Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Он посмотрел ее, ковыряя при этом в ухе кончиком карандаша. Потом поднял на меня глаза.

— Ну?

— Я положил пистолет в ящик для перчаток, уезжая вчера с работы. Утром я приехал в редакцию, открыл ящик… и пистолета там не оказалось.

Он вынул карандаш из уха, осмотрел его и вытер. Потом пододвинул к себе какой-то бланк.

— Фамилия и адрес?

Как только я назвал Истлейк, он насторожился.

— Вы живете в Истлейке?

— Ведь я уже сказал.

— И у вас, значит, пропал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра?

— Правильно.

Он указал толстым пальцем на скамью у стены.

— Сядьте там.

— Мне некогда. Я просто хочу заявить о пропаже оружия, и этого достаточно, не так ли?

— Это вы так думаете! Сядьте там!

Я не повиновался. Он зло посмотрел на меня. Потом передвинул рычажок интеркома.

— Лейтенант, у меня тут человек, который живет в Истлейке и заявляет о пропаже автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.

— Ну так пошлите его ко мне, — отозвался спокойный голос.

Сержант указал на дверь.

— Вторая дверь на втором этаже.

Я поднялся наверх по бетонной лестнице, постучал, повернул ручку и вошел.

Лейтенант Эйб Голдстейн сидел в неуютном маленьком кабинете за обшарпанным письменным столом.

Время от времени мы с Линдой встречали его в гольф-клубе. Голдстейн прекрасно играл в бридж. Он был холостяком, и о нем говорили разное. Однако люди, хорошо знавшие его, утверждали, что у него есть лишь две страсти: полицейская работа и бридж. Он был лет сорока, с серо-стальными глазами, большим выразительным носом и коротко остриженными волосами, черными как уголь. Его считали чрезвычайно способным, проницательным полицейским, без которого капитану Шульцу давно пришлось бы подать в отставку.

— Добрый день, мистер Мэнсон. Это вы заявляете о пропаже пистолета?

— Да, я. Здравствуйте, лейтенант.

— Как поживает ваша жена? — Он кивком предложил мне сесть.

Я уселся напротив него.

— Спасибо, неплохо. Послушайте, лейтенант, мне бы уже давно следовало быть в редакции. Нельзя ли как-нибудь ускорить дело? Я всего лишь хочу заявить о пропаже оружия. — Я протянул ему свою лицензию. — После нападения на Митфорда мы с мистером Чендлером пришли к выводу, что мне не помешает обзавестись пистолетом, — продолжал я. — Вчера я получил его. Перед отъездом домой я положил пистолет в ящик для перчаток в машине и больше о нем не вспоминал. Только сегодня утром, приехав на стоянку возле редакции, я вспомнил о нем и обнаружил, что он пропал.

Он придвинул блокнот и взял ручку.

— Погодите, давайте уточним: в котором часу вы вчера ушли с работы?

— Примерно в половине восьмого.

— Вы сразу поехали домой?

— Нет, сначала я зашел поесть в закусочную напротив, а потом уже поехал домой.

— Разве вы ужинаете не дома? — Он поднял глаза, приготовившись записывать.

— Обычно да, но вчера жена была у подруги.

— Вы запирали машину?

— Нет. Я знаю, это небрежность с моей стороны. Сначала я положил пистолет в ящик, потом пошел поесть. Я торопился, хотелось поскорее оказаться дома, меня ждала масса работы.

— Значит, поужинав, вы поехали прямо домой?

— Да. Дома я забрал почту и отвез жене к мисс Бауер. Передал жене письма, и мы немного поговорили. Жена собиралась ехать с мисс Бауер в Даллас, так как у нее заболела мать. Потом я вернулся домой.

— Машину вы оставляли перед домом мисс Бауер?

— Да.

— Запертую?

— Нет.

— Когда вы приехали домой?

— Пожалуй, без чего-то девять. Я поставил машину в гараж и сел за работу. Сегодня утром я остановился у отеля «Эмпириал» и пошел купить сигарет. Машину оставил…

— Незапертой? — прервал меня Голдстейн.

— Да. Когда я подъехал к редакции, то убедился, что пистолета в ящике нет, вот и отправился сюда.

Лейтенант просмотрел свои заметки.

— Значит, ваша машина оставалась незапертой с момента, когда вы положили в нее пистолет, и до сегодняшнего утра, правильно?

— Да. Я понимаю, что поступил неосторожно, но у меня столько разных дел в голове, что я просто забываю запирать машину.

— Это понятно. Вы делаете замечательный журнал. Так давайте посмотрим: пистолет могли взять, пока вы ужинали, пока вы разговаривали с женой у мисс Бауер и далее, пока вы останавливались сегодня утром купить сигарет в отеле «Эмпириал». Правильно? — Он поднял на меня взгляд.

— Да.

Он откинулся на спинку кресла.

— Украденное оружие всегда вызывает у нас беспокойство, мистер Мэнсон. — Он постучал ручкой по пальцу. — Я расследую убийство, речь идет о вашем соседе, Джессе Горди. Его застрелили из автоматического пистолета тридцать восьмого калибра. — Он вдруг посмотрел на меня в упор.

Но я ожидал этого и выказал лишь подобающий случаю интерес.

— Я читал о нем в сегодняшней газете. Мне непонятно, что вы имели в виду, говоря о беспокойстве, которое вызывает у вас утерянное оружие. Очень сожалею о своей неосторожности.

— Вы хорошо знали Горди?

Теперь следовало взглянуть на него с удивлением.

— Так вот что у вас на уме, лейтенант? Думаете, этого человека застрелили из украденного у меня пистолета?

Он улыбнулся.

— Во-первых, я должен убедиться, что ваш пистолет действительно украден, а во-вторых, мне нужно иметь уверенность, что Горди застрелили из него. Но вы так и не ответили на вопрос: вы хорошо знали Горди?

— Я вообще его не знал, я не покупал в его магазине. Но примечательно, что два дня назад он приходил ко мне. Тогда я видел его в первый и последний раз.

Голдстейн склонил голову набок и поджал губы.

— Он приходил к вам домой?

— Нет, в редакцию. Он приходил спросить, сколько мы берем за рекламу и нельзя ли устроить, чтобы один из моих репортеров написал о его супермагазине. Я объяснил, что мы не печатаем таких реклам, какие он имеет в виду, а репортаж о его заведении не представил бы для нас особого интереса.

— Он приходил к вам лично?

— Да.

— Достаточно было просто позвонить, не так ли? Ведь ехать к вам ему довольно далеко.

— Я ежедневно езжу той же дорогой, и мне она совсем не кажется длинной.

— Хм… — Он сделал длительную паузу. — Я расследую убийство. Раз уж вы здесь и поскольку вам принадлежит — вернее, принадлежал — автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, то не могли бы вы сказать, что вы делали вчера вечером между восемью и девятью часами?

Я почувствовал, как у меня увлажнились ладони, но ничем не выдал своего волнения.

— Мне кажется, об этом все уже было здесь сказано минуту назад. В четверть девятого я разговаривал со своей женой у мисс Бауер. Вернулся домой примерно в девять, а после работал до половины двенадцатого. Потом лег спать.

— Вы видели вечером еще кого-нибудь из соседей?