Анна Сызранова - Шоколад для египетского парикмахера

— Да?

— Альё, Олья, ето Марьо. Это вы из Новсибуска?

— Здравствуйте, Марио, — проговорила я отчетливо, чтобы Марио лучше меня понял. Вдруг он русский плохо знает? — да, это я. Я привезла Вам подарок от Наташи. Как я могу Вам его передать?

— Олья, через два часа буду у ваш отель. На черный машина. В белый рубашька. Вы передать мне от Наташи, да?

— Да, Марио. Через два часа — это ровно в десять. Буду ждать.

Я положила телефонную трубку и оглянулась. Слава Богу, дети не проснулись, и муж тоже. До встречи с Марио еще два часа, успею почитать. Только бы не заснуть, пока жду назначенного времени. Надо хоть собрать воедино гостинчик — телефон, инструкцию к нему, фурнитуру (наушники и зарядка) и шоколад. Кажется, упала на него, пока хватала телефонную трубку. Переломала, наверное, все, что можно. Ничего, положу взамен свой, хороший, а поломанные плитки буду раздавать, как чаевые. А то неудобно перед Наташкой и Марио — не довезла, корова. Хорошо, что телефон лежал отдельно, а то бы я и его разбила.

Так я и сделала. Тем более что Наташкин шоколад, видимо, соевый, был подозрительно мягкий, подтаял, что — ли. Я высыпала из порвавшегося от соприкосновения с моим организмом пакета десять толстых плиток и положила туда свои. Постаралась выбрать разные: с фундуком, с изюмом, с воздушным рисом, горький, молочный с арахисом. От себя добавила чупа-чупс, который брала в самолет, чтобы у Зойки не закладывало уши. Всю композицию сложила в большой красивый белый пакет и удовлетворенно вздохнула. Честь русской невесты не будет посрамлена. Надо постараться уговорить этого Марио жениться на ней, что ли. Хотя, учитывая наш климат, что будет делать в Сибири этот бедняга?

Ближе к назначенному времени, я попыталась разбудить мужа. Бодрствующий Рома был мне необходим на тот случай, чтобы, если этот Марио меня украдет и продаст в сексуальное рабство в притоны Каира, своевременно начать розыск. Черт меня дернул покрасить волосы в белый цвет перед поездкой в Египет, и теперь, в темноте, меня вполне могут счесть подходящим объектом для убогого борделя. Рома не проснулся, и я решила действовать на свой страх и риск. Когда настало время «ч», позевывая, отправилась в холл отеля.

Там моя решимость и закончилась. Вестибюль жил своей жизнью. Посетители бара следили за футбольным матчем, транслируемым с огромного экрана. Народ гулял, курил, пил спиртное и гудел, как улей. Холл сиял свежевымытыми мраморными полами и полировкой столиков, высокий стеклянный купол горел огнями и, наверное, был издалека, виден всем пролетающим самолетам. За прозрачными дверьми тьма. Я видела лишь аллею, скудно освещенную фонарями, и мечущиеся по асфальту тени пальм, раскачиваемых сильным ветром, который в Египте дует без устали днем и ночью. Пора идти. Собственно, вход в отель располагался в конце этой аллеи, так что я в безопасности, выходя из здания. Но мне все равно неуютно.

В конце аллеи стоял автомобиль. Действительно, черный. Возле него я увидела четыре силуэта: два в форме охранников отеля, и два в гражданском. Я подслеповата, очки не обеспечивают мне сто процентное зрение. Хорошо вижу в контактных линзах, но от них у меня быстро устают глаза, поэтому, вечером всегда в очках. Фонари для меня, как большие светящиеся шары, количество мужских фигур в конце аллеи точно сосчитать сложно, потому что я путаю их с их же тенями на асфальте.

Было очень страшно и холодно. Не успокаивало даже наличие охранников — эти толстяки не догонят машину, если меня туда сейчас запихнут, и увезут. Я сделала противное лицо и пошла вперед, кутаясь в свитер, производя агрессивные выпады пакетом с гостинчиком.

Когда я подошла уже совсем близко к границе отеля с улицей, охранники ушли в свою будку, а двое из трех мужчин двинулись ко мне. Я остановилась. Египтяне, похожие, как братья-близнецы, белозубые и смуглые, сделали еще несколько шагов. Один был в белой рубашке. Другой — в коричневом свитере. Шагнула назад. Надо быть начеку. Любители подарков из Новосибирска, наконец, поняли, что меня голыми руками не возьмешь, и замерли. Я решила начать переговоры. Но не успела — мужчины рванули ко мне. Тут во мне проснулась немецкая кровь прабабушки Марты Киль:

— Стоять, — скомандовала я, — Марио — ко мне, всем остальным — назад!

Улыбки на лицах египтян потухли. Они явно не понимали, чем вызван такой прием. Мужчина в коричневом свитере двинулся в моем направлении.

— Вы Марио? — удивилась я.

— Да, Марьо, да!

— Вы же говорили, что Марио в белой рубашке!

— В белый рубашка мой друг. Он лучше говорит по-русски. Он хочет с тобой знакомиться.

Как удачно складывается вечер. Наталья взяла на себя труд позаботиться о моем досуге и попросила Марио привести для меня друга. Мысленно представляя себе, что я сделаю с Натальей по приезду в Новосибирск, я решила довести дело до конца. Надо начинать передавать гостинчик, черт побери. Устроили тут ромашку — белая рубашка, коричневая…

— Так, Марио, — командовала я, — давайте-ка я Вас сфотографирую. Меня Наташа просила.

Парень изобразил улыбку.

С моей точки зрения, это был скорее оскал, сквозь который едва проглядывала страдающая в разлуке с Натальей тонкая египетская душа. Впрочем, влюбленным виднее. Однако мне показалось, что Марио не особо рад тому, что я запечатлела его образ.

— Вы приходить в гости, с ваша муж, ко мне, да, — попытался Марио быть вежливым.

— Я не в гости ходить приехала, — отрезала я, — Я с детьми, мамой и свекровью отдыхаю.

Марио испугался окончательно и больше никуда не приглашал. Поэтому я приступила непосредственно к передаче подарка. Сунула ему в руки пакет и сказала:

— Там телефон. Он стоит двести долларов. Наташа сказала, что Вы мне их отдадите, а я передам ей.

Марио сделал вид, что впервые в жизни слышит слово «деньги»:

— Какие денги? У меня нет. Наташа писала смс, но я не поняль. Вы уезжаете через десять дней? Какое число? Я принесу вам в отель, потом.

Потом, суп с котом. Мне захотелось шмякнуть Марио по голове подарочком, однако он уже крепко вцепился в пакет и тянул его на себя. Мне ничего не оставалось, как отдать.

— Сейчас, вы подождати, — сказал Марио, и пошел к своему белорубашечному другу. Он отдал ему пакет с Наташкиными шоколадками, и, взяв у него небольшой неопрятный сверток, снова направился ко мне. «Спокойно, Наталья, будет и на твоей улице праздник», — подумала я. Марио протянул пакет мне и с нажимом сказал:

— Передай Наташе, пожалюста, это египетский сладость, называется «Басбуса», очень вкусно, моя мама делать для нее. Только не разворачивать, а то он высохнет и невкусный потом.

Сверток представлял собой отвратительное зрелище — размером с кусок хозяйственного мыла, на вид и на ощупь — как пластилин, завернутый в промасленную бумагу, а потом — в полиэтилен. Нюхать я его не решилась. Пусть Наташка наслаждается. Обалдеть, кусок непонятно чего вместо двухсотдолларового телефона. Самое неприятное, что влюбленная Наталья даже есть эти сладости не будет, а прилепит в красный угол, и десять лет гостям будет показывать — мол, любимый из Египта прислал, его мама для меня пекла. А у мамы, наверное, казан пахлавы пригорел, вот сынок, вместо того, чтобы выбрасывать, мотается весь вечер, гостинчики собирает, подарочки дарит.