Павел Генералов - Война олигархов

У «гада» деньги были. Но это были его деньги. Частная собственность.

— Как поживаете? — светски осведомился Стас.

— Давай сразу о деле, — поморщился Гоша. — Нам нужен кредит. Процент — на твоих условиях.

Котов задумался. Он так долго вздыхал, поглаживал начинающую лысеть голову и морщил нос, что Лёвка не выдержал:

— На твоих условиях, — повторил он, форсируя слово «твоих».

— Понимаете, ребята, — начал Стас, потягивая гласные, отчего голос его казался скрипучим, — я сейчас вложился и прогорел. Так что… Вот если бы полгода назад…

— Полгода назад мы бы тебе и сами кредит дали, — вновь не выдержал Лёвка, но Гоша жестом остановил его:

— Подожди, Лёва. Кажется, старый наш друг забыл, что всего полтора месяца назад мог запросто лишиться своих замечательных ушей. Если б не мы…

— Всё, ребята. Не напоминайте. Это был страшный сон. Но ведь… компру–то на Пекаря я надыбал. Или забыли? Да и вообще, кто старое помянет… Нет больше дяди Пекаря, нету. И заметьте, я ведь своей доли от ликёрки не требую. Хотя и мог бы. Ладно–ладно, шучу! — замахал он руками, увидев, что Лёвкина физиономия принимает уже совершенно зверское выражение.

— Так да или нет? — Гоша жёстко посмотрел в круглое лицо Котова, отметив недобритый клочок возле уха. Одного из тех двух, ради спасения которых они и влезли в разборки с Пекарем.

— Нет, — тихо ответил Котов и отвёл глаза.

— Что и требовалось доказать, — констатировал Лёвка, когда они вышли из душного офиса уже бывшего друга.

— У меня есть план, — таинственно сообщил Гоша, поддав ногой смятую банку из–под пива в Лёвкину сторону.

— В смысле? — удивился Лёвка и даже остановился. В чём–чем, а в пристрастии к травке Гоша прежде замечен не был.

— В смысле — что делать, а не то, что ты подумал! — засмеялся Гоша. — Пасуй, ну, Анакондов!

И Лёвка, радостно гоготнув, метнул банку в сторону друга настоящего. Перед обсуждением очередного Гошиного плана, наверняка гениального, не грех было и поразмяться.

— А уши Коту мы сами поотрываем! — заключил Лёвка, отфутболивая банку далеко на газон.

— Да, он рискует, — сурово сдвинул Гоша брови. — Едем в редакцию. В «Московский вестник».

5 октября 1998 года

Микроавтобус «мерседес» с ярко–синим логотипом «Центртелеком» на бортах свернул с Плющихи в сторону Ростовской набережной и через несколько минут остановился возле офиса банка «Ва–банкъ».

«Ва–банкъ» занимал три этажа в правом крыле одного из грандиозных зданий сталинской постройки. Ко входу, по последней моде, был пристроен изогнутый металлический козырёк, опирающийся на тонкие, металлические же колонны. Высокие двери с затемнёнными стёклами также были выдержаны в стиле хай–тэк. И даже урны по обеим сторонам от входа скорее напоминали какие–нибудь навороченные аудио–колонки, нежели простые плевательницы.

Из микроавтобуса вышли двое в синих форменных костюмах. Один, тот, что пониже ростом, с коротко стриженной бородкой и в бейсболке, нёс пластмассовый чемоданчик со всё тем же логотипом. Второй, повыше, держал на плече моток телефонного провода.

— Один момент, Лёша, — придержал коллегу высокий парень. Он, разглядывая своё отражение в темном зеркальном стекле, снял бейсболку, поправил тёмные волосы, забранные сзади в аккуратный хвостик, и водрузил бейсболку на законное место. Заодно он ещё и подмигнул собственному отражению. — Теперь порядок.

Предъявив охране свои документы, парочка беспрепятственно прошла в банк. Разве что для проформы пришлось открыть пластмассовый чемоданчик, продемонстрировав дотошному охраннику его содержимое: разнокалиберные отвёртки, кусачки и прочую монтёрскую мелочёвку.

Монтёр Лёша уверенно нажал кнопку вызова лифта, располагавшегося сразу за постом охраны. Распределительный щит, в котором предстояло покопаться, находился в подвале, на минус первом этаже. В сопровождение мастерам выделили молодого парня из охраны, крепкого, с бритой головой и зелёными любопытными глазами.

— Что, чё–то не в порядке? — поинтересовался бритоголовый.

— Плановая проверка, — коротко ответил хвостатый.

Монтёры специальным ключом вскрыли распределительный телефонный щит. Достав из чемоданчика инструменты, они что–то измеряли, меняли провода, в общем, занимались своим скучным монтёрским делом. Охранник, зевнув, сел на стул поодаль, лениво наблюдая за работягами. Ему страшно, прямо–таки до смерти хотелось жрать, а до обеда оставалось ещё целых два часа. Так и помереть недолго — на боевом–то, блин, посту.

Минут через двадцать, кратко посовещавшись, монтёры заперли щит.

— Ну что, всё? — вновь зевнув, поинтересовался охранник. В животе его заурчало так громко, будто он прошёл курсы чревовещателей, да вот только дикцию не отработал.

— Почти готово, — ответил бородатый.

— Может, после обеда заглянем на полчасика, — подтвердил хвостатый.

— После обеда — это вам не до обеда, — изрёк печальный охранник. — Ну давайте, мужики. Мы–то всегда здесь, при службе, — он поднялся, пропуская монтёров вперёд, к лифту.

И уже на выходе из банка охранник вновь окликнул их, так неожиданно, что бородатый слегка вздрогнул:

— Слушайте, мужики, вы ж профессионалы. Посоветуйте, какой мобильник лучше купить. Чтоб и не очень дорого. И чтобы нормально работал. Понимаете, на даче ж телефона нет…

— Какой, говоришь? — задумался бородатый. — Да любой известной марки, хоть «Мотороллу», хоть «Сименс», чтоб тебе по деньгам нормально было. Дело же не в аппарате, а в системе. Где у тебя дача–то? Далеко?

— На Волге, под Конаково. Километров сто, точнее, сто двадцать.

— Ну тогда без вариантов — МТС. Билайн не потянет.

— Спасибо за совет мужики, мне наши ребята то же самое говорили. Счастливо, — и бритоголовый поднял руку в знак одобрения. До обеда оставалось на пятнадцать минут меньше.

Микроавтобус «Центртелекома», отъехав от «Ва–банка», далеко не уехал, а свернул во Вражский переулок и остановился возле решётки Крестовоздвиженского храма.

— Константин Сергеевич! К вам Екатерина Германовна… — голос Алёны отвлёк Петухова от приятных мыслей.

Он думал о деньгах. Деньги он любил почти как женщин. Точнее, он любил их разною любовью. Деньги — философски, а женщин…

— Да–да, знаю, — ответил он Алёне. — Из фонда защиты диких насекомых, — довольный своей шуткой, Петухов расплылся в улыбке и посмотрел на часы Киевского вокзала. На них было ровно двенадцать.

Про себя он отметил, что для женщины подобная пунктуальность — верх деловитости. Могла бы и опоздать минуть на пять, он бы её простил. Непременно простил бы, — подумал он, невольно поднимаясь из кресла навстречу гостье.