Дмитрий Вересов - Черный ворон (Черный ворон - 1)

- Алелешенька пришли! - радостно взвизгнула Валька. - А у нас гости...

Маленький приподнялся и с большим чувством достоинства протянул руку. Чтобы пожать ее, Алексею пришлось сделать шагов пять, что ему и удалось, правда, не без труда.

- Тюкавкин, - представился гость, обхватив руку Алексея уже двумя руками. - Бухгалтер УРСа.

- Захаржевский, - в тон ему сказал Алексей и покачнулся.

- А это мой сослуживец, Дулев Джон Терентьевич, бригадир погрузо-разгрузочной бригады того же УРСа, - Тюкавкин показал на громилу, сидевшего совершенно неподвижно.

- Назван в честь Джона Рида, выдающегося пролетарского писателя Америки, членораздельно произнес громила и тут же уронил голову на стол.

- Валенька, нам бы еще стульчик и приборчик для товарища, - сказал Тюкавкин. Валька хихикнула.

- Бесполезно, - заметил Алексей. - Набралась, как сука.

- Сам сука, - вдруг сказала Валька.

Алексей от неожиданности икнул. Тюкавкин потянулся к громиле и внезапно резко дернул его за волосы. Тот поднял голову.

- Ты, Джон Терентьевич, иди-ка вон на лавочке отдохни. А мы с товарищем посидим-потолкуем...

Громила встал, четко прошагал к лавке и упал на нее лицом вниз. Алексей тут же сел на его место.

Пластинка кончилась, и моментально встрепенулась Валька.

- Алешенька, а нам товарищ Тюкавкин патефон подарили, - радостно сообщила она.

- Стакан лучше давай и тарелку! - пробурчал он.

- Я танцевать хочу! - отозвалась она и, держась за шкаф, встала. - В парке Чаир распускаются ро-озы! Поставьте, а?

- Я те поставлю! - пообещал Алексей. - Стакан тащи!

- А вон тут чашечка стоит, - сказал Тюкавкин. - Из нее не пил никто. Валенька чаю захотела, достала, а потом и забыла...

- Наливай! - махнул рукой Алексей. - Со знакомством!

- Очень приятно! - сказал Тюкавкин и вылил всю водку из оставшейся бутылки в чашку Алексея.

- А себе-то? - качая головой, спросил Алексей.

- Да, проявили, так сказать, нетвердость руки. - Тюкавкин вздохнул, нагнулся под стол и вынырнул с новой бутылкой.

Валька, пытаясь завести патефон, споткнулась об него, расколотила пластинку и разревелась.

- Да ладно тебе. - Алексей вдруг сменил гнев на милость. - Я завтра новую куплю. Садись, выпей с нами.

- Женское общество украшает коллектив, - высказался Тюкавкин, наливая и ей.

Выпили. Валька даже, кажется, протрезвела маленько, слазала на полку, достала еще огурчиков и хлеба на закуску. На большее ее, правда, не хватило. Она, держась за стену, доползла до лежанки и свалилась поперек нее. Алексей ломанулся было вслед за ней, но врезался в шкаф, сверху что-то упало и звякнуло. Алексей пожал плечами и вновь уселся на стул.

- А вы, значит, как нам Валенька докладывала, музыкальный работник? осведомился Тюкавкин, наливая еще по одной.

- Да. Пианист. - Для большей убедительности Алексей поболтал в воздухе пальцами.

- Почетный труд, - сказал Тюкавкин. - У нас всякий труд почетен. Я лично больше уважаю труд умственный, как то: работник культуры, образования или, допустим, финансово-учетного фронта...

Алексея качало на волнах этого липучего голоса, то унося в беспамятство, то возвращая сюда, на шаткий стул у пьяного стола. Качало, качало, убаюкивало...

Резко накренило и грохнуло... Алексей дернулся и протрезвел мгновенно.

На него, обходя стол, кошачьим шагом надвигался товарищ Тюкавкин, держа в руке сточенную финку, которую Валька использовала для резки хлеба.

- Ш-шпион! - шипел Тюкавкин. - Политбандит, с-саботажник!

Осторожно, не отрывая глаз от безумного лица бухгалтера, Алексей поднялся и отпятился из узкого пространства между столом и боком шкафа на центр комнаты. Зрачки Тюкавкина сузились в точки, губы сосредоточенно двигались, острие финки в его руке смотрело Алексею прямо в горло...

...Эту несложную последовательность движений Алексей усвоил еще в гимназические времена. Его научил странный человек Василий Фалькенгауз, бывший полицейский агент, работавший одно время в мастерской отца. Всерьез воспользоваться этим приемом пришлось лишь однажды, когда дальстроевские "социально близкие", они же "воры", проиграли его в карты. Проигравшего, явившегося за его жизнью, утром нашли в мусорном баке за пищеблоком. Больше на Алексея в карты не играли...

Он плавным движением опустил руку в карман, нащупал там что-то, кажется, коробок спичек, медленно вытащил - и швырнул прямо в лицо Тюкавкину.

Безумный взгляд бухгалтера переметнулся на летящий предмет, рука инстинктивно взлетела, прикрывая лицо.

Этого было достаточно. Продолжив телом движение руки, Алексей одним прыжком приблизился к Тюкавкину и носком маховой ноги, обутой в модный остроносый ботинок, ударил его по голени. Тюкавкин охнул и согнулся. Колено Алексея поймало его опускающееся лицо на противоходе, а выкинутая вперед ладонью рука оттолкнула задравшийся подбородок противника назад. Тюкавкин упал. Ноги Алексея оторвались от пола и опустились на грудь бухгалтера. Оглушительно треснули ребра, из распяленного рта хлынул красный фонтанчик. Тюкавкин пару раз стукнул пятками по полу и затих.

Алексей уже стоял на полу и дико озирался.

Со скамейки на него пристально смотрел Джон Терентьевич. Поймав на себе взгляд Алексея, громила вскочил и рванулся к двери, по пути сбив Алексея с ног.

- Стой, гад! - крикнул Алексей, поднимаясь.

В двери повернулся ключ. По коридору затопали тяжелые сапожищи

- Убили! - надсадно орал Джон Терентьевич. - У Вальки человека убили!

В комнату доносился дверной скрип, торопливое шуршание, старухин визг.

Алексей кинулся к двери, стал дергать за ручку. Бесполезно. Заперто снаружи, а открывается внутрь, так что вышибить можно только из коридора.

- Точно убили? - Голос приближался вместе с шагами, интонация деловая и даже как будто приятно возбужденная.

- Падла буду! Только что! Сам-то еле ушел! Все в кровище, нож валяется...

- Спокойнее, гражданин! Убийца там?

- Ага. Я дверь-то на ключик того... Не вырвется.

- Это правильно. Ты слушай, как тебя...

- Дулев, товарищ...

- Лейтенант. Ты, товарищ Дулев, опорный пункт знаешь? Дом двадцать девять, во дворе?

- Ха, как не знать!

- Ты давай дуй туда по-быстрому, пусть все, кто есть, бегут сюда на подмогу и наряд из отделения вызовут. Скажешь, в сорок второй убийство, следователь Миронов в одиночку преступника держит, чтобы там поторапливались.

- Есть!

Удаляясь, забухали сапожищи. Хлопнула входная дверь. Стало тихо.

Алексей на цыпочках отошел от двери и наклонился над Тюкавкиным. Крови, смешанной с блевотиной, натекло изрядно, лицо и ногти синели неправдоподобно быстро.

- Вот так, значит. - Алексей выпрямился, поглядел в угол. Валька, белая как бумага, сидела, закутавшись в одеяло, и вытаращенными глазами смотрела в одну точку.