Вадим Шакун - Презентация с трупом[СИ]

Выбрав наугад самый, с моей точки зрения, скромный я был торжественно одет и препровожден в машину, после чего, не менее торжественно, моя обожаемая начальница вручила мне разрешение на право ношения оружия и короткоствольный револьвер американского производства. Умеет она подсластить пилюлю.

Поскольку все написанное мною обычно читается нашим с Варькой адвокатом, я опущу подробности получения разрешения на мое имя: адвокат Щепкин — известный перестраховщик и непременно все вычеркнет. Что же касается револьвера, то могу сказать, что, по Варькиным словам, он 32‑го калибра и поскольку в этих вопросах я не силен, мне остается лишь поверить ее слову.

По прибытию домой я получил сразу тридцать из обещанных Варькой восьмидесяти страстных поцелуев — первоначально она предлагала пятьдесят, я затребовал сто, а потом сторговались. Справедливости ради надо сказать, что, как и следовало по условиям нашего договора заключенного перед поездкой в магазин, это были ОЧЕНЬ СТРАСТНЫЕ поцелуи. Та же справедливость требует, однако отметить, что, сегодня, по прошествию столького времени Варька все еще должна мне восемь из обещанных тогда поцелуев.

Оставшиеся до презентации дни мы проводили в свое удовольствие. Варька: качалась в спортзале, купалась, в зависимости от погоды, в бассейне во дворе или в сауне, загорала нагишом, в зависимости от той же погоды, во дворе или на крыше в солярии. Я: палил из новенького револьвера в тире, который расположен в подвале, купался и загорал вместе с Варькой. Попутно она пыталась вдолбить в мою беспутную голову азы компьютерной безопасности, на которой и специализируется, собственно говоря, наше охранное агентство.

Вечерами мы играли в компьютерные игры — я как раз поставил «Хайден энд Дэнжерс» — и пили «Бакарди» в курительной. «Хайден» я, правда, скоро стер. Меня не устраивало, что я никак не могу завершить вторую миссию — ту самую, где нужно спасти заложников с фашистского нефтеперегонного завода, попутно его взорвав. Варьку не устраивало иное.

— Понимаешь, Вик, — зевнув призналась она, в два счета расправившись с гадами–фрицами, — все это как–то скучно. Три пулеметных вышки не имеющих возможности поддерживать связь друг с другом. Патруль всего из трех человек и, согласись, они все время ведут себя как дебилы. Зенитные пулеметы на крыше ориентированы лишь на оборону с воздуха и легко обходятся. А охранники внутри здания? Обычная тактическая задачка для первоклассников.

Я не стал спрашивать, в какой школе задают такие задачки. Когда–то Варька сказала, что ее прошлое меня не касается. И я надеюсь, что никогда не коснется ни меня, ни ее. А на всякий случай продолжаю тренироваться в стрельбе. Хотя, глядя на то, как она машет ногами в спортзале, невольно прихожу к мысли, что Варька в куда большей безопасности, когда она одна, нежели со мной. В одиночку, ей не нужно будет думать о том, как защитить меня.

В одном только отношении совесть мучила меня очень здорово. Я не знаю, где моя хозяйка прожила всю предыдущую жизнь, но вот в том что некоторых вещей она просто не понимает, в этом я уверен.

И вот, день на второй–третий после нашей поездки за шмотками, я решил поговорить с ней всерьез. Сразу же после того, как она «отдала» мне очередные пять поцелуев из обещанных.

— Ты знаешь, Варюша, все эти местные поэты — такая босота.

— Вик, ты что, ревнуешь?

— Да нет, но, Варь… Есть, конечно, Галка, есть ее подружка Шурка, чьи стихи тоже, кстати, я первым верстал, есть, наконец, Юрьич, единственный в этом городе настоящий поэт…

— Какие вещи узнаешь… — ухмыльнулась Варька.

— Варюша, милая сестрена, ты подумай — маленький город, печатных площадей мало, а каждый считающий себя пупом земли дегенерат хочет непременно опубликовать свои вирши…

— Братик, ты не справедлив! Все–таки, поэзия…

— Варька, я знаю поэта, который десятки раз обращался в нашу городскую думу, чтобы ему присвоили звание почетного гражданина города только на том основании, что он такой великий поэт.

— Ты шутишь, что ли?

— Варь, даже в таком маленьком городе, как наш, ты не найдешь ни одного человека, знающего его стихи наизусть. А единственный местный поэт, который более–менее известен стране — это Юрьич. Несколько его песен до сих пор являются шлягерами…

— В этом–то городе и…

Я назвал ей песни и исполнителей. Варька задумалась.

— Это, конечно, не мой вкус… — призналась она.

— Но, пара песенок мне нравится, — сообщил я. — По этому, раз уж они имеют такую известность, я и считаю его единственным состоявшимся поэтом. А остальные… Варь, им всем хочется быть кем–то, а на самом деле они никто…

— Вик…

— Паразиты на теле общества, умеющие скрывать свой паразитизм под сенью затасканно красивых слов и не менее затасканных рифм!

— Братик, успокойся!

— Сестрен, вспомни все, чему я тебя учил. Кто из населяющих этот город существ является самым завистливым, злопамятным и подлым по отношению к себе подобным?

— Твои бывшие коллеги — журналисты.

— Умница. Так вот запомни, что местные поэты, художники и литераторы могут составить более гремучую субстанцию, если их собрать в одном месте в одно и то же время.

Варька задумалась.

— Слушай, Вик, а ты случайно никогда не писал стихи?

— Клянусь своим револьвером. Лет с двадцати пяти я завязал со всяческим стихоблудием. Если хочешь меня позлить, начни декламировать мои тогдашние вирши вслух. Ничто не вызывает у меня большего отвращения.

— Когда–нибудь попробую, — она ухмыльнулась. — Раз уж мы сами не поэты, нам на этой вечеринке бояться нечего.

— Журналистов там тоже будет навалом, — на всякий случай напомнил я.

— Ладно–ладно. Хочешь еще «Бакарди»?

— Спрашиваешь! — от лишнего бокала вечером никогда не откажусь. — Я просто должен был ввести тебя в курс, сестрен. Не думай, пожалуйста, что я такой старый мизантроп…

— Дурачок, — она налила «Бакарди» мне и себе, кинула лед. — Мы всего на всего сходим туда, на людей посмотреть, себя показать…

— Пару девочек подснимем.

— Вик! Бесстыжий ты… — нахмурилась Варька.

— А какого черта?

— Я по Зое скучаю, — призналась она.

Зоя — последняя Варькина подруга находилась сейчас на Кипре. Это Варька решила, что Зое следует отвезти туда свою дочь Ленку. Дело в том, что Ленкин отец — капитан Багров из местного ОВД оказался убийцей. Так получилось, что я его застрелил. Может быть, подобный сюжетный поворот вызвал бы огромный энтузиазм у автора масштаба Вильяма Шекспира. Но я не Шекспир, поэтому, постарайтесь больше никогда не напоминать мне об этом событии.

— Варь…

— Извини, за то, что не вовремя вспомнила — мягко улыбнулась моя хозяйка. — Ладно, сойдемся на том, что ты, пожалуй, прав: пара молодых симпатичных девушек, это именно то, что нам требуется.