Пьер Буало - Современный французский детективный роман

— Ясно… А если Маосье появится в одном из этих мест?

— Не спускать с него глаз и фиксировать каждый шаг.

Спал Мегрэ плохо: он потел, и лицо щипало от пота.

В ушах стоял шум моря, перед глазами мелькали яркие пятна — как на пляже.

Проснулся он рано и сразу отправился на такси на улицу Тюрбиго. Маосье жил в старом доме, типичном для квартала Марэ; его отремонтировали, и он сохранил внешний облик богатого частного особняка.

— Простите, сударыня, не скажете номер квартиры господина Маосье?

— А его нет. Они с женой уехали в Ла-Боль, у них там вилла.

— Знаю. Но ведь осталась мадемуазель Берта, кухарка.

— Как вам угодно… Второй этаж, направо. Впрочем, направо или налево — все равно: они занимают весь этаж.

Лифта не было, но лестница оказалась широкая и пологая. Мегрэ позвонил в дверь старого, хорошо навощенного дерева. Довольно долго квартира не подавала никаких признаков жизни. Наконец послышались семенящие шаги, и дверь отворилась.

— Хозяева…

— В Ла-Боль, знаю. Я пришел поговорить с вами.

— Со мной?

— Вы мадемуазель Берта, кухарка?

— Входите. Чего говорить через порог?

Она проводила комиссара в просторную гостиную, залитую светом из трех высоких окон и обставленную мебелью, вполне соответствующей стилю здания.

— Присаживайтесь. Вы пылесосы продаете?

— Нет. Я из уголовной полиции.

Она осмотрела его с головы до ног, ничуть не скрывая этого. Чувствовалось, что женщина она решительная и за словом в карман не лезет.

— Вы случайно не комиссар Мегрэ?

— Он самый.

— Занимаетесь тем клошаром, как его?.. Нет у меня памяти на фамилии.

— Вивьен.

— Правильно. Странная мысль — убивать клошара, вы не находите? Если он не из тех сумасшедших нищих, которые прячут в тюфяке миллионы.

— Это не тот случай. Вчера в Ла-Боль я видел вашего хозяина.

— Вот как?

— Вы знали его до того, как он женился?

— Я познакомилась с ним после его помолвки с мадемуазель Касегрен. И с тех пор служу у них. Господин Касегрен, нотариус, живет на авеню Вилье. Жена у него часто болеет. У них осталась служанка, которая и ухаживает за хозяйкой, и готовит. Господин Касегрен после замужества дочери настоял, чтобы я переехала к ней.

— Сколько лет уже прошло с тех пор?

— Почти пятнадцать. Для меня разница в том, что горничной нет и я тут прислуга за все… Правда, не совсем так. Мадам помогает мне да и готовит не хуже моего.

— Часто они уходят из дому?

— Редко. Иногда в театр или в кино. Встречаются всего с несколькими давними друзьями.

— Между собой ладят?

— Не ссорятся по пустякам, если вас это интересует.

— Вы полагаете, они любят друг друга?

Ответом было молчание.

— У господина Маосье на стороне никого нет?

— Вот уж не знаю. Не могу ничего сказать.

— Бывает, что по вечерам он уходит один и возвращается очень поздно?

— Никогда. Ой, нет, было на прошлой неделе… Часов около одиннадцати, когда мадам пошла проводить свою мать, которая ужинала у нас, он как угорелый влетел в дом и кинулся к себе в спальню. И тут же убежал. Мадам, возвратившись, решила не ждать его и легла. Не знаю, слышала ли она, как он пришел. Он прокрался как мышка. А вернулся он, я точно знаю, после трех ночи.

— Давно у них раздельные спальни?

— Почти сразу же после свадьбы. Хозяину с утра надо быть у заказчиков, он встает спозаранку. Мадам просыпалась от этого, а она любит понежиться в кровати подольше…

Достаточно посмотреть, как мадемуазель Берта говорит о Маосье, чтобы понять: она его недолюбливает. О хозяйке же она говорила прямо с обожанием.

— Сколько ей было, когда она вышла замуж?

— Ровно двадцать лет и один месяц.

— Где они встретились, вам известно?

— Нет. Девушкой она много выезжала, но ведь нынешние девушки обходятся без дуэний.

— Счастлива она?

Снова красноречивое молчание.

— Разочаровалась в браке?

— Она не из тех женщин, которые сетуют и разыгрывают меланхолию. Жизнь она принимает такой, как она есть.

На пианино Мегрэ заметил фотографию супругов. На снимке Луи Маосье был с усами, сейчас он их не носит. А его жена в молодости была блондинкой и мелко завивалась.

Кухарка увидела, куда смотрит Мегрэ, и внезапно спросила:

— А что он такого натворил?

— С чего вы так решили? Разве обязательно нужно что-то натворить?

— Будь он ни в чем не виноват, вы бы сюда не пришли. Раз такой человек, как вы, утруждает себя…

— Не могли бы вы проводить меня в его спальню?

— Он взбесится, если узнает. Но ничего. Я его не боюсь.

Они прошли через столовую, потом по коридору.

— Вот тут спальня хозяйки, — растворив дверь, сообщила мадемуазель Берта.

Веселенькая спальня, выдержанная в светло-серых с оттенком голубого тонах. Ноги тонут в белом пушистом ковре.

За стеной спальня Маосье; она, разумеется, скромней, но и в ее убранстве ощущается хороший вкус.

— Кто выбирал обстановку?

— Мадам. Она прослушала в Лувре курс истории искусств и еще посещала Школу декоративного искусства.

— На рояле играет?

— Да. Но только, когда остается одна.

В спальне Маосье все было в бежевых и коричневых тонах.

— Скажите, у Маосье есть оружие?

— Есть. Недели две назад я видела у него револьвер.

— С барабаном?

— Вы хотите знать, есть ли в нем такой цилиндр, куда вставляют патроны?

— Да.

— Нет. Он плоский.

— Пистолет?

— Знаете, взгляните сами.

Она подошла к ночному столику, выдвинула верхний ящик, и на лице ее выразилось удивление.

— Нету…

— Может, он взял его с собой в Ла-Боль?

— Исключено. Чемодан-то собирала я.

— Может быть, куда-нибудь переложил?

Мадемуазель Берта заглянула в два других ящика: там лежали ключи, перочинный ножик, членские билеты разных обществ.

— Сколько помню себя, пистолет всегда лежал в этом ящике.

— Две недели назад вы точно видели его? А патроны в ящике были?

— Были. Целая коробка. Тоже исчезла.

Кухарка обшарила стенной шкаф, ящики комода, даже в ванную комнату заглянула.

Когда она снова посмотрела на Мегрэ, лицо у нее было мрачное и, пожалуй, даже побледнело.

— Я вот думаю, угадала я или нет причину вашего прихода.

— Вы удивлены?

— Немножко. Но не очень. Вы, наверно, будете смеяться, когда узнаете, почему я не удивилась. Он не любит животных. Не хочет ни кошки, ни собаки в доме. У мадам был коккер-спаниель, он всегда был с нею, но хозяин вынудил ее избавиться от пса.

— Думаю, ближайшие несколько дней вам не следует покидать Париж. Вы мне можете понадобиться.

— Я буду здесь.

И через секунду, провожая Мегрэ в гостиную, она спросила:

— Вы видели мадам в Ла-Боль?

— Да.

— Она, конечно, принимает солнечные ванны?

— Да.

— На море она все дни проводит на солнце. В Ла-Боль ездила еще в детстве с родителями.