Мери Каммингс - Заложница

— Она вообще-то на енотов притравлена… — сознался Донни.

— Это что — та самая, которая позавчера росомаху ловила?

— Нет… та у дяди База. Он со второй группой идет.

— Да перестань ты, Грейс, не заводись! — вмешался, все еще ухмыляясь, Кип.

— Я тебе сразу сказала, что с собакой ко мне в дом приходить нельзя! Теперь видишь?! У меня же коты! Ну что — вы хотите еще что-то смотреть? — обернулась она к техасцу.

— Да, мэм. Подвал и чердак, — неумолимо подтвердил тот.

— У меня подвала нет, есть только гараж и пристройка с отопительной системой, — машинально ответила Грейс, мысленно повторив: «и чердак…»

Все-таки чердак… Она-то надеялась, что уже достаточно заморочила им головы и они вообще туда не полезут! На миг стало страшно. Только бы у Рейлана нервы не сдали! Только бы…

— Я надеюсь, вы можете на чердаке без собаки справиться? — сделала она последнюю попытку избежать опасного оборота дела. — Подниметесь сами, посмотрите. А то все коты туда забрались и…

По лицу Кипа было видно, что он бы с радостью согласился на подобное предложение, но техасец оставался непреклонным:

— Мы обязаны осмотреть все с собакой, мэм. Это наша работа.

Каждый раз, когда Грейс слышала это его «мэм», у нее сводило челюсти, словно на язык капали лимоном.

— Собака же там с ума сойдет! Они мне все коробки перевернут!

— Я надеюсь, что мистер Ланг на сей раз сможет с ней справиться, — техасец бросил выразительно-злобный взгляд на беднягу Донни.

«Справляться» Донни начал с того, что оступился на лестнице — испугался, наверное, ее душераздирающего скрипа. Прокатился несколько ступенек вниз, чуть не сшиб с ног техасца, судорожно вцепился в перила и восстановил равновесие. Это было кстати — сейчас каждая мелочь, которая может отвлечь их от главного, имела значение.

«Ребятки, не подведите — пожалуйста, не подведите! — мысленно взмолилась Грейс. — Вы уж постарайтесь!»

«Ребятки» не подвели — низкий утробный вой она услышала еще с лестницы. Трудно было предположить, что очаровательный, словно сошедший с рекламной картинки красавец Вайти способен издавать столь ужасные звуки.

Раздувшись в мохнатый шар вдвое больше своего обычного размера, он стоял на шкафу и поводил вверх-вниз головой — от этого вой получался вибрирующим и еще более мерзким. С противоположной стороны, из-за сундуков, ему вторил Кинг.

— Кисоньки, не надо, не надо, успокойтесь, — зачастила Грейс, хотя успокаивать котов сейчас было бессмысленно: присутствие посторонних людей они бы еще кое-как стерпели, но собака — это уж слишком! — Все в порядке, никто вас не обидит! Ну — давайте, смотрите, не тяните! — раздраженно повернулась она к техасцу. — Только разрешите, я на всякий случай пойду впереди… Донни, держи крепче!!!

На этот раз Донни удалось удержать собаку от броска в сторону Кинга. Дернув за поводок, он резко сказал: «Ищи!» и повел ее вдоль стены. Собака даже не пыталась ничего вынюхивать — она судорожно вертела головой во все стороны и явно не понимала, чего от нее хотят: вот же добыча, со всех сторон! Грейс шла рядом, зорко следя, чтобы никто из котов не оказался слишком близко.

— Простите, мэм, а что у вас в сундуках? — спросил сзади техасец.

— Старые вещи. Всякие. Бабушкины. У меня сейчас отпуск, и я их разбираю. Собираюсь кое-что оставить себе, а из остального устроить гаражную распродажу, — не оборачиваясь, объяснила она и краем глаза заметила отступившего за коробку Купона.

Только бы у Рейлана выдержали нервы!

Они с Донни дошли до конца чердака и повернули обратно. Как выяснилось, техасец пока что не терял времени даром: открыв один из сундуков, они с Кипом разглядывали его содержимое.

— И что там? — издали поинтересовалась Грейс.

— Детские игрушки, — сияя до ушей, сообщил Кип.

— Ой, как хорошо! Давай-ка я этот сундук следующим разберу — раз уж ты тут, подтащи его поближе к свету.

— А в этой коробке что? — техасец ткнул пальцем в угол.

— Не знаю, наверное, какая-то одежда — я туда еще не добралась, — ответила, подходя к ним, Грейс и добавила ехидно: — Простите, сэр (раз уж он называет ее «мэм»!), ваш преступник что — карлик?!

— Почему?!

— Потому что в эту коробку даже я не влезу — а я не такая уж… корпулентная, — она провела себя руками по бокам и качнула бедрами. Кип хохотнул.

На стоявший у стены шкаф, украшенный сверху временно притихшим Вайти, Грейс старалась не смотреть. Может, не обратят внимания, отвлекутся?…

— Нет, мэм, он не карлик, — еле сдерживаясь, прорычал техасец — его, в отличие от Кипа, все происходившее отнюдь не забавляло.

— Я — все! — бодро отрапортовал Донни.

Техасец бросил взгляд на ведущую вниз лестницу. Грейс незаметно вздохнула с облегчением — кажется, пронесло…

И тут, словно подслушав ее мысли, собака вдруг обернулась и уставилась на шкаф. Мгновение она смотрела на него, затем с лаем бросилась вперед.

— Тихо! Сидеть! — заорал Донни.

Вайти наверху завыл с новой силой, но собака не обращала на него внимания — ее явно интересовало то, что находилось внутри шкафа. Стоя в напряженной позе перед дверцей, она принюхивалась — бока ходили ходуном.

— Так, мэм. А что у вас там?

Сердце Грейс колотилось так, что ей казалось, будто все ее тело вздрагивает и окружающие видят эту дрожь. Но голос звучал беспечно — лишь с легким, приличествующим ситуации оттенком раздражения:

— Зимняя одежда. Куртки всякие старые. Я еще особо не смотрела, — взглянула на собаку и добавила, словно ее только сейчас осенило: — A-а, туда Бобби, наверное, забрался!

— Какой Бобби? — рука техасца шевельнулась, словно намереваясь лечь на кобуру пистолета.

— Кот. Кот Бобби.

Бобби — обладающий всеми свойствами лидера, Бобби, который не боялся никого и ничего, даже пылесоса — бил сильной лапой по трубе наотмашь, но дорогу не уступал, Бобби, мягкий и нежный, но упрямый, Бобби, которого она знала лучше, чем саму себя, Бобби — ее кот, выкормленный и вынянченный, Бобби, ее друг…

В голове закрутилась фраза из какого-то старого фильма: «Последняя линия обороны… Последняя линия обороны… Последняя…»

— Мэм, я могу открыть этот шкаф?

— Я лучше сама — Бобби не любит чужих.

Не дожидаясь разрешения, Грейс шагнула вперед и приоткрыла (только бы у Рейлана нервы выдержали!) дверцу, продолжая тараторить:

— Он сейчас сердится и на руки не пойдет…

Грозное рычание, раздавшееся из шкафа, было достойно кугуара. Вторая дверца распахнулась от резкого удара изнутри, и разъяренный Бобби предстал во всей своей красе. Глаза его горели, уши были прижаты, хвост хлестал из стороны в сторону. Из приоткрытой клыкастой пасти несся низкий вибрирующий вой.

На миг все словно оцепенели.