Владимир Прядко - Нам подскажет земля

— И вы отпустили их?

— Нет, доставили сюда. Тут Слава запечатлел их для потомства.

— Хлопцы, кончайте разговоры! — от стола кричит Володя. — Подсаживайтесь ближе, надо же на завтра договориться.

— Нам отсюда слышно, начштаба.

Но тишина, относительная конечно, установилась. Володя отбрасывает со лба чуб, встает:

— Завтра, сами понимаете, хлопцы, тоже будет вечер жаркий: воскресенье. Райком комсомола дал установку — всем штабистам выходить на патрулирование и в субботу и воскресенье.

— А отдыхать когда же? — удивленно спрашивает девушка с мальчишеской прической.

Ее поддержали:

— В самом деле, нам тоже нужен отдых!

— Для нас воскресенье самый тяжелый день.

— Надо установить график, дежурить по очереди.

— Что ж, нам больше всех надо? Так не пойдет...

Володя растерянно смотрит на расшумевшихся комсомольцев, пожимает плечами:

— Та чого вы раскричались? Хиба цэ от меня зависит? Така установа...

Он садится за стол и нечаянно нажимает кнопку. Вспыхивает яркий свет, слышится щелчок фотоаппарата. Это было так неожиданно, что все с минуту молчали, а потом разразились хохотом...

В этот момент в комнату, отмахиваясь от табачного дыма, вошел полковник Рогов.

— Весело живете, — улыбаясь, сказал он. — Добрый вечер.

— Здравствуйте,— дружно ответили комсомольцы.

— Василий Вакулович, выручайте,— вскочил Котенко,— разъясните задачу...

— Какую задачу, Володя?

— Нашу... на данном этапе... А то е у нас несознательные элементы...

— А разве что-нибудь неясно? — Василий Вакулович сел рядом с Котенко, внимательно посмотрел на комсомольцев.

— Нам все понятно!— звонко крикнула девушка, задорно тряхнув мальчишеской прической. Она соскочила с подоконника и, маленькая, юркая, протиснулась к столу. — Установка райкомовская, Володя, ясна, только...

— Говори смелее, Катюша,— пробасил от дверей высокий парень, который рассказывал о случае на танцплощадке.— Ты не бойся...

— А мне бояться некого, я скажу... Володя говорит, что есть установка райкома нам два дня подряд выходить на дежурство. Что ж получается? Значит, нам без отдыха? А может, мне тоже хочется спокойно и в кино сходить, и на танцы, ну и... просто побродить с хорошим парнем...

— Точно. Мы тоже не против,— поддержали ребята.

— И выходит, я несознательная? Не понимаю задачу? — Катя гневно посмотрела прямо в глаза Рогову, словно он был самый главный ее противник, и выпалила: — А разве только мне хочется в коммунизм?!

Она резко повернулась и отошла к окну. Заговорил высокий:

— Верно сказала Катюша. В коммунизм у нас немало найдется попутчиков. Тут надо разобраться и спросить каждого: а много ли ты сделал, чтобы расчистить дорогу, по которой идешь? А то иные за чужие спины прячутся... Райком наш тоже хорош. Установку спустил, на Володю, своего инструктора, все вздрючил и — конец. Чудеса! А тут надо сообща. Как в гражданскую войну — райком закрыт, все ушли на фронт. Или в Отечественную... А на целине? А в Донбассе? Мобилизация — и тысячи комсомольцев в строю. Вот так и сейчас надо бы. Борьба с хулиганством, с пережитками прошлого, борьба за нового человека — это фронт, значит, нужна мобилизация. И все, как один, комсомольцы должны стать штабистами...

— Цэ ты, Микола, горячку порешь,— возразил Котенко. — Райком на это не пойдет. Якщо вси придут к нам в штаб, що мы с ними будемо робыть, куды их девать?

— Дело найдется.

— Чем больше, тем лучше. Правильно, Николай.

— Райком на это не пойдет.

— А мы ему докажем!..

Несколько минут в штабе стоял сплошной шум. Потом страсти начали затихать. Саша Мархель поднял Руку:

— Позвольте слово...

— Това-а-рищи, — развел руками Володя,— цэ ж не собрание. Мы побалакаємо другим разом, а Василий Вакулович тут ни при чем, он же из угрозыска, у него другие дела...

— Нет, нет,— перебил Рогов,— очень даже при чем. Говорите, товарищи, все выкладывайте, это очень важно.

— Я повторяю,— громко сказал Слава, поправляя очки,— разве все то, о чем здесь говорят, только нам нужно? У нас в штабе одни комсомольцы. А ведь в городе столько молодежи!..

Он замолчал и, склонившись над вазой с цветами, стал настраивать свой фотоаппарат. Потом поднял забитое веснушками лицо с красными оттопыренными ушами, добавил:

— Я все сказал...

Воспользовавшись небольшой паузой, к Рогову протиснулась Марина.

— Вы скоро освободитесь?

— Сейчас, Марина,— Рогов встал. — Я вам, друзья, новость принес.

Все сразу насторожились, стало тихо. Василий Вакулович улыбнулся:

— Ваши претензии уже услышаны. Сегодня вечером обком партии принял решение создать патрульные группы из коммунистов, комсомольцев, лучших производственников...

— А что я говорил! — не выдержал Николай, наклоняясь через стол к Володе. — Видал, какая к нам силища валит?! Теперь пойдут чудеса!..

— Та хиба ж я против? Пожалуйста. Раз е така установа...

— Не установка, Володя,— заговорил Рогов,— а жизнь диктует. Тут ребята верно говорили: в коммунизм идешь, в душу свою загляни, проверь, готов ли. Вот народ наш и собирается заглянуть в душу каждому, чтобы очиститься от тех, у кого в душе слишком много накипи. А такие у нас, к сожалению, есть. Сегодня он напился пьяным, завтра в пьяном виде нахулиганил, а от этого до преступления — расстояние меньше воробьиного носа.

— Можно вопрос? — опять поднял руку Саша.

— Пожалуйста.

— Эти самые патрульные группы к нам придут?

— Нет, товарищи, это будет что-то новое. Пока опыта у нас мало. Мы берем пример с ленинградцев. Они создают на заводах рабочие дружины, которые охраняют в своих районах общественный порядок. Вы понимаете, ребята, некоторые функции государственного аппарата станет выполнять народ, заменяя таким образом административные органы.

— А как же мы, наш штаб? Закрывается?

— Вы, наверное, вольетесь в дружины, станете ядром, ведь у вас есть опыт.

— Мы создадим студенческую дружину! — крикнула от окна Катя.

— Ремесленникам тоже нужна,— отозвались от дверей.

— Надо начинать с красномолотовцев, все-таки рабочий класс, крепкий народ...

— А чем хуже авторемонтники?

— Та не вси разом, хлопци,— вмешался Котенко,— давайте по одному. Хто мае слово?

Но ребята уже все высказали, и желающих не нашлось. Володя поспешил подвести итог:

— На сегодня хватит, а то уже полночь. — Он наклонил голову к Рогову и тоном райкомовского работника, привыкшего вести собрания, спросил: — У вас ничего нет?

— Марина, рассказывайте,— произнес Рогов.

Девушка округлила глаза:

— При всех?

— Конечно. Здесь все свои.

Марина обвела глазами притихших ребят и, стесняясь, заговорила:

— По заданию штаба я... в общем, мы познакомились с ним. Он развязный, самоуверенный... Живет где-то возле консервного завода, на частной квартире. Он какой-то подозрительный, Василий Вакулович. Все что-то недоговаривает, все у него намеки. Мы вышли из парка и сели в его машину, дядя ему подарил ее. И тут — откуда только взялся? — подошел какой-то парень с большой копной рыжих волос, в темном длинном пиджаке, тронул его за плечо. А рука волосатая и на ней золотые часы с браслетом. Ей-богу, они знакомы. Рыжий сказал: «Привет!» А он озлился, говорит: «Опять? Не дам!..» Тогда рыжий меня заметил, засмеялся и крикнул: «До двенадцати!» Я вышла из машины возле театра, а он не поехал домой, ведь ему надо по Первомайской ехать. Он завернул на Орджоникидзевский проспект. У них, наверное, будет встреча в двенадцать ночи. Остается полчаса. Мы еще можем найти их...