропаев был настроен решительно. – Я убежден, что мы договоримся. Дело вам по плечу.

Я чуть задумалась и уточнила:

– К вам – это куда?

– Октябрьское ущелье. Там одна дорога. На подъезде к поселку вас встретят и проводят.

– Ну хорошо, – согласилась я. – Но предупреждаю: если ваше дело окажется для меня… неприемлемым, я тут же уезжаю с компенсацией трат моего времени.

– Разумеется, – сказал Воропаев. – Разумеется.

Я отключила связь, слегка ощущая себя мелочной меркантильной стервой, ведь мое драгоценное время было посвящено отнюдь не важным делам и в особой компенсации не нуждалось. Но лишь слегка, поскольку, как ни крути, а ценно-то не только рабочее время, но и свободное. И, возможно, оно как раз и более ценно. Так что я не долго терзалась угрызениями совести, а быстро переоделась в удобную одежду, побросала в сумку все необходимые вещи для работы на случай, если мы с Воропаевым заключим трудовое соглашение, и направилась к выходу.

Тетя Мила, услышав мои шаги в прихожей, тут же появилась там. Как я поняла, ток-шоу уже закончилось, и тетушка спешила поделиться со мной эмоциями.

– Нет, ты представляешь, Женя, что там открылось? – с выражением вселенского ужаса обратилась она ко мне.

– Неужели третий глаз у всей аудитории? – надевая кроссовки, спросила я.

– Вот ты, как всегда, иронизируешь! – упрекнула меня тетя. – А там такое! Оказывается, эта девушка, сестра, не родная дочь, а приемная! Представляешь? То есть она, даже не подозревая об этом, всегда интуитивно это чувствовала!

Я не стала уточнять, какая именно из сестер оказалась приемной, вместо этого сказав:

– Тетя, я отъеду ненадолго по делам.

Тетя Мила, погруженная в свои впечатления, только сейчас обратила внимание на мои сборы.

– Ой, Женечка, а куда же ты на ночь глядя?

– Встреча с клиентом, – неопределенно ответила я.

– Это по поводу швейной машинки? – сделав неожиданный вывод, обрадовалась тетя. – Ой, как хорошо! Ты им скажи, что машинка в идеальном состоянии! И если станут снижать цену, больше пятисот рублей не уступай, хорошо?

Я про себя вздохнула. Если честно, я бы отдала эту машинку даром и даже еще приплатила бы тому, кто согласился бы ее забрать. Этот монстр занимал чуть ли не треть тетиной комнаты, к тому же регулярно по субботам его приходилось двигать, чтобы основательно помыть пол (тетина прихоть, по мне так стояла бы она себе и стояла, а помыть можно и вокруг), так вот, двигать это неподъемное страшилище тете было не под силу, так что несложно догадаться, кого она звала в помощники. Каждую неделю я, кряхтя и матерясь сквозь зубы, двигала сооружение, которое царапало пол и оставляло вмятины на линолеуме, потому что как ни старайся поставить его аккуратно на то же место, ничего не получалось, и вмятины все время возникали в новых местах. Так что идея с продажей машинки мне очень нравилась, вот только я сильно сомневалась, что найдется желающий приобрести этот гроб на колесиках за три с половиной тысячи рублей, как запросила за него тетя.

– Это не совсем насчет машинки, тетя, – постаралась я сделать так, чтобы горечь разочарования не была для тети Милы слишком сильной. – Все, я побежала!

Тетя поцеловала меня на прощание, у дверей давая последние наставления и скрепя сердце разрешая скинуть еще две сотни. Кивая ей, я наконец-то выскочила на лестничную площадку и направилась вниз, к своей машине. Сев за руль, я поехала в сторону улицы Шелковичной, откуда лежал путь в Октябрьское ущелье.

Этот район был одним из удаленных: улица Шелковичная неуклонно вела вверх, и самые неудачливые из жильцов микрорайона обитали на верхотуре, откуда виден был весь город, а с правой стороны тянулся обрыв, огороженный бетонной стеной от греха подальше. Жили здесь простые смертные в панельных пяти– и девятиэтажках, построенных лет сорок назад.

Левая же сторона еще недавно являла собой дикие незаселенные дебри. Но где-то с середины девяностых годов начала обустраиваться: там появилась дорога, стали возводиться двух– и трехэтажные коттеджи с высокими заборами, за которыми обитали сильные города сего. В основном это были бизнесмены, газовики, чиновники и прочие счастливчики. Постепенно район превратился в закрытый поселок. Вот в этом поселке и проживал руководитель бюджетного отдела Константин Юрьевич Воропаев.