Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги

— Да, мистер. — Он указал на свободный столик возле оркестра и тут же исчез.

Оркестр состоял из четырех человек, все крепкие мускулистые ребята негры. Кларнет, ударные, контрабас и саксофон. Играли они так, что даже неискушенному слуху становилось понятно, что это им давно осточертело и они мечтают лишь о том, чтобы поскорее закончить свою рутинную работу.

Через пять минут официант принес заказанный виски и салат с креветками. Салат издавал подозрительный запах, словно креветок томили на жаре как минимум пару недель, так что к нему я даже не притронулся, ну а виски мне приходилось пить и похуже, но это было в далекие времена бесшабашной молодости.

Примерно без четверти двенадцать на подиуме перед оркестром появились четыре девицы в чем-то, что весьма условно можно было назвать одеждой: так, эфемерные трусишки, лифчики и, что удивительно, гвардейские кивера. Красотки были не очень-то привлекательны: даже в изрядной степени подпития я не польстился бы ни на одну из них. Помахав не в такт музыке ногами и одарив фальшивыми улыбками постоянных посетителей, они прогарцевали по сцене и исчезли из поля зрения. Да, пока что это мало смахивало на представление.

Вскоре после полуночи на подиуме появилась Долли Лэйн. За микрофон она держалась так, как утопающий держится за спасательный круг.

На ней было платье из желтого шелка, плотно облегавшее ее прелести, так что издали в свете прожектора она выглядела весьма неплохо. Для разогрева публики она спела две латиноамериканские песенки. Голос был слабенький, но по крайней мере она не фальшивила. Спасал микрофон, без него ее никто не услышал бы и на расстоянии десяти ярдов. Пела она без души, и жиденькие хлопки лишь с большой натяжкой можно было назвать аплодисментами.

Она ушла с подиума, и посетители вновь принялись за танцы.

Я сделал ревизию бумажника, нашел обрывок какой-то бумажки и написал записку следующего содержания: «Не хотите ли выпить со мной? Надеюсь, сегодня утром вы не набрали в туфли песка».

Рисковал я прилично, но скорее всего, на такое она и клюнет. Поманив ближайшего официанта, я сунул ему записку вместе с пятидолларовой банкнотой и попросил отдать певице.

Через пару минут он появился. Я как раз допивал вторую порцию виски.

— Долли ждет вас в гримерной. — В его взгляде сквозило откровенное любопытство. — Через эту дверь, потом налево, а там увидите дверь с нарисованной звездой.

Я поблагодарил его.

Он чуть выждал в надежде получить еще одну банкноту, но по моему поведению понял, что ничего не обломится, кивнул в ответ и ретировался.

Прикончив виски и уплатив по счету, который раза в три превышал разумный предел, я отправился в указанном направлении и очутился в узком коридоре. Ярдах в трех виднелась давно требующая ремонта дверь с аляповато нарисованной звездой. На мой стук изнутри послышался женский голос:

— Войдите.

Я повернул ручку и шагнул в небольшую комнату, меблированную более чем скромно: зеркало, туалетный столик, шкаф, два стула, ширма в углу, на полу вытертый до основы коврик.

Перед зеркалом, наводя макияж, сидела Долли. На ней был халат из красного шелка, чуть распахнувшийся, так что я имел возможность созерцать ее великолепные ноги в нейлоновых чулках.

На столике перед ней в окружении косметики стояла початая бутылка джина и бокал, наполовину наполненный либо джином с содовой, либо чистым джином, на глаз определить было невозможно.

Она не оглянулась, так как имела возможность видеть мое отражение в зеркале.

— Я так и подумала, что это вы. Как насчет выпить? Где-то у меня был второй бокал.

— Благодарю, не надо. Сегодня я пью только виски. В общем-то я хотел угостить вас.

Она приблизилась к зеркалу, смахнула кисточкой пудру с темных бровей.

— Чего ради?

Мне показалось, что она уже прилично на взводе.

— Понравилось исполнение вами песен, вот я и решил, что бутылка шампанского за доставленное удовольствие будет в самый раз. — Я внимательно наблюдал за ней. — К тому же хотел поговорить с вами.

Она сделала пару глотков, и по тому, как ее передернуло, я понял, что в бокале чистый джин.

— Но я вас совершенно не знаю.

Глаза ее подернулись дымкой, что указывало на сильную степень опьянения, но она еще соображала, что говорит и что делает.

— Мое имя Честер Скотт. Живу и работаю в этом городе.

— Скотт? — Она замолчала, как бы пытаясь что-то вспомнить. — Честер Скотт? Где-то это имя я уже слышала.

— Надо же…

От усилий вспомнить она даже наморщила лобик.

— Да-да, слышала… Так вам понравилось мое исполнение… Не угостите ли сигаретой, мистер Скотт?

Я протянул ей сигарету, щелкнул зажигалкой, потом закурил сам.

— Пели вы достаточно профессионально, но оформление никуда не годится.

— Знаю. — Она выпустила дым к потолку, потом сделала пару глотков джина. — Вы слышали, какие были аплодисменты? Можно подумать, они аплодировали в перчатках.

— Это не тот сорт публики.

Она сделала капризную гримасу.

— Если актер чего-нибудь стоит, он заведет публику любого сорта, — уверенным тоном отрезала она и вновь повернулась к зеркалу, чтобы заняться своим лицом. — А что вы делали на пляже утром? Только не говорите, что приехали туда искупаться. Не поверю.

— Просто любовался видом океана. А с чего это вы вдруг собрались замуж за полицейского?

Она медленно повернула голову. По блеску ее глаз было видно, что она вот-вот слетит с катушек.

— А вам какое до этого дело?

— Никакого. Но все же странно, что такая женщина, как вы, и вдруг согласилась быть женой рядового копа.

Губы ее искривились в саркастическую улыбку.

— Это был далеко нерядовой коп?

— Не рядовой? — Я наклонился вперед, чтобы стряхнуть пепел в стоявшую на столике пепельницу. — В каком же смысле?

Прикрыв рукой рот, она икнула.

— У него водились деньги. — Она поднялась и нетвердой походкой прошла за ширму. — А у вас имеются деньги, мистер Скотт?

Я чуть развернул стул, чтобы держать в поле зрения ширму. Она сняла халат и бросила его прямо на пол.

— Кое-какие имеются, но не очень большие, к сожалению.

— Единственная вещь, которая что-то значит в жизни, — деньги. И если кто-то утверждает, что это не так, он лжет. Они говорят, что самое главное в жизни здоровье и вера. Ерунда! Деньги — вот главное. — Я с интересом слушал этот странный монолог. — И если их у вас нет, можете смело идти в ближайший супермаркет, покупать веревку, подходящий камень найти несложно, и прыгать с моста в реку. Без денег вы никто. Вы не сможете найти приличную работу, не сможете ходить туда, куда вам нравится. Жить там, где живут приличные люди. Общаться с достойными людьми. Без денег вы всего лишь человек из толпы, а быть им — низшая форма существования. Я в этом уверена.