Лора Липман - Чарующий город

— Ты же знаешь Фини. Из него иногда и слова за весь вечер не вытянешь.

— Ну, с этим бы я поспорила, — фыркнула Уитни. — Он ведь рассказывал тебе о своей статье, верно? Именно поэтому ты сегодня начала меня об этом расспрашивать.

— Он только сказал, что вопрос с публикацией повис в воздухе и вряд ли будет решен на этой неделе.

— Так оно и было.

— Что же произошло?

— Трудно сказать. Статьи для выпуска подбирались днем, а вечером провели окончательную редактуру. Одной было вполне достаточно. Потом ночью ее запустили в печать, и в результате мы получили утренний выпуск, с которым познакомился весь город.

— Почему статьи для выпуска проверялись только один раз?

— Хороший вопрос. Один из многих, которые задают сейчас друг другу редакторы, — Уитни внимательно посмотрела на подругу. — Статья не должна была попасть в этот выпуск, Тесс. Не сегодня. И думаю, вообще не должна была. Но кто-то вдруг решил иначе.

— Так что все-таки произошло? Уж ты-то наверняка об этом знаешь. Если бы Пулитцеровскую премию присуждали за сбор сплетен внутри компании, ты была бы ежегодным лауреатом.

— В общем, ты права. Я действительно располагаю кое-какой информацией, и получила я ее сразу после того, как встретила тебя днем, и не откуда-нибудь, а лично из рук нашего самого что ни на есть босса — главного редактора Лайонела С. Мабри, собственной персоной.

— Я его знаю?

— Он пришел в «Блайт» девять месяцев назад. Был главным редактором «Чикагского демократа» как раз в период расцвета газеты. Репортеры называют его Король Лев за огромную копну светлых волос и величественную осанку. А еще они прозвали его Королем Лжецов — за привычку говорить в лицо приятные вещи, а потом на собрании редакторов вонзать нож в спину тому, кому только что искренне сопереживал и обещал всяческую поддержку.

— Но уж не в твою спину, это точно. Боссы, как ты их называешь, всегда тебя ценили, — засмеялась Тесс.

— Те, которые были до Мабри, действительно ценили. Но он еще слишком плохо знает меня как журналиста, поэтому еще неизвестно, кто возглавит токийское отделение «Бикон-Лайт», открывающееся этим летом. Я, конечно, в списке кандидатов, но уж точно не на первом месте. И даже не в первой тройке.

Уитни помрачнела. Тесс налила ей еще виски.

— Ты все равно своего добьешься.

— Ага, если не успею раньше состариться. Я сегодня попрактиковала на Мабри «метод лифта».

— Как это?

Уитни откинулась на спинку шезлонга и принялась неспешно потягивать виски, наслаждаясь видом подруги, буквально сгорающей от любопытства.

— Понимаешь, существует теория, что самый важный момент в карьере — это тридцать секунд, проведенные в лифте с твоим руководителем, ну, или, скажем, в коридоре или туалете. Хотя, как ты понимаешь, последний вариант мне не подходит. Это и есть звездный час каждого подчиненного, но к нему нужно готовиться заранее, так, как мы готовились к устным экзаменам в колледже или как ты готовишься к очередному соревнованию по гребле. Готовиться так, чтоб это стало частью тебя.

— А что нужно делать здесь?

— Записывать кассеты. Представь, что твой мозг — это миниатюрный магнитофон. И у тебя должно быть всегда наготове несколько кассет, чтобы включить их сразу, едва твой шеф появится в непосредственной близости. В моем случае — главный редактор. Так вот, каждая кассета — это результаты твоей наблюдательности, говорящей шефу о том, что ты старательный неглупый подчиненный, к тому же безоглядно преданный лично начальству и готовый оказать всяческую помощь, если представится такая возможность.

— Думаю, я лучше пойму это на конкретном примере. Ну, скажем, на сегодняшнем…

Уитни поудобнее уселась в шезлонге, откинула волосы со лба, изобразив на лице выражение безусловной преданности.

— Мистер Мабри, — начала она. Тесс отметила, что голос подруги звучит выше и совершенно не напоминает привычный резкий тон. — Мистер Мабри, я заметила, что цифра, показывающая количество продаваемых единиц вечернего выпуска газеты, наконец-то стабилизировалась. Как вы считаете, именно это ваше решение изменить оформление и продавать газету на улицах, а не только доставлять по почте, привело к тому, что многолетнюю тенденцию снижения уровня продаж удалось переломить?

Тесс даже поперхнулась виски.

— Бред какой-то, — выдавила она сквозь смех. — И что, это действительно работает?

— Ого, еще как! Три года назад, будучи простым репортером, я вошла в лифт одновременно с ответственным редактором первой полосы. Несколько нужных реплик, и к тому моменту, когда мне надо было выходить, мое назначение журналистом, пишущим для первой полосы фактически было делом решенным.

— А я еще считала тебя сумасшедшей, когда ты ушла из нашего колледжа в Йельский университет. — Тесс удивленно покачала головой. И дело было не в том, что она не поступила бы так же, если бы представился случай, а в том, что она не стала бы поступать так вообще. Наверно, в мире есть всего два типа людей: льстецы и неудавшиеся льстецы.

— И сегодня, сразу же после того, как встретила тебя, я прибежала к нашему уважаемому главному редактору, — продолжала Уитни хвастливым тоном, словно раболепие перед начальством было чем-то вроде спорта, в котором она считала себя чемпионом. — И я сказала: «История Винковски, она ведь не обсуждалась на совещании в четыре часа, верно, сэр?» Четырехчасовое совещание — последнее за день. Что-то произошло позже.

— Я знаю, знаю, — нетерпеливо перебила Тесс.

— Да, верно, я иногда забываю, что ты тоже когда-то принадлежала к нашему славному братству. Так вот, он ответил очень сдержанно: «Нет, не обсуждалась», и тогда я сказала: «Это совершенно не мое дело, но если вы хотите узнать, почему это произошло, и если для этого вам нужен кто-то, кому можно полностью доверять — очень неглупый и крайне неболтливый частный детектив, к тому же разбирающийся в журналистике, то я знаю человека, который идеально подошел бы для такого дела». Мы проговорили в его кабинете почти час, в основном о его впечатлениях от Балтимора и его мастерском ударе слева. Наверное, я не говорила тебе, что Мабри играет в теннис? Так вот оказалось, что ему очень хочется вступить в городской теннисный клуб, а ты знаешь, что мой дядя как раз в комиссии, выдающей членские карточки.

Но Тесс не дала отвлечь себя ненужными подробностями.

— Вернись немного назад. И кто же этот «очень неглупый частный детектив, разбирающийся в журналистике»?

— Давай сыграем в «Боттичелли», Тессер. Первая буква — М. Задавай мне вопросы, требующие ответа «да» или «нет», чтобы узнать, кто я.

— Ты — выпускница колледжа имени Вашингтона, чья бывшая соседка по комнате явно выжила из ума?