Тамара Пилипцева - Лесная нимфа

– Это почему же?

– А потому что вот эта капелька вовсе не роса, а клейкая и едкая жидкость. Мухи и комары летят на запах меда и не знают, что это их погибель.

– И что, они не могут оторваться?

– Представь себе. Вот эти тоненькие волоски тянутся к насекомому и так опутывают, что оно уже не может вырваться, а лист закручивается. Надежный капкан. Через один-два дня листочек раскроется, но от насекомого уже остались только «ножки да рожки».

– Надо же, ни за что бы не подумала, что «божья роса» может быть такой коварной. – Мария Николаевна покачала головой. – Вера, ты хорошо рассказываешь и много знаешь. Ученикам интересно будет слушать такую учительницу.

Разговор опять зашел о школе. Мария Николаевна с сожалением поведала, что в школьной работе много рутинной ненужной работы.

– Тетя, а кто у вас преподает биологию? – Веру интересовало все, что было связано со школой.

– Удивительный человек. Педагог с божьей искрой. Он так сумел привить ученикам любовь к своему предмету, что у него никто меньше четверки не получает. Он говорит, что никогда не надо заставлять учеников слушать. Нужно интересно рассказывать, и тогда они сами успокоятся. Урок кончится, а они всем классом его до учительской провожают. Да вот, к сожалению, – тетя вздохнула, – болеть последнее время стал, да и возраст дает о себе знать. Сказал, что не выйдет в сентябре.

– Наверное, с годами тяжело с утра до вечера слушать детский крик? – Вера вопросительно посмотрела на тетю.

– А это не крик, Верочка. Это биение жизни. Если хочешь, это и есть жизнь. Ты думаешь, выпускаешь их, и связь обрывается. Нет! Когда заходит кто-нибудь из них рассказать о себе, я радуюсь вместе с ними и огорчаюсь, если пошло что-то не так. Если ученики сохраняют теплое чувство на долгие годы, это и есть самая лучшая оценка нашего труда. – Мария Николаевна присела на бугорок и похлопала рукой по траве: – Садись, Верочка, здесь сухо. Давай посидим. Очень люблю это место. Хорошая энергетика исходит. Очень успокаивает. Ни с кем не хочется воевать, – добавила она смеясь. – А вообще-то с детьми все проще, чем мы взрослые себе напридумывали. Не надо их ни поучать, ни понукать, ни лукавить, ни врать. Они хорошее видят – впитывают хорошее, плохое – впитывают его.

Вера присела рядом и прислонилась к плечу Марии Николаевны. Тело сразу расслабилось. Она закрыла глаза и бессознательно улыбалась. Как кошка на солнце. Тишину нарушало только монотонное жужжание насекомых. Все-таки в лесу человек воспринимает мир по-другому. Среди этого величия и человек возвеличен. Так и хочется закричать: «Человек, запомни это состояние! Ты велик!»

Немного отдохнув, они двинулись в сторону дома.

– Устала? – Мария Николаевна тронула племянницу за локоть.

– Нисколько! – весело ответила девушка.

– Но коль так, пойдем, я тебе покажу чудо природы. – Мария Николаевна решительно повернула налево. – Сделаем небольшой крюк в пару километров, но ты увидишь, что это того стоило.

Она уверенно шла по лесу, изредка посматривая то в одну, то в другую сторону. Минут через тридцать ходьбы лес расступился, и Вера увидела скалистый островок. В середине он имел ложбинку, которая была усеяна фиалками. Они пленили разноцветной праздничной окраской лепестков. По расцветке они были похожи на крылья бабочек.

– Ну, как? Удивила я тебя? – Мария Николаевна с гордостью посмотрела на племянницу.

– Еще как! – Вера рассмеялась. – Милая сердцу фиалка трехцветная. Она же анютины глазки.

– А еще ее называют «цветок-мотылек», – подхватила тетя, – и ведь верно. Кажется, что стая бабочек присела отдохнуть.

– А сейчас взмахнут крыльями и улетят, – засмеялась Вера, широко раскинув руки и взмахнув ими, как крыльями.

Они любовались фиалковым островком и получали от этого огромное наслаждение. Скромный цветок фиалка, а наряд у каждой свой, не найти двух одинаковых расцветок.

Набежало небольшое облако. Взволнованно загудели пчелы и шмели, предчувствуя дождь. Птицы заволновались, куда-то заспешили, на крутых виражах обгоняя друг друга. Любой пилот позавидует их летному искусству. По листьям застучали дождинки. Мария Николаевна и Вера, став под кроной развесистого клена, сквозь ветки которого капельки дождя не проникали, с улыбкой смотрели на это радостное явление природы: дождь и солнце. Каждый делал свое дело. А людям весело. Все-таки человек не царь природы, а скорее дитя ее. В природе пасмурно, и человека беспричинно тоска одолевает. Солнышко светит, и у человека мысли светлеют и жизнь в радость.

Тетя вечером предупредила, что рано утром уедет в районный центр за учебниками. Поделав домашние дела, Вера надела брюки, кроссовки, хлопчатобумажную блузку. Предусмотрительно положила раскладной нож в рюкзак. Выйдя из села, она пошла по дороге, которую местные жители называли «старый большак», это дорога, которая когда-то связывала районный центр с селом. Лет десять назад в другом месте построили шоссейную дорогу, и эта стала зарастать. Но все равно идти по ней было легче, чем идти по лугу.

Путь оказался не таким уж близким, как ей показалось вначале. И когда Вера дошла до горы, солнце уже покатилось к закату. Она постояла в раздумье у подножия горы, но затем решительно стала подниматься. Склон горы был крутой, поросший кое-где травами. Между травами просматривались головки цветов. Потревоженные ею птицы взлетали с испуганным криком.

Продвигалась она медленно, так как не было валунов и кустарников, за которые можно было цепляться. Неожиданно нога соскользнула, она потеряла равновесие и… покатилась вниз. По сравнению с восхождением спуск вниз был не только неожиданным, но и весьма стремительным. Все тело болело. Охая, она открыла глаза и снова поспешно закрыла. В первую минуту она подумала, что от тряски у неё помутился разум, так как лежала она на «старом большаке» у ног Молчуна и мужчины гораздо ниже и моложе того, с жиденькой рыжей бородкой, которая придавала его облику что-то козлиное.

Мужчина захихикал, и Вера узнала этот отвратительный смех. Пискун! Он медленно приближался к ней. У него было трусливое, жалкое хихиканье. Его неприятное лицо озарила пакостная улыбка. Бесцветные, наглые глаза скользили по её телу. Он пожирал свою жертву взглядом, цинично ухмыляясь. Как захотелось съездить по этой наглой физиономии. Она даже кулаки сжала.

– Вот так добыча, а, Молчун. Не каждый день такие красавицы с гор к ногам падают. – Он засмеялся, довольный своей шуткой. Противный голос, который дребезжал, как разболтавшееся колесо телеги по ухабам. Он ухмылялся, а его руки тянулись к груди девушки.

Вера пыталась встать и одновременно отталкивала руки Пискуна. Он начал грубо лапать ее. На нее накатил приступ тошноты. Открыв рот, Вера судорожно ловила воздух.