Владимир Безымянный - Русское видео

Илья многозначительно кивнул, не желая показать своей непосвященности. Парень совсем скис.

— Черт меня дернул написать в анкете, что я христианин! Думал — свобода, все можно… В Союзе пятая графа… А тут то же самое — только вместо национальности вероисповедание! А как было не признаться? Кто бы мне жениться разрешил? Везде одно и то же — брак еврея с женщиной другой конфессии — греховен, почти преступление. А мы хотим официально. МВД меня вызывало… А в результате — выдали вместо израильского паспорта пропуск для лиц без гражданства! Теперь ни в один компьютер на бирже труда не всунешься. Конец льготам. А тут зуб заболел — готовь двести долларов. Э, да что там! Надо лететь, а тут это поручение — передать господину Фишбейну от наших эти доллары. Скоро ли он, может, вы позвоните?

Набирая номер, Илья вспомнил объявление в утренней газете: «Баптисты Бельгии и Швеции примут эмигрантов-христиан из Израиля. И дальше несколько адресов. Телефон Нельсона раз за разом отвечал короткими гудками. Пробиться не удавалось. На парня жалко было смотреть.

— Если я не выеду через десять минут, я опоздал. Кошмар! Пожалуйста, позвоните еще!

И — о, чудо! — телефон ответил важным басом Якова Моисеевича.

— А, Илюша! Слышал о тебе от Гриши. Что ж, лавка — дело хорошее. Глядишь, и мы подсобим. Держись за нас, не прогадаешь. Что? Какой парень? Не может быть! А плевать мне на его самолет. Говорить мне с ним не о чем. Нет, не надо трубку передавать. Гриша с этим лавочником уже выехали. Получаса не пройдет, будут.

Труженик киббуца смотрел Заславскому в лицо собачьими глазами. От волнения Илья забыл и о маске респектабельности, натянутой на себя. Как убедить этого упрямого парня дождаться? Ведь это, наверное, важно. А ведь он неминуемо опоздает, пока треклятый Гришка возится где-то…

Парень выложил три тонких пачки долларов на легкий плетеный столик (и здесь эта мебель!).

— Ну, может быть, я вам оставлю? Пересчитайте, пожалуйста.

Илья пошелестел банкнотами. В каждой пачке по сто пятидесятидолларовых бумажек.

— Но я не знаю… Тебе что, расписку дать?

— Какую расписку! Не в Союзе живем. Кто такой Нельсон и у нас в киббуце знают. Считай, за полцены отдаем. Сколько тут долларов, столько шекелей мне причитается. Где еще такое видано? Доллар — шекель! Да разве против Нельсона попрешь! И доллары эти, видать, в «отмывке» нуждаются. Потому и не через банк. Шутка ли, по курсу — тридцать одна тысяча шекелей! Все равно — ехать надо. Передайте — был, привозил. Сумма вам известна. Пусть на себя обижаются.

Илья моментально сообразил, как себя вести. В ушах еще звучали слова Нельсона: «Что же ты за еврей, если разобраться не можешь?». Портфель лежал в ящике стола, и щелкнув замком, он отсчитал парню сумму в шекелях. Парень не казался слишком осчастливленным. Дотошно сосчитал, спрятал в сумку, и, провожаемый Ильей, довольным своей находчивостью, вышел.

Секунду помедлили на ступеньках, поглядывая в оба конца улицы, но «ягуар» Фишбейна не появлялся. Тиснув руку Илье, киббуцник помахал на прощанье и неторопливо отчалил на своем разбитом чуде японского автомобилестроения.

Проводив его взглядом, Илья ощутил желание вернуться к долларам. Сумма приличная, хотелось иметь ее поближе. В голове роились фантастические мысли: «А ну как этот селянин разобьется по дороге? Или Гришка… В любом случае его капитал почти удвоится. Тогда и без всяких кредитов можно лавку откупить. Пятнадцать тысяч долларов! Или Гришке поплакаться? Может, займет по старой дружбе? Говорил же — нет наличных, теперь-то — вот они!»

Взявшись за дверную ручку, уже погружаясь в мягкий матовый свет холла, Илья услышал вдали знакомую трель. Итальянский сигнал Гришкиного «ягуара» доносился с дальнего конца улицы, стремительно нарастая. Илья сделал было движение навстречу, но сдержался и перешагнул-таки порог. Доллары молчаливо манили.

С бьющимся сердцем почти вбежал в гостиную… Нет, боялся понапрасну. Вот они, голубчики! Все три пачки. Распушил, прошелся пальцами по каждой. Нет, не «кукла». Доллар — он и есть доллар!

За этим занятием его и застал Фишбейн. Прятать деньги Илья не стал, понимая, что это не имеет смысла. Удивление Гриши, когда Илья поведал о визите, было сравнимо по масштабам разве что с весельем толстяка-мебелеторговца и еще одного, незнакомого Илье, парня, который, как выяснилось, и должен был явиться, но запоздал. Его-то Гриша и встретил по пути к Нельсону. Доллары оказались грубой подделкой…

Подоплека аферы открылась Илье почти сразу, Гришка мог бы и не упоминать, как бы мимоходом, о детских обидах. Теперь мордой в дерьмо макнули Илью. Квартиру пришлось сменить. А потом, отбросив предрассудки, пойти работать на стройку вместе с арабами. Единственным утешением оставалась бутылка «Кеглевича».

Речь шла уже не о процветании — только бы выжить, выкарабкаться. Камни великого города жгли подошвы. Гриша, не говоря уже о Нельсоне, до объяснений не снизошел. Они были формально правы — как по своим законам, так и юридически. От неизвестного фальшивомонетчика из киббуца решительно отмежевались. Мало ли кому понадобилось сплавить скверные фальшивки? Посоветовали Илье попросту их выбросить, а еще лучше — сжечь. Не дай бог, попадутся на глаза полиции.

Не искушая судьбу, Илья так и поступил. Работы было много, и работа была тяжелая. И нельзя сказать, чтобы хорошо оплачивалась. Свое решение подработать на панели Елена не скрывала. Этот вопрос вообще не обсуждался. С ее внешностью она и при солидной конкуренции профессионалок пользовалась популярностью. Наконец, настал день, когда Илья мог, в общем-то, бросить уродоваться на стройке. Возможность эту дал заработок жены. Понемногу стал забываться и подлый удар Фишбейна. Мебельный магазин остался за «передумавшим» его продавать прежним владельцем, а Гриша исчез из поля зрения.

До сфер, где вращался Нельсон, Заславским и вовсе было не дотянуться. Тем паче с малопочтенной профессией Елены. Налог с проституток мафиози взимать не отказывались, иногда и снисходительно пользовались их услугами, но в свой круг не допускали. Дурной тон.

Тем не менее, стройку Илья не бросал, обеспечивая некий приварок к основному доходу. Елена была в состоянии прокормить не только его. Поощряла и понравившихся клиентов. А главное, делилась с кем положено. Правильно поняла здешнюю жизнь.

Деньги от мелких сборщиков дани перетекали к Фишбейну, там аккуратно фиксировались и уходили к Нельсону. Судя по дружелюбным улыбкам рэкетиров всех уровней, работой Елены были весьма довольны. Вряд ли она придерживалась того же мнения. Жизнерадостности у молодой женщины поубавилось. К «Кеглевичу» все чаще прибегала и она, особенно если клиент попадался уж очень гнусный. Помогало. А когда дважды пришлось бесплатно обслужить Фишбейна, оба раза напивалась вдребезги. Тошнило не от спиртного — от отвращения. Потный слабый, с сырым земляным запахом…