Раймонд Чандлер - Спящая красавица

— Поднимитесь ко мне,— сказал я.— Я жду вас.

Я повесил трубку и достал бутылку «Олд Форестера», Налив в стакан виски, я залпом выпил его.

На этот раз Орфамей Куэст вошла довольно решительно. Она уселась в кресло для посетителей и с улыбкой посмотрела на меня. Я заметил в ней разительную перемену: на ней были раскосые очки, она изменила прическу и даже накрасилась.

— Очень мило с вашей стороны, что вы подождали меня,— сказала она.— Держу пари, что вы еще не обедали.

— И проиграете,—-улыбнулся я.— Уже пообедал, а теперь пью виски. Вы, кажется, не одобряете этого занятия?

— Конечно, нет.'

— Чудесно,— произнес я.— И надеюсь, вы останетесь при своем мнении.

Я поставил бутылку на стол и налил себе еще порцию. Сделав глоток, я взглянул на девушку поверх стакана.

— Если вы будете продолжать в том же духе, то не сможете понять, что я хочу вам сказать,— заметила девушка.

— По поводу убийства?—спросил я.— Разве убили знакомого мне человека? Я вижу, что вы-то пока живы.

— Прекратите свои насмешки. Вы вели себя так, что мне пришлось убеждать вас. Оррин звонил мне, но не сказал, где он и что делает. Не знаю почему.

— Он хочет, чтобы вы нашли его сами;— пошутил я.— Он воспитывает ваш характер.

— Не смешно и не остроумно.

— Так кто же убит? — полюбопытствовал я.— Или это тоже секрет?

Она повертела в руках сумку.

Убит этот отвратительный управляющий в доме с меблированными комнатами, мистер... забыла его фамилию.

— Давайте оба забудем ее,— предложил я.— Сделаем хоть раз что-нибудь вместе.

Я убрал стакан в ящик стола и встал.

— Послушайте, Орфамей, я не спрашиваю, откуда вам это известно. Или как Оррин узнал об этом. Или знает ли он вообще. Вы нашли его, и больше меня ничего не интересует. Либо он нашел вас, что в принципе одно и то же.

— Это не одно и то же! — воскликнула девушка,— И я на самом деле не нашла его. Он даже не сказал мне, где живет.

— Ну, если новое место жительства похоже на старое, то я не виню его.

Девушка презрительно сжала губы.

— По сути дела Оррин ничего не сказал мне.

— Только об убийстве,— сыронизировал я.— Совсем пустячок.

Она рассмеялась.

— Я сказала об этом, просто чтобы напугать вас. У нас с ним не было разговора об убийстве. Вы так холодно и отчужденно разговаривали со мной по телефону, что я решила что-нибудь выдумать, чтобы заинтересовать вас.

Я глубоко вздохнул и молча встал.

— Следовало бы хорошенько отлупить вас,— сказал я.— И прекратите вести себя, как святая невинность. Иначе я действительно отшлепаю вас.

У нее перехватило дыхание:

— Как вы смеете?

— Вы часто пользуетесь этой репликой,— заметил я.— Слишком часто. Так вот что, заткнитесь и выметайтесь отсюда ко всем чертям. Или вы воображаете, что мне доставляет удовольствие, когда меня пугают убийством? Да, вот еще...

Я открыл ящик, вынул двадцать баксов и швырнул ей.

— Забирайте свои деньги. Можете пожертвовать их больнице или научной лаборатории. Их присутствие нервирует меня.

Орфамей машинально потянулась рукой к деньгам. Ее глаза за стеклами очков округлились от удивления.

— Я не ожидала, что вас так легко напугать,— сказала она, с достоинством беря сумку.— Вы казались мне более отважным.

— Я просто притворялся,— проворчал я, обходя стол.

Орфамей откинулась на спинку кресла.

— Я храбрый только с маленькими девочками вроде вас, которые не отращивают длинные ногти.

Я взял ее за руку и рывком поднял на ноги. Она откинула назад голову и приоткрыла губы. Сегодня я был дьявольски груб с женщинами.

— Но вы все-таки найдете для меня Оррина?— прошептала она.— Я солгала вам. Все, что я сказала, было выдумкой. Он не звонил мне. Я ничего не знаю.

— Духи...— удивился я, принюхиваясь.—Детка, вы надушились за ушами — и все это для меня! Вы пришли показаться мне в новом оперении?

Девушка кивнула, ее взгляд стал нежным и кротким.

'— Снимите с меня очки, Филип,— взмолилась она.— Я не буду возражать, если вы будете пить виски. Правда, не буду.

Лица наши сблизились. Я боялся снять с нее очки: у меня могло появиться искушение ударить ее по носу.

— Хорошо, я найду для вас Оррина, если он еще жив,— согласился я.— И не возьму ни цента за работу. Меня интересует только одна вещь.

— Какая, Филип? — ласково спросила она, еще шире приоткрыв губы.

—- Кто был паршивой овцой в вашей семье?

Девушка испуганно вырвалась из моих рук.

— Вы сказали, что не Оррин паршивая овца в вашей семье. Помните? Сказали со странным ударением. А позже упомянули о сестре Лейле, но произнесли ее имя с явной неохотой.

— Не помню, чтобы я говорила что-либо подобное,— медленно протянула Орфамей.

— Поэтому я и заинтересовался. Какой псевдоним выбрала себе Лейла для кино?

— Для кино? — переспросила девушка,—Я не говорила, что она снимается в кино.

Я улыбнулся своей простой, открытой улыбкой. Орфамей, поняв свой промах, пришла в ярость.

— Занимайтесь своим делом!—вскричала она.— И оставьте Лейлу в покое со своими грязными намеками.

— Какими грязными намеками?—удивился я.— Об этом стоит подумать.

— Вы думаете только о виски и женщинах! — воскликнула Орфамей.— Я ненавижу вас!

Она бросилась к двери и, распахнув ее, выбежала в коридор.

Я вернулся к своему столу и тяжело опустился в кресло. Очень странная девушка. Очень, очень странная.

Через несколько минут снова зазвонил телефон. После четвертого звонка я поднял трубку.

— Похоронное бюро Мак-Кинли,— сказал я.

— Что-о? — спросила женщина и разразилась пронзительным смехом.

Это был розыгрыш из арсенала полицейских времен 1921 года. Очень тонкая острота, как обух топора’. Я выключил свет и отправился домой.

Утро следующего дня застало меня у дверей магазина фототоваров в Бэй-сити. Позавтракавший и умиротворенный, я сидел в машине и читал местную газету. До этого я уже покончил с лос-анджелесской газетой, не содержавшей никаких сообщений о трупе в отеле «Ван-Найз». «Бэй-сити Ньюс» была менее привередлива и поместила статью об убийстве управляющего прямо на первой странице,, рядом с ценами на мясо:

Анонимный телефонный звонок вчера днем заставил полицию поспешить на Айдахо-стрит, в дом, находящийся напротив склада пиломатериалов компании «Скейменс и Янсинг». Войдя в незапертую дверь квартиры управляющего, полицейские обнаружили хозяина, Лестера Б. Клаузена, сорока пяти лет, мертвым, на кушетке. Он был заколот в шею ножом для колки льда, оставленным в его теле. После предварительного осмотра следователь Фрэнк Л. Кроуди заявил, что Клаузен был сильно пьян и, возможно, в момент смерти находился в бессознательном состоянии. На его теле не было обнаружено никаких следов борьбы.