Вячеслав Марков - Дикий маршрут

Артем тормознул, не дойдя до инструктора каких-то пяти-шести шагов. Не стоит, пожалуй, пока посвящать никого в свои дела. Лучше самому быть осторожнее, не подставляться. Ну и по возможности попытаться уберечь остальных от этого психа кровожадного.

На ночлег встали уже в темноте. Денис вел группу до последнего, пока еще можно было различить в быстро сгустившихся сумерках тропу под ногами, тянул вниз, в спасительную полосу тайги. Закончилось все тем, что Дашка споткнулась на ровном месте, растянулась на земле, оцарапала лицо и руки и заявила, лежа на животе, что с места больше не двинется, а кому очень надо, пусть идет без нее. Утром она всех догонит, если, конечно, выживет после сегодняшнего перехода.

Пришлось останавливаться неподалеку, только с тропы отошли да место выбрали поровнее. Хотя измученным «гаврикам» особенно ровная поверхность была уже и ни к чему, были рады любой возможности отдохнуть.

Лапника натаскали в пять минут, как будто всю жизнь каждый вечер только этим и занимались. Денис с удовольствием отметил, что группа за пару дней превратилась из случайной группы людей кто в лес, кто по дрова во вполне себе жизнеспособную «боевую единицу». Скудный ужин приготовили и смели тоже буквально за несколько минут. Слегка нетипично вел себя Колян — не хохмил, не цеплялся беззлобно к Димке и Юрию, да и в обустройстве ночлега участия почти не принимал. Сидел, привалившись спиной к сосне, смотрел прямо перед собой и время от времени страдальчески морщился.

— Башка гудит, — пожаловался он тихонько Денису. — Все же приложило меня камнем, думал, проломит. Ничего, целая. Только болит, зараза.

Выглядел Колян неважно. Особенно сейчас, вымотанный долгим переходом, в свете костра смотрелся он персонажем фильма про оживших мертвецов. Бледный, даже как будто похудевший, с неподвижным взглядом темнеющих на лице глаз.

Денис посмотрел на него внимательно и вдруг испугался. Что если у Коляна и правда сотрясение? Или еще чего похуже. Он, конечно, ни за что не признает, что нуждается в срочном лечении, но тут ведь и без его признаний все ясно. Вот только лечения этого срочного взять сейчас негде.

Выражать сочувствие Коляну было как-то неловко. Если бы это был кто-то из девчонок, тогда другое дело. Там главное морду сочувствующую сделать, а дальше само как-то пойдет. Женщинам в трудные моменты необходимо выговориться, рассказать, как они страдают и какие лишения им приходится переносить. Знай только кивай согласно, да не вздумай перебивать и одергивать. Коляну же показное сочувствие до фонаря и жаловаться он тоже не станет. А поддержать его как-то надо.

Денис сел рядом с ним на плотный войлок опавшей хвои и предложил:

— Может, тебе в самом деле лечь? Все же голова…

— Да пройдет, — отмахнулся Колян, — и не такое бывало. Когда себя жалеешь, только хуже становится. У меня один раз еще хуже было, так звездануло по башке, что я не сразу вспомнил, кто я и где нахожусь. Вот тогда я все прилечь пытался, думал, отлежусь и получше станет.

— И как? Отлежался?

— Куда там! У нас сержант знаешь какой был? Зверюга. Сказал, что отлеживаться буду, когда совсем убьют. А пока живой, поднялся и бегом марш. Еще и пенделя отвесил, для ускорения. А ты говоришь, полежать. Я тогда не помню, как ноги переставлял, вообще ничего не помню. Но бежал как-то, ага…

— Суровый у вас был сержант, — согласился Денис.

— А то! Там вообще все было всерьез. И горы повыше, и скалы покруче, и сержант не чета тебе. Он всем угодить не старался. Он на пендели только щедрый был. А здесь так, прогулка. Даже камни какие-то несерьезные на голову валятся.

— А где это «там»? — спросил из-за спины подошедший незаметно Серега.

Денис вздрогнул от неожиданности и подумал, что не так уж неправ Артем, утверждающий, что Серега только и делает, что подсматривает и подслушивает. Вот как он за спиной у них оказался? Только что пусто было, Денис помнит прекрасно, что когда к дереву подошел, Колян сидел там один-одинешенек.

— Ты чего, братан? — искренне изумился Колян. — Я же служил-то где, ты помнишь?

По тому, как дернулся лицом Серега, стало ясно, что забыл он подробности биографии родственника давно и прочно. Правда, растерянность его Денис заметить успел, а вот Колян, мающийся головой, значения особого, похоже, не придал.

— Ну ты даешь, братишка! — искренне изумился он и даже руками развел. — Тебе мамка твоя не говорила разве? Они же с моей чуть не каждый день созванивались, вместе горевали, как я там, кровиночка.

Серега улыбнулся неуверенно и пожал виновато плечами.

— Вот дела! — не унимался Колян. — Я же думал, ты в курсе. Тоже небось удивляешься, что меня от покойников не мутит? А я их таких навидался, что наши оба просто красавцы. Подумаешь, затылок раскроили! Все остальное-то целое. Да и времени совсем мало прошло. Нежные вы все просто, вот вас и мутит, — пробормотал Колян уже почти не слышно и откинулся затылком на смолистый ствол, прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Серега потоптался рядом с виноватым видом и отошел, все так же неопределенно пожимая плечами.

Угомонились все быстро.

Денис сидел в блаженном одиночестве возле костра, расковыривал кедровую шишку, бросал в огонь ее смолистые чешуйки. Те вспыхивали спичечными головками, озаряли на миг подступающую со всех сторон темноту. Ночная тишина, поначалу казавшаяся абсолютной, постепенно наполнялась звуками, природа которых не всегда угадывалась сразу, и потому вызывала какой-то детский мистический восторг. Было страшновато, но интересно. Спать не хотелось совершенно, тянущая дневная усталость сменилась чувством полного расслабления.

Денис потянулся за следующей шишкой к почти уже пустой сумке, и вдруг не услышал даже, а позвоночником, кожей на спине ощутил осторожные шаги за спиной.

Он зажмурился, чтобы привыкнуть к темноте после яркого света костра, потом резко обернулся и открыл глаза.

— Вадим Сергеевич, что же вы не спите? — спросил он с облегчением и немного с досадой. Удручало, что пропало теперь его долгожданное одиночество у костра. Придется разговоры разговаривать или, что еще хуже, утешать свежеиспеченного вдовца.

Денис устыдился на миг этой своей циничной досады. Как ни крути, а у человека горе. Жену потерял. И самое поганое, что потерял он ее во время безобидной на первый взгляд экскурсии. На маршруте выходного дня, тысячу раз пройденном разными людьми.

Прямой вины Дениса в случившемся, конечно, не было. Но все же чувствовал он себя виноватым перед этим необременительным пожилым дядькой. И в том виноватым, что жена его погибла, можно сказать, на ровном месте, и в том, что раздражала теперь необходимость сочувствовать.