Иван Любенко - Босиком по 90-м

– Я отпущу тебя, но есть одна просьба: перейди на другую сторону улицы, ладно?

– Зачем?

– А это уже другой район. Тебя же всё равно убьют. Так пусть хоть не у нас. – Он помолчал, затушил в пепельнице нервными толчками сигарету и спросил: – Признайся, небось, за Ельцина голосовал, да? – Я кивнул. – А чего ж ты теперь хочешь? Вот и получай свою демократию с бандитским беспределом! Хотели жить, как в Америке? Нате! Живите! Вот вам и гангстеры, а вот и продажные дудкины…Я, если хочешь знать, с ним в одном классе учился. А вот возьму и позвоню ему, скажу, что ты здесь. Глядишь, и майора дадут, а? Что молчишь? Думаешь, я на такое не способен?.. Да, ты прав, не способен, потому на пенсию капитаном и уйду. А Дудкин всегда был гнидой. Помню, договорились всем классом с урока сбежать и в кино пойти. Даже девчонки-отличницы и те согласились. А он остался…. Остался, потому что на золотую медаль шёл. Но ведь и те две одноклассницы тоже рассчитывали на золото. Только вот они из-за этого случая остались без медалей. А он получил. – Капитан поднялся, посмотрел в окно и сказал: – В пятидесяти метрах от нас дежурят белые «Жигули». Видать, тебя ждут. Но ничего, не дрейфь. Мы их всё равно обманем. У тебя деньги есть?

– Немного.

– Сто баксов найдётся?

– Да.

– Это хорошо. У меня двоюродный брат таксует. Я вызову его, он подъедет к соседней улице. Выйдем к нему через двор. Сядешь в машину и в Новосибирск. Только сто долларов отдай сразу – жадный он у меня. – А эти придурки пусть ждут пока Ильич в мавзолее проснётся.

Он подошёл к столу, вынул откуда-то газетный свёрток и протянул мне.

– Перекуси. Тут бутерброды. Вот чайник, кофе… не стесняйся. Когда ещё поесть придётся… А я пока Серёге позвоню.

Я жевал хлеб с варёной колбасой и мысленно благодарил Бога, что встретил этого человека.

До Новосибирска мы добрались за три с половиной часа. В этом городе я чувствовал себя спокойнее. Но возникла новая проблема – у меня не было паспорта. Из-за этого я не мог купить билет на обычный рейс до Москвы. Пришлось договариваться с экипажем грузового АН-12, летевшего в Краснодар.

На следующий день я оказался в Красноленинске. Мои скитания закончились. Но то, что я узнал, придя в офис, повергло меня в шок: за четыре дня моего отсутствия Алик успел продать две квартиры и сбежал со всеми накопленными деньгами. Говорили, что он собирался купить квартиру в Москве. Счёт фирмы был пуст. Он забрал компьютер, кофеварку, бар-глобус, снял со стены даже свой портрет и часы, купленные мною в Стамбуле. Оставил только картину с моей физиономией и мебель. Вместе с ним уехал и Женька.

Постепенно я узнавал и другие подробности. На самом деле, не было никакого конфликта с братом Самира. Алик выдумал эту историю. Десять тысяч долларов, якобы отданные братве, он присвоил. Так называемые, ежемесячные вознаграждения до людей Шаха не доходили. Да и маляву – предмет своей гордости – он написал сам. Всё, за исключением продуктовых передач в СИЗО, оказалось блефом. Об этом я узнал от Шаха, чьё уголовное дело к тому времени закрыли. Мне надо было во всём разобраться, и я с ним встретился. Так же обстояло дело и с товаром: его поставлял знакомый Алика из Краснодара. Шах был вне себя от ярости и поклялся, что отыщет Клейста даже в джунглях Амазонки.

В довершение всех бед, из Якутска позвонил пьяный Закарпатский и заплетающимся языком пробубнил, что два гаража, машина и весь остаток денег от реализации последней партии товара он оставил себе, считая это справедливым бонусом «за долгую и ненавистную якутскую командировку». А ещё через неделю от меня ушла Лика. Прогулки на катере в Средиземном море, устрицы с лимоном, вино и осьминог на углях остались в прошлом, а настоящее обещало полное разочарование. Я опять был беден и, как она выразилась, «бесперспективен». Лика призналась, что познакомилась с сыном прокурора Заводского района, который катал её на новой BMW пятой модели. Как потом я узнал, его папаша не только следил за законностью, но и обкладывал данью все мало-мальски успешные коммерческие структуры района. С неуступчивыми предпринимателями Циклоп – именно такое прозвище было у него из-за отсутствия одного глаза – разговаривал через следователей, возбуждавших в отношении строптивых коммерсантов уголовные дела по неуплате налогов или мошенничеству.

Продав офисную мебель, выплатив расчёт секретарше, я сидел за столиком в пивной и грустил. В кармане у меня оставалось сумма равная той, которую я должен был отдать хозяйке за следующий месяц проживания в квартире. Из пакета торчала картина с моим изображением, а на столе лежала записная книжка Деда. Последняя страница закончилась, и свободного места не осталось. «Похоже, я исчерпал весь запас покровительства, – мысленно заключил я. – Как бы это банально не звучало, но мои дни сочтены. Получается, Дед был моим ангелом-хранителем и в назидание мне отмечал дни, когда я мог погибнуть. Теперь ясно, почему не совпадала по датам, году рождения и чину статского советника надпись на фотографии генерала Фостикова. Ангел свободно перемещался во времени и пространстве. Для него не существовало привычных для нас границ. Только теперь он исчез. Выходит, мне отпущено не так уж много времени…».

– Простите, молодой человек…

Я оглянулся. Передо мной стоял незнакомый мужчина преклонных лет.

– Да?

– Вижу, вы подобрали мою записную книжку. Спасибо, что не выбросили.

– Она ваша? – с затаённым дыханием спросил я.

– Да, у меня и вкладыш остался, – улыбнулся он, показывая аккуратную пачку листов того же формата. – Закончилась, знаете ли, теперь вот придётся новые вставить.

Я молча протянул книжицу.

– Спасибо!.. А у вас всё наладится, только выпивкой сильно не увлекайтесь. Вредно, знаете ли, для печени, – сказал он и заторопился к выходу, отряхивая зонт.

Несколько секунд я сидел точно оглушённый, но потом подскочил и бросился к двери. Шёл сильный дождь. На улице, под козырьком пивной, курили двое парней.

– Ребята, а дед куда делся? – надеясь догнать незнакомца, спросил я.

– Какой дед? Не было тут никакого деда.

– Ну как же! Он только что вышел! – не успокаивался я.

– Видно, земляк, тебе пора завязывать с пьянкой. Иди домой.

И я пошёл, а точнее сказать, поплёлся, не замечая ливня. Ноги принесли меня на квартиру жены. Старая куртка диспетчера промокла насквозь. Я надавил на кнопку звонка и дверь открылась. На пороге стояла дочь.

– Папа пришёл! – закричала она и бросилась мне на шею.

Показалась жена в фартуке.

– Всем быстро мыть руки и за стол. Я только что сварила борщ.

…Через неделю я устроился юристом в российско-американскую компанию за триста долларов в месяц и был уверен, что больше никогда не буду заниматься собственным бизнесом. В тот момент мне казалось, что гораздо спокойнее работать простым офисным клерком и ни за что не отвечать. Правда, такого мнения я придерживался всего один год. Но это уже другая история и, возможно, другой роман… А пить я бросил. Совсем.