Алфред Хичкок - Убийства, в которые я влюблен

В том же 1945-м Хич работал в Голливуде над картиной «Завороженный», в которой использовал фрейдовский психоанализ. Это было началом новых обширных планов, которые прослеживались потом в фильмах «Веревка» (1948), «Психоз» (1960), «Марни» (1964) и других. Хичкок настоял, чтобы в работе над художественным оформлением «Завороженного» принял участие Сальвадор Дали. Около сотни рисунков гениального художника, пять полотен, написанных маслом, фигурировали на экране, словно окаймляя сцены ритуальными символами. Режиссера уже тогда, как он сам утверждал, любая страшная история интересовала вовсе не как расследование (кто это сделал), а как психологический этюд (когда собирается тип, его интересующий, совершить преступление, что движет этим человеком, почему он теряет над собой контроль) — и не стоит делать из этого тайны, такое возможно с каждым. Злодеи в его изображении часто — сами жертвы, и жертва — зритель, ибо воспринимает происходящее, словно соучастник, он готов разделить вину, если хватит воображения и характера. Недаром на одной из антологий Хичкока — редактора и составителя алела кроваво-черными буквами следующая реклама: «Когда Хичкок — судья, прежде, чем идти на процесс, подумайте — выдержат ли нервы».

Мастер обкладывал зрителя со всех сторон, красные флажки на белом снегу вели только под его выстрелы. И зритель, пометавшись, запутывался и, очарованный, обманутый, одурманенный, шел след в след за предыдущей жертвой. Умение Хичкока убедительно показать раздвоение личности, неоднозначность поведения людей неоспоримо. Он блестяще использовал эффект неожиданных сюжетных перестроений, изящно трансформировал своих персонажей. Каждую минуту можно было ждать смены декораций и полного перевоплощения.

Фильм «Дурная слава» простотой сюжета тоже не отличался: это история женщины, которая вовлечена любовником в борьбу против нацистов, хотя действие разворачивается в… Бразилии. Получив задание, она выходит замуж за немецкого шпиона. Тот, правда, вскоре догадывается о ее «миссии» и начинает, вместе с матерью-садисткой, медленно отравлять бедняжку. Но американский агент, ради кого она пошла на муки, успевает к счастливой развязке. «Весь фильм, — вспоминал сам Хичкок, — был задуман как любовная история… это картина о человеке, который заставляет женщину лечь в постель с другим мужчиной, потому что так надо для дела… политика меня при этом не интересовала…» И оказалось, что это еще не все метаморфозы с обычным, казалось бы, проектом. По сюжету необходимо было продумать, почему действие происходит в Латинской Америке, что нужно там всем этим людям и агентам. В первом варианте речь шла о месторождении изумрудов, вокруг которых и бушевали страсти. Но потом Хичкока осенило: «А что если это уран!». Продюсер Селзник, прочтя новую сценарную версию, выразил недоумение: уран, который тайно перевозят в винных бутылках? Хич ответил, что мало в этом смыслит, но знает, что уран не менее редок, чем изумруды, и так же нестабилен, как окружающий нас мир. К тому же все вокруг говорят, что атомную бомбу когда-нибудь сделают. А шел 1945 год; и хотя Селзник полагал, что подобная версия — для дураков, Хич оказался провидцем, бомба была взорвана — и весь мир узнал об этом. Да более того — подтвердилась и другая догадка: тысячи недобитых фашистов нашли себе прибежище в Южной Америке… Об этой истории (новой тайне Хичкока) потом много писали, а в 1975 году в Лос-Анджелесе мне довелось услышать ее из уст самого Хичкока: он утверждал, что его сценарная разработка так напугала ФБР, что за ним установили слежку, а на студию даже прислали официальное предупреждение — впредь всякая лента о деятельности американских разведчиков должна проходить цензуру Госдепа и соответствующих учреждений. Одно время Мастер чувствовал себя не вполне уютно — ведь к тому времени он даже не удосужился еще стать гражданином США. Рассказывал, конечно, все это с юмором, Хичкок давно превратил историю в эстрадный анекдот, но тогда было не до смеха, впрочем — обошлось.

В 50-е к Хичкоку пришла международная слава, и в Голливуде он обрел непререкаемый авторитет. Фильмы свои снимал теперь, путешествуя по всему белому свету, — Канада, Марокко, Япония, Италия. Калейдоскоп стран, лиц, вереница картин: драмы, трагикомедии, все вперемешку, причудливая смесь страха и иронии — «Незнакомцы в поезде» (1951), «Я исповедуюсь» (1952), «В случае убийства набирайте „М“» (1953), «Окно во двор» (1954), «Неприятности с Гарри» (1955), «Не тот человек» (1957), «Головокружение» (1958), «К северу через северо-запад» (1959) — длинный список. И за каждым фильмом изнурительная работа, актерские судьбы.

Грейс Келли, прежде чем выйти замуж за князя Монако Ренье III, сыграла в нескольких картинах Хича. Во время съемок последней («Поймать вора», 1955) она и познакомилась со своим будущим мужем. Хич ревновал, он всегда пытался держать своих исполнительниц под абсолютным контролем, даже их интимные дела были ему не безразличны. Но Грейс считала Хича своим учителем в жизни и кинематографе, была ему благодарна. Не раз приглашала погостить в ставшем ей домом карликовом европейском государстве — ее трагическая гибель в автомобильной катастрофе в 1982 году оборвала эту яркую биографию.

В лентах его появлялись не только талантливые «новички», но и уже заявившие о себе исполнители: Дорис Дей вспоминает, что особенно ее шокировало его полное, казалось, безразличие к состоянию исполнителя на съемочной площадке, — когда она «вся выходила из себя» перед камерой (во время работы над лентой «Человек, который слишком много знал»), он словно не замечал ее усилий, постоянно молчал, ни слова доброго, ни указаний. Она решила, что играет из рук вон плохо, — расстроилась, обиделась. А он, узнав, невозмутимо объяснил, что каждую сцену расписывает заранее, рассчитывает на профессионализм исполнителей, лишней болтовни не терпит, а режиссерские наводки дает только в тех случаях, когда совсем все никуда не годится.

Даже к своим любимцам Хичкок был строг, а временами даже жесток. Типпи Хедрен, к которой был неравнодушен (преследовал своими ухаживаниями, доводил до истерик), на съемках его знаменитой картины «Птицы» приходилось просто опасаться за свою жизнь. Он обращался с ней как с куклой, манекеном — на нее бросали настоящих крупных пернатых, она отбивалась, птицы метались, больно царапали, готовы были выклевать глаза, но даже кровь его не останавливала, требовал все новых дублей. С актерами, словом, не церемонился, а собственную дочь жалел: с 13 лет пробовала она свои силы в театре, кино, на радио. В 1952-м в последний раз появилась на бродвейской сцене, а через год вышла замуж и стала рожать детей. Внукам Хичкок был рад — и о карьере другой для своей Пэт не мечтал.