Марина Серова - Любовница года

Признаюсь, Вова произвел на меня впечатление не слишком лучезарное, и, анализируя его возможную причастность, я не была стопроцентно объективной.

Между тем мой кофе «дозрел», и я перешла к Тоше.

Тоша производил впечатление человека веселого и бесшабашного, с которым профессия охранника даже как-то не очень сочеталась. Тем не менее причины досадить Артемьеву мог иметь и он. Его девушку, первую на деревне красавицу, превратили в прыщавую уродку. И как бы там ни было, а Смирнов, вытуривший его с работы, сейчас в тюрьме, и это Тоше не может не нравиться. Кроме того, как близкий друг Милы, он, несомненно, знал обо всех сплетнях, ходивших в недрах конкурса красоты. Что за беда, если Мила не сомневалась, что все подстроила коварная Оксана? Ведь для большинства-то виновником прыщей все равно являлся Артемьев.

Все эти факты, несомненно, свидетельствовали «против» Тоши. «За» было только то, что прыщи на теле любимой девушки все-таки не повод для такого преступления, как убийство. Но это слабое возражение было легким перышком в сравнении со стотонной глыбой, лежащей на другой чаше весов в виде отсутствия у Тоши алиби. Где он находился в тот вечер? Вот это действительно интересный вопрос. А мотив…

Вова и Тоша – хорошие знакомые, возможно, даже друзья. Абы кого не приглашают на ночь в гости. Тоша знал о проблемах Вовы, Вова сочувствовал Тоше… Все вместе, при горячем участии своих девушек, они, разумеется, не могли не догадываться, что, если что-то случится с Артемьевым, подозрения падут на Смирнова.

Отсюда вывод…

Ситуация снова оборачивалась весьма интересной стороной и, увлеченная взвешиванием всех «за» и «против», я даже как-то позабыла свою основную версию, которая тоже была довольно оригинальной.

«Смешнее всего будет, если после моих логических вывертов и парадоксальных догадок в итоге окажется, что заказчиком убийства и впрямь был Смирнов», – думала я, делая небольшие глоточки кофе.

Часы между тем показывали уже одиннадцать вечера, а я еще не определилась с планами на завтра. Несомненно, я должна была что-то предпринять в связи с полученными новыми данными и параллельно продолжать отрабатывать версию с Кристиной, с тем чтобы окончательно разобраться с ее причастностью или непричастностью к этому делу.

Поскольку, благодаря сегодняшним усилиям, я уже имела некоторое представление о распорядке дня биатлонистки, то и в планировании своих завтрашних действий предпочла отталкиваться от ее расписания. Утром Кристина наверняка будет в тире, следовательно, до обеда у меня есть время заняться стрелковым клубом.

Вряд ли Тоша ранним утром выскочит из кроватки своей любимой и поскачет на работу. После несчетного количества опорожненных банок пива. Думаю, потому-то и смогли они сегодня так смело расслабиться, что завтра у Тоши выходной. А мне это, несомненно, на руку.

Если я что-то понимаю в колбасных обрезках – заведения, подобные этому клубу, не набирают сотрудников по объявлению. Тем не менее Тоша устроился туда, и, кажется, довольно быстро. И что-то подсказывает мне, что дело здесь вовсе не в его положительном резюме. «Что мне снег, что мне зной, когда мои друзья со мной» – вот как это называется. Следовательно, если мне удастся освоиться в этом клубе, я смогу узнать много нового и интересного. Только вот как это сделать…

Впрочем, в том, что смогу освоиться, я не сомневалась. С любым человеком, который разбирался в стрелковом оружии, я без труда могла найти общий язык. Проблема была в другом.

Чтобы узнать то, что мне было нужно, я, разумеется, ни в коем случае не должна была выдавать свою профессиональную принадлежность, а учитывая, что в клубе работает Тоша, знающий меня, возможность сохранить инкогнито представлялась весьма призрачной. Так что в данном случае основная трудность была не в том, что о моих способностях не узнают, а в том, что о них узнают больше, чем нужно.

Ситуация усугублялась тем, что я даже не могла прибегнуть к гриму, как частенько делала в подобных случаях, поскольку Тоша общался со мной и наверняка узнает меня по голосу, а также тем, что я не могла попросить Тошу взять отпуск на пару дней и не мешать мне, поскольку он – один из подозреваемых. Если он не то что узнает, а хотя бы заподозрит, что я была в клубе, это будет с моей стороны непростительным проколом, даже независимо от того, причастен или непричастен Тоша к убийству.

Да, с клубом требовалась особая осторожность. Думаю, завтра утром нужно съездить на место и для начала просто осмотреться. Наверняка график дежурств там посменный, и если есть возможность откуда-нибудь из укромного местечка посмотреть, кто сегодня «пульки отсчитывает», тогда задача моя несколько облегчается. И в этом случае, думаю, изменение внешности не помешает. Само появление дамы в подобном месте наверняка не останется незамеченным и вызовет толки. Мальчики будут меня обсуждать, и, конечно же, совершенно не обязательно, чтобы в их описаниях фигурировала личность, похожая на частного детектива Татьяну Иванову.

Где еще мне следует побывать, кроме стрелкового клуба? Может быть, в интернет-кафе, где вчера оставила я Кристину… Впрочем, нет. Думаю, пока это не актуально. Посмотрим, куда сегодня отправится она после своего тира, потом и будем решать.

Тут я вспомнила, что до сих пор еще не общалась с вдовой Артемьева и не имею представления о том, что это за человек. Такая же хабалка, как Ирина Смирнова? Или поприличнее будет? Личность Ивана Алексеевича в целом уже вырисовывалась в моем воображении, но для того, чтобы придать образу законченность, необходимо было переговорить с супругой. Никакая любовница не может знать того, что знает о мужчине его жена. И вовсе не обязательно, чтобы это знание формулировалось словесно. Глаза и выражение лица иногда могут сказать столько, что слова окажутся лишними и неуместными.

Но организовать встречу с Натальей Артемьевой мне было, пожалуй, сложнее, чем проникнуть в стрелковый клуб. А между тем это ее мужа убили, и узнать, что она думает об этом, мне, даже чисто по-человечески, было весьма интересно. Чем стала для нее эта смерть? Облегчением или ударом? Что она думает о мотивах? Подозревает ли кого-нибудь? А если вспомнить постоянные ссылки на сложный характер потерпевшего, красной нитью идущие сквозь все дело, как знать, может быть, в результате нашего разговора у меня появились бы основания и ее подозревать в причастности…

«И тогда уже точно можно стреляться», – в качестве оптимистического завершения подумала я, делая последний глоток из чашки.

Действительно, если в начале расследования я расстраивалась от того, что нет подозреваемых, то теперь выясняется, что их может оказаться слишком много. По логике вещей мне следовало радоваться, но почему-то настроение было иным.