Казимеж Квашневский - Гибель судьи Мрочека

— Хорошо, — сказала она тихо, еще не полностью уверенная, но в душе счастливая, что сможет навсегда выехать отсюда. — Уже поздно. Десять почти. А мы еще даже не ужинали. Я что-нибудь приготовлю…

На минуту замолчали, прислушиваясь к настойчивому звонку телефона, усиленного вечерней тишиной.

Мрочек подошел к аппарату.

— Да. Слушаю. — В голосе его не слышалось напряженности, но Галина видела, как старался он сейчас быть спокойным. — Что?.. Нет, почему! Еще не спим. Наоборот, вот жена собирается ужин готовить… Да, видимо, это варшавская привычка. Дома всегда ложимся поздно… Что?.. Но мы бы не хотели доставлять вам хлопот в такое время, — взглянул на Галину и скорчил мину, которая должна была бы означать, что не знает, как вести себя в этой ситуации. — Да, спасибо большое, но… Понимаю, завещание… Оно у вас дома? Может, было бы даже лучше ознакомиться с ним сегодня, так как завтра вечером хотели бы… — он замолчал. — В таком случае заскочим на минутку, потому что вам, вероятно, тоже утром рано вставать… Да, спасибо…

Положил трубку.

— Гольдштейн приглашает нас на ужин, — сказал Тадеуш. — Хочет заодно и прочитать

дядино завещание.

— Но мы знаем его содержание, твой дядя писал, об этом недавно…

— Это так, но одно дело знать содержание, а другое — увидеть документ, который Гольдштейн должен нам вручить или зачитать, — так принято. А в какой форме это делается — не знаю. Никогда не имел дела с завещаниями.

— Боже, а я, — коснулась рукой волос, — даже не причесана. Думала, уже будем ложиться спать…

— Долго там не засидимся. Да и мне кажется, надо все-таки зайти к нему. Это сбережет нам массу времени. Уладим все сейчас, и, может, завтра утром и уедем.

— Ты скажешь ему, что завтра уезжаем?

— Скажу ли? Вполне возможно…

— В таком случае, почему бы нам не уехать сегодня? — сжала руками виски. — Голова раскалывается…

— Сегодня? — он мгновение постоял, прищурив глаза. — Хорошо! Но это значит, что должны все приготовить, перед тем как идти к нему. Как хорошо, что у меня достаточно бензина! Подожди, сейчас… Ну да, упакуем вещи и сразу отнесем в машину, а затем сходим к Гольдштейну и — в путь. Напишем ему доверенность, чтобы всем тут распоряжался. Да?

Лихорадочно приступили к сборам, беспорядочно засовывая вещи в чемоданы. В темноте перенесли их в машину. Галина вернулась в дом. Муж быстро уложил чемоданы на багажник, затянул ремни и пошел вслед за ней. Нашел жену на кухне. Была очень бледная, но аккуратно причесанная, даже губы слегка подвела помадой. Вскочила, когда вошел:

— Пошли! Я боялась здесь… оставаться одной в этом доме…

— Чего ты так боялась?

— А хотя бы того, кто унес отсюда скелет.

— Д — да, — Тадеуш пропустил ее вперед на темное крыльцо, запер входную дверь и положил ключ в карман. — Как-то не верится во все это. Будто спишь и ждешь, когда сон окончится. — Взял ее крепко под руку, и они направились к калитке. — Неужели все это действительно происходит?

— Да с нами! — слабо улыбнулась в темноте. — С такими обыкновенными людьми, которые совсем не искали приключений…

Тадеуш открыл калитку. Оказались на узкой, окутанной мраком безлюдной аллее. Пересекли ее и стали перед калиткой на противоположной стороне. Мрочек поднес было руку к звонку, но пока тронул его, калитка отворилась.

— Прошу… — сказал Гольдштейн, впуская молодых супругов.

Войдя в комендатуру, капитан заперся на ключ в кабинете, открыл шкаф, высвободил несколько полок и осторожно разложил на них фрагменты своей необычной ноши. Зажег сигарету и потер лоб рукой. Волосы были еще влажные.

Утром отдаст все это на экспертизу. Узнает, надо думать, когда этот тип погиб, может, даже удастся определить, при каких обстоятельствах пробыл столько лет в этом тайнике. Но это были вопросы, которые придется решать не в первую очередь.

Запер шкаф, сунул ключ в карман и вышел в соседнюю комнату.

— Иду домой, — сказал дежурному милиционеру. — Еще не поздно, видимо, до полуночи буду читать. Будите меня лишь в случае, если случится что-то действительно серьезное.

— Есть, шеф!

— Спокойной ночи…

Ночь была душная. Может быть, опять будет гроза? Запустил мотор и поехал.

Жил около комиссариата. Мотоцикл поставил перед домом, на втором этаже которого у него была комната. Свет уже погас чуть ли не во всех окнах. В маленьком повятовом городке, где не происходило ничего интересного, кроме свадеб, крестин и похорон, люди заблаговременно укладывались спать. А впрочем…

Открыл входную дверь и медленно стал подниматься по лестнице. На площадке остановился. Нет, не для того, чтобы посветить, знал здесь каждую ступеньку наизусть и даже любил идти в темноте. Да и через окно лестничной клетки пробивался слабый свет с улицы.

Стоял минуту неподвижно, затаив дыхание и беззвучно шевеля губами. Тряхнул головой. Но непонятное ощущение, что так неожиданно охватило его несколько секунд назад, не исчезало. Что-то тут было не так.

Медленно поднялся остальными ступеньками и оказался перед дверью своей комнаты. Вытащил ключ из кармана.

Что бы это было? Что-то незначительное, услышанное сегодня. Кем-то сказанное, хотя и не могло быть сказано. Не могло?.. Снова тряхнул головой. Вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь.

Да, это была чья-то фраза. Фраза, высказанная сегодня. И осталась она в подсознании, близко, почти осязаемая. И одновременно окутанная мраком.

Но кто? Где? Когда?

Направился в ванную. Включил теплую воду. Журчание ее сейчас, пока еще ванна не наполнилась, раздражало. Вернулся в комнату. Сел на тахте. Что это было? Что?

Потянулся за листом бумаги. Старательным каллиграфическим почерком вывел:

«1. Первое и для меня самое важное: судью Мрочека могли убить. Если да, то кого можно заподозрить в этом?

а) Францишек Скорупинский, сосед судьи, или его жена, или оба.

Мотив: судья когда-то приговорил его к заключению. Возможность мести. Мысль о мести могла зародиться у Скорупинского потому, что их усадьбы находятся по соседству. Он хорошо знал привычки Мрочека, мог легко, не замеченный никем, всыпать ему что-либо в бутылку с молоком, которая стояла на крыльце, пока судья еще спал.

Что говорит против этого? Скорупинский не похож на того, кто сумел бы так разумно подготовить яд, который бы не вызывал смерть сразу, а позволила судье поплыть в море. На это может решиться тот, кто знаком с медициной. Хотя тут ничего не известно… Кроме того, я не вижу связи между Скорупинским и скелетом…»

Желеховский на мгновение сомкнул веки, потом взял второй лист и быстро записал:

«Если Мрочеки говорили правду, то:

1) скелет они нашли прошлым вечером;