Георгий Айдинов - Неотвратимость

Прежде всего дали наконец в руки настоящее самостоятельное дело. И старший оперуполномоченный Калитин должен оказаться на высоте. Конечно, надо еще поднабраться опыта. Стесняться тут нечего — чем быстрее и лучше он это сделает, тем меньше хлопот будет доставлять впредь. Вон с бандитской группой Насти как нескладно вышло. Поторопился Петя Кулешов, хотел пооперативнее сработать, а получилось «кисло-сладко», как сказал Степан Порфирьевич. Семь месяцев но всей стране поодиночке вылавливали грабителей, и только потому, что один человек, от которого зависела их судьба, совершил неверный, неточный шаг, дал им возможность ускользнуть. Нет, торопиться тоже следует с оглядкой… И Павел опять расспрашивает и расспрашивает. Ездит «дублером» с товарищами, наблюдает, как они действуют. Спускается к следователям, часами сидит, слушает, смотрит, ставит себя на их место, на место обвиняемых, свидетелей.

Но все, чему учили, что представлялось таким простым и логичным, когда намечал план допроса и разбирал его по деталям сам с собой, обсуждал с товарищами, — все куда-то пропадало, забывалось, как только оказывался один на один с этой неряшливо одетой, бледной до синевы женщиной со всегда опущенными в пол глазами и плотно сжатыми губами. И ко всему еще добавлялся пренеприятнейший разговор с Вазиным, весьма строгим начальником Павла, которому не терпится с передачей этого «элементарнейшего» дела в суд. Если бы только суметь разбудить Ольгу, заставить ее по доброй воле самой говорить. Что для этого надо сделать? Где найти первое звено цепочки? И Павел в какой уже раз начинает перебирать в памяти то немногое, что пока известно об Ольге.

…Возле витрины комиссионного магазина на Арбате обычно останавливается много людей: здесь специально торгуют только обувью и всегда можно выбрать пару, что по вкусу. Особенно много тут женщин. Это и естественно — как иной моднице удержаться от соблазна и не взглянуть на новую изящную модель?

— Но это же мои туфли! — вдруг вскрикнула одна из таких любопытных, указывая стоявшей с ней рядом приятельнице на зеленые замшевые лодочки. — Помнишь, на работе у меня кто-то стащил из телефонной тумбочки, где я их прятала? Недели две назад украли. Давай зайдем, спросим, как они здесь оказались.

Зашли. Туфли достали с витрины, и владелица их указала на едва заметную потертость на внутренней стороне задников.

— Это мой бич. Походка такая, что в первый же раз надену купленную пару, сразу заметка получается. А кто вам сдал их? Это нельзя узнать?

— Почему же. Сейчас скажем, — засуетилась продавщица: не очень-то приятно убедиться в том, что торгуешь краденым товаром. — Мы приемные квитанции по документам оформляем. Вот, пожалуйста…

Посмотрели. Зеленые лодочки сдала на комиссию Вера Климентьевна Зинина.

— Я помню эту женщину, — сказала приемщица. — Миловидная, черные волосы с завивкой большими волнами. Совсем молоденькая. Я ее заприметила, потому что квитанцию ей оформляли не по паспорту, а по служебному удостоверению… Директор наш разрешил. И еще — пальто у нее синтетическое с переливами, а я давно хотела дочери такое купить. Она через день наведывается, узнает, продали или нет ее, то есть ваши, туфли… Кажется, и сегодня обещала зайти.

Адрес на квитанции, как и можно было предположить, оказался вымышленным. Но через несколько часов женщина, сдавшая зеленые лодочки, действительно навестила комиссионный. Ее задержали, доставили в ближайшее отделение милиции. Здесь, как положено в таких случаях, спросили документы. Говорит: нет. Нашли у нее служебное удостоверение на имя Зининой Веры Климентьевны с переклеенной фотокарточкой. Откуда удостоверение? На улице, отвечает, нашла. Вызвали Зинину. Показала, что из кабинета научно-исследовательского института, где она работает, недавно была совершена кража. Вор воспользовался тем, что большинство сотрудников института ушли на обед, зашел в пустовавший кабинет и из незапертого ящика письменного стола похитил сумку с деньгами и документами.

В МУРе стало известно о задержанной. Ею заинтересовались. Серия аналогичных таинственных краж была зарегистрирована во многих районах Москвы. Главным образом в учреждениях при подобных же обстоятельствах пропадали сумки, туфли, плащи, деньги. Старшему оперуполномоченному Калитину было поручено заняться подозреваемой.

День, другой, целую неделю бьется с задержанной Павел. И тут поступает заявление от некой Котовой Анны Гавриловны. Так, мол, и так, пропала моя дочь Ольга. А я совсем беспомощный инвалид, и еще дочурка Ольгина, внучка моя, значит, на руках осталась. Прошу помочь. Может, что случилось с Ольгой.

Едут к Котовой. Она без обеих ног. Показывают ей фотографию. Ольга! Доченька! Где она?

Анна Гавриловна слова сказать больше не может: рыдает, понимая, что дочь попала в беду. Да особенно и расспрашивать ее Павел не захотел. Было нестерпимо жаль и эту преждевременно постаревшую, несчастную женщину и Ольгу, по каким-то причинам решившую, видимо, поставить крест на своей неудавшейся жизни.

Соседи отзывались об Ольге хорошо: была раньше веселая, жизнерадостная, услужливая. А когда одна за другой навалились на нее горести, надломилась как-то, в себя ушла. Да и устоять мудрено. Совсем ведь девчонкой была, когда все случилось. В восемнадцать лет замуж вышла, а муж негодяем оказался, бросил с ребенком и скрылся куда-то из Москвы, чтобы алиментов не платить. А потом мать под трамвай попала. Дочку-то Ольга в детский садик на неделю определила. Да все равно трудно им с матерью приходится. Пенсия по инвалидности у матери небольшая, а сама курьером в каком-то тресте работает.

Особенно старалась представить Ольгу с выгодной стороны жившая в одной квартире с Котовыми Александра Федосьевна Губанчикова. Сколько всяких историй обычно рассказывается о соседях, устраивающих из коммунальной квартиры своеобразный филиал ада. И почему-то совсем мало вспоминают людей, которые в тяжелую минуту приходят на помощь друг другу, порой открывая неожиданно не только для окружающих, но и для самих себя самые светлые свойства своей души.

Все соседи так или иначе, но принимали участие в судьбе Котовых. Но самой сердечной и внимательной оказалась Александра Федосьевна Губанчикова — бывшая повариха, необъятной ширины женщина, но тем не менее на редкость живая и сноровистая. Она успевала справить не только свои дела, но и сделать все, в чем нуждалась Анна Гавриловна — мать Ольги, оставшаяся совсем без присмотра.

— А чего же. Я теперь гардеробщицей в театр определилась. Целый день до вечера — вон сколько времени свободного. Грех человеку не помочь, когда тем более дома сидишь. А вы Ольгу не обижайте зря, она и так богом обижена, — решительно перевела разговор на больше всего волновавшую ее тему Александра Федосьевна. — Молодой вы еще, жизнь вас скорей всего и не теребила как следует. А она такого хлебнула — на троих хватит.