Ольга Богуславская - Боль

Делом Лозовского, а также "печатных дел мастерами" отдел Цхая занимался совместно с одним из отделов Федерального агентства правительственной связи и информации России. За раскрытие банды Лозовского и совместные операции руководство ФАПСИ наградило Цхая 14-зарядным пистолетом Макарова, выполненным по специальному заказу. Я написала ему в поздравительном письме: "Никогда ещё оружие не находилось в более достойных руках".

Одной из славнейший операций 12-го отдела МУРа стало задержание щербинской группировки и ликвидация складов вооружений, на которых ждали своего кровавого часа 25 автоматов и пулеметов, гранаты, около 40 кг взрывчатки. Это были не просто банда и не просто склад: сюда стекались "стволы" из Прибалтики и Чечни, отсюда они уходили дальше.

У Цхая была уникальная репутация не только среди профессионалов его цеха, но и среди его противников. Как правило, это бывает в книжках: "…ввели Железного Билла, и он прорычал, что намерен иметь дело только с самим шерифом". В 12-м отделе хорошо знают, что бандит, за которым охотились больше года, переступив порог МУРа, сказал, что разговаривать будет только с Цхаем.

У сыщиков есть такое словечко: "колун". Так называют людей, которые умеют "колоть" на допросах. Знают секреты. Так вот Цхай умел допрашивать, но колуном он не был. Противники уважали его в том числе и за то, что он никогда никого не подводил. Говорил и делал. Понимал и не унижал. Это был его стиль.

Бездельники ему завидовали, а профессионалы уважали за то, что он всегда имел свою точку зрения. Он был прекрасный аналитик, потому что никогда не хватался за все сразу, умел выбирать главное. Все, что он знал, — все было из первоисточника. Он сам перечитывал допросы, сам изучал документы, всегда выезжал на место происшествия, хотя его за это даже укоряли: ты начальник, тебе положено сидеть в кабинете. В кабинете он днем и ночью читал дела и курил, да ещё пил свой знаменитый черный кофе. Он был очень творческой личностью. В МУРе это слово услышишь нечасто. Каждый его шаг был осознан и обдуман. Его любимый вид оружия — интеллект. Тут ему не было равных.

Осенью 1996 года он стал заместителем начальника МУРа. Но в новый кабинет перебраться не успел. Оказалось, что у него рак печени.

Очень долго его друзья утешали себя тем, что трансплантация печени вернет его к жизни. Думали, что самая большая проблема — собрать деньги. Куда только не обращались — в Америку, во Францию, в Германию, в Израиль. Оказалось — поздно. Его отпустили умирать домой. А он верил, что будет жить. Спасибо единственному врачу, который до последнего дня внушал ему надежду. В тридцать девять лет умирать страшно. Он до последнего дня жил.

Все люди всю жизнь ищут хороших людей, а сыщики — плохих. И я спросила начальника МУРа, Виктора Голованова: может ли быть, чтобы это не отражалось на личности сыщика?

Голованов ответил — да, отпечаток неизбежен, только Цхай этому не поддался. Его феноменальная скромность была притчей во языцех. Все понимали, что Цхай — другой человек. Голованов сказал, что ужасно обрадовался, когда единственный раз за все время их совместной работы Цхай повысил голос. Ну нельзя же всегда так тихо говорить, чуть что — краснеть и улыбаться…

А заместитель министра внутренних дел, тезка и крестный отец Цхая, Владимир Ильич Колесников, который взял его на работу в ГУУР, сказал, что в Цхае его сразу же поразила прекрасная человеческая порода.

В день, когда его хоронили, было ослепительное солнце. Елоховский собор, где его отпевали, не вместил всех, кто пришел с ним проститься. На церковном дворе плакали люди, которые никогда не плачут. И была нескончаемая вереница машин, ехавших за его гробом. На всем протяжении от Старой Басманной улицы до Ваганьковского кладбища брали под козырек люди в милицейской форме. Только он этого уже не видел.

Его друг, который, как и подполковник Цхай, говорит мало, как-то сказал мне: "Поздно вечером иду с работы и всегда смотрю на окно его кабинета. А там, в окошке, горит свет. Значит — все в порядке".

Окно погасло.

У человека, о котором я хочу рассказать, есть несколько любимых афоризмов.

Поскольку речь пойдет о следователе, позволю себе такое сравнение: излюбленный афоризм — такая же исчерпывающая характеристика человека, как и группа крови.

Так вот: "Люди бывают трех сортов — вино, уксус, сироп. С "вино-человеком" можно говорить, шутить, веселиться и быть приятелем. С "уксус-человеком" станешь либо дружить, либо враждовать. Но лучше выпить стакан водопроводной воды, чем иметь дело с "сиропо-человеком". Все половинчатое для меня дурно".

Сказал Назым Хикмет, а любила повторять прокурор Главного следственного управления Прокуратуры СССР Эльвира Алексеевна Миронова.

Сейчас не хватает лекарств.

Ее имя и история её жизни — лучшее лекарство от заразной болезни, которая называется беспомощность.

Беспомощность ужасна.

Как трудно смотреть в глаза людям, у которых убит ребенок — а убийца не найден. Они рассказывают, а у тебя все холодеет, они достают очередные официальные ответы, а у тебя уже нет сил слово молвить — сидишь и тихо умираешь оттого, что не можешь помочь…

А Миронова счастливая.

Счастливая потому, что ничего никогда не делала наполовину и её феноменальная профессиональная цельность оградила её от болезни неудачек и упрямых глупцов, тупых нахрапистых "победителей" и профессиональных протирателей штанов. Она, человек с полувековым стажем следственной работы, знает, что беспомощность следователя в девяноста случаях из ста возникает тогда, когда работа недоделана или сделана с опозданием.

Я просила её рассказать о себе — она сказала, что история её жизни по дням и часам записана на страницах уголовных дел, которые она расследовала.

Я долго просила. Я приставала.

Она отказала.

И не потому, что ей нечего рассказать, — рассказчика увлекательней мне встречать не доводилось.

Она отказала потому, что честно призналась: вместо того чтобы рассказывать о себе, предпочитает полистать тома какого-нибудь безнадежного уголовного дела, уже успевшего запылиться.

Я восхищаюсь этим человеком потому, что она не признает дешевых побед.

Ее победы — это наша уверенность в том, что зло наказуемо.

Судите сами, дорого ли это.

У Эльвиры Алексеевны Мироновой есть и свой собственный афоризм: к высшему образованию всегда необходимо добавлять хотя бы среднее соображение.

Я думаю, она имеет право на афоризмы.

Пять лет подряд в Ленинграде, Москве, Владимире, Витебске и Пензе кто-то нападал на девушек, обманным путем проникнув в квартиры, девушек насиловал, квартиры грабил — и исчезал.