Джеймс Чейз - Том 17. Гроб из Гонконга. Предоставьте это мне. Алмазы Эсмальди

— Входите, — радушно сказал он. — Не помню, чтобы когда-нибудь меня посещала столь очаровательная особа.

Он пропустил ее в салон, серый от пыли.

— Извините, что здесь не очень чисто. Я давно потерял жену, а сам терпеть не могу домашней работы. — Он расстелил газету на кресле. — Садитесь, теперь вы ничем не рискуете. У вас очень красивое платье, будет жалко, если оно испачкается.

Мэри села и достала из сумочки деньги, паспорт и снимки. Совершенно случайно ее взгляд задержался на правой руке старика, забинтованной до самого локтя.

— Вы поранили руку?

— Да, вчера порезался, но не очень сильно. Но в моем возрасте любая рана опасна. Теперь скажите мне, чем я обязан удовольствию видеть вас?

— Я пришла по поручению мистера Бордингтона, — ответила Мэри и положила на стол деньги, снимки и паспорт. — Он рассчитывает, что вы сможете выполнить его заказ достаточно быстро.

Власт полистал паспорт, потом с извиняющимся видом развел руками.

— Едва только моя рука заживет, я обязательно сделаю это. — Он пересчитал деньги и удовлетворенно кивнул головой. — Это будет довольно скоро.

— Когда примерно? — спросила Мэри с беспокойством.

— Недели через две.

— Но это очень срочно! — Девушка сжала кулаки. — Его уже ищет полиция!

Длинные пальцы Власта сжали подбородок, лицо омрачилось.

— Я очень огорчен, но не смогу взяться за работу раньше, чем через две недели. Уверяю вас, сейчас я просто не в состоянии…

"Две недели! — подумала Мэри. — Я не смогу столько дней держать его у себя!"

— Значит, раньше не получится?

— Ну что вы! Нужно сделать все так, чтобы и комар носа не подточил. Любая ошибка чревата самыми серьезными последствиями. Нельзя подвергать мистера Бордингтона риску.

Мэри некоторое время сидела без движения, потом поднялась.

— Скажите ему, что я весьма огорчен, — старик тоже встал. — Не хотите ли чашечку кофе?

— Нет, нет, спасибо, — она направилась к двери.

Власт со вздохом уселся в свое пыльное кресло. Рука сразу же заныла. Надо будет сходить в больницу сегодня же…

Оставшись один, Бордингтон осмотрел квартиру Мэри. Она состояла из довольно большой гостиной, удлиненной альковом, крохотной кухоньки и ванной комнаты. Окно выходило на балкон. Напротив находилась стена церкви. Если кто-либо зайдет вдруг сюда, балкон послужит отличным убежищем.

Бордингтон сунул чемодан под диван, потом уселся в кресло. В углу гостиной возвышалась деревянная скульптура — ангел, стоящий на коленях. Он встал, чтобы рассмотреть ангела поближе, но тут на лестнице за дверью послышались шаги. Моментально среагировав, англичанин выскочил на балкон и прижался к стене. Его пальцы нащупали револьвер, висевший в кобуре под мышкой.

Он услышал, как повернулся ключ в замке и, вытянув голову поверх цветущего куста, увидел Мэри, растерянно оглядывающую пустую комнату. Бордингтон поспешно покинул свое убежище.

— Я… я думала, что вы ушли, — произнесла девушка неуверенно.

Бордингтон с горечью улыбнулся. Мэри была неважной актрисой и с трудом скрывала свои чувства.

— Нет, я не ушел, а только прятался. Я услыхал шаги на лестнице… Итак, когда Власт сделает мне паспорт?

— К несчастью, он порезал себе руку. Так что раньше чем через две недели он вряд ли сможет взяться за работу.

— Две недели!!! Но это же невозможно!

— Разумеется, но что поделаешь, если он совсем не владеет рукой, — она помолчала немного, потом взорвалась. — Вы не можете оставаться здесь так долго! Вам немедленно надо уходить! Я не могу держать вас здесь!

Бордингтон закрыл глаза. Две недели!.. За этот срок Малих, несомненно, сумеет отыскать его. Уйти… но куца? Положение совершенно безвыходное. Мэри — его единственное спасение.

— Прошу вас, уходите, — девушка была на грани истерики. — Ну что вы стоите, как истукан?.. Берите чемодан и уходите!

— Если я уйду, — медленно начал Бордингтон, — то, как вы понимаете, далеко уйти не смогу. Я далеко не герой. Понадобится совсем немного времени, чтобы я заговорил. Сколько времени после этого вы будете оставаться на свободе?.. Будет лучше, если я останусь здесь. Для вашей же безопасности.

Мэри в отчаянии смотрела на него, постепенно сознавая, что Бордингтон прав.

— Тогда придется уйти мне. Я поживу у приятельницы.

— Не будет ли это с вашей стороны неосторожно? — Бордингтон дрожащей рукой закурил сигарету. — Ведь ваша подруга, несомненно, захочет узнать причину такого странного поступка.

Не отвечая, она продолжала сидеть, в отчаянии сжимая руки.

— Послушайте, я стараюсь быть реалистом, — продолжал он. — Нужно трезво смотреть на вещи. Если я окажусь за решеткой, следующая очередь будет вашей.

Мэри подняла глаза, лицо ее было бледно, губы дрожали.

— Почему вы пришли ко мне? Я была в безопасности до встречи с вами… Вы думаете только о себе, эгоист несчастный…

— Даже если бы я здесь и не появился, — перебил ее Бордингтон, — вы вряд ли остались бы в безопасности. Так что выхода нет — я останусь у вас до тех пор, пока не будет готов паспорт.

Оскар Брикман прилетел в Прагу два дня назад. Остановившись в скромном отеле, он изображал из себя богатого американского туриста. Одно из первых мест, которое он посетил, был клуб "Альгамбра". Он с удовольствием посмотрел выступление Мэри, отметив время выхода на сцену девушки и время, когда она ушла из клуба.

Брикман ничего не понимал в музыке, но фигуру девушки смог оценить по достоинству. Он также осмотрел дом, в котором она жила. Его острый взгляд отметил все мало-мальски важные детали. Заглянув в подъезд, Брикман убедился, что в доме нет ни привратника, ни лифта.

Накануне вечером он получил шифрованную телеграмму от Дорна, в второй сообщалось, что Гирланд получил визу на въезд в Чехословакию и должен вылететь в Прагу на следующее утро.

В то время, когда Мэри исполняла свой номер в "Альгамбре", Брикман взял пакет с тридцатью тысячами долларов и покинул отель. Он пешком добрался до дома Мэри. В этот поздний час улицы были почти пустынны, а редкие прохожие, в основном туристы, пялились на местные достопримечательности.

Он вошел в подъезд и спокойно поднялся по лестнице, не стараясь даже как-то приглушить свои шаги. Он был слишком опытен, чтобы принимать ненужные меры предосторожности.

Два прошедших дня были сущим испытанием для Бордингтона. При малейшем шуме снаружи он прятался на балконе. Мэри старалась проводить максимум времени вне дома, просиживая целыми днями в кафе или кинотеатрах и возвращаясь домой только для того, чтобы переодеться и приготовиться к выступлению в клубе. Она простыней отгородила альков, где стоял диван. Вернувшись домой, она обменивалась с ним несколькими фразами, затем задергивала занавеску и ложилась в постель. Бордингтон проводил ночи в кресле. Рано утром Мэри вновь оставляла его одного. Все было бы намного проще, если бы она проявляла по отношению к нему хотя бы немного теплоты. Но она оставалась далекой и недоступной. Час назад она ушла в клуб, но запах ее духов все еще витал в воздухе.