Леонид Влодавец - Грешные души

Рэкетиры его не заметили. Честно сказать, им было вовсе не до того.

- Все! - с твердой решимостью припечатал Колышкин. - Отметили приезд и теперь только культурный отдых. Иначе форму потеряем.

- Ага, - поддакнул Никита, - совершенно с вами согласный, гражданин начальник!

- А этот, спортсмен, опять мешок лупит, - заметила Шопина, пытаясь стереть расплывшиеся тени уголком платка, - здоров!

- И не лень ему? - вздохнула Людмила. - С такой силой можно трех баб сразу обслуживать, а он, чудовище, мешок выбивает...

Котов отводил душу в спортгородке. На его "работу" глазели мальчишки, деловито спорившие, "уделает" ли Котов Брюса Ли.

Котов вспомнил, что пора переходить к водным процедурам. Он ополоснулся в душе, вернул спокойствие организму и потопал в столовую.

- Доброе утро! - приветствовал он соседей по столу.

- Доброе утро, - нехотя ответила Сутолокина. При взгляде на Котова она опять начала испытывать неловкость. У нее было ощущение, что Котов все понимает и издевается над ней. Как она ни старалась, воспоминания о том сладком кошмаре, который ей привиделся вчера, тревожили ее и не позволяли спокойно смотреть на Котова.

- Вы слушали сегодня радио? - спросила у Котова бабка Агапова.

- Нет, я его просто не могу слушать.

- И я тоже! - подхватил старик Агапов. - Не могу разобрать, чем радио "Россия" отличается от радио "Свобода". Злорадствуют все, сволочи!

- Стреляют везде, - вздохнула бабка. - Моя бы воля - я бы по Кремлю...

- Нинуля у меня в войну в политотделе работала, - как бы извиняясь, сообщил дед, - воин!

- Вот-вот, - буркнула Нина Васильевна, - мы, старухи, побоевитей вас будем! Вам бы только задницы греть, а воевать норовите других послать. И что я в тебе нашла? Мне вон в тридцать пятом красный донской казак лейтенант Зозулин руку и сердце предлагал! А я, дура, за тебя вышла! Сейчас была бы казачка. Всех внуков бы в горячие точки послала!

- Как вы страшно говорите! - покачала головой Сутолокина. - Ведь их там убить могут...

- А здесь не могут? - осклабилась бабка. - Ты, дочка, видно, плохо газеты читаешь. Преступность вон какая. Был бы товарищ Сталин, так он бы всех этих гадов за трое суток перебил. Прямо к стенке!

Воинственная бабка прицелилась пальцем в широкую спину Колышкина, мирно поглощавшего кашу.

- Нет уж, - сказала Сутолокина, - Сталина я не хочу.

- А ты при нем жила? - ехидно спросила бабка.

- Жила немного, я ведь сорок шестого года рождения...

- Господи! Жила она! Пешком под стол ходила... А я все помню. И до войны, и войну, и после. Было трудно, но мы победили!

- Спасибо, - сказал Котов, - приятного аппетита!

Он встал и вышел. Вослед ему донеслась еще одна бабкина фраза:

- Правда-то глаза колет!

Котову было наплевать. Он отправился на лодочную станцию и взял напрокат лодку. Несколькими мощными гребками он увел ее метров на двадцать от причала, развернулся и, неторопливо работая веслами, поплыл вдоль берега. Возвращались какие-то детские мечты о морских плаваниях, пиратах, необитаемых островах, робинзонах... Котов только усмехнулся своим мыслям.

Лодка скользила по воде, на которой лежала прохладная прозрачная тень прибрежных сосен. Сквозь зыбкую гладь изредка проглядывали водоросли, мелькали стайки мальков, и вода мягко журчала под днищем лодки. Все было мирно, приятно, и не хотелось думать, что есть сейчас такие идиоты, которым нравится палить друг в друга из автоматов, угощать минами и бомбами. Тем не менее бабка напомнила Котову о том, что все это есть. Ему даже стало не по себе. Он вдруг представил, что сейчас откуда-нибудь из-за леса на бреющем полете вынырнет самолет и начнет поливать огнем и бомбами мирные корпуса дома отдыха или людей, загорающих на пляже. Или, например, плывет он себе в лодочке, а какая-нибудь девушка с легким холодком в голубых прибалтийских глазах плавно ведет стволом винтовки с оптическим прицелом, и в перекрестье этого прицела - он, Котов, со всеми его детскими мыслями и благодушным, отпускным настроением...

А руки машинально продолжали работать, хотя Котов уже почти физически ощутил, как тонкий наманикюренный палец девушки-снайпера мягко потянул спусковой крючок и пуля, ввинтившись в воздух, пронеслась над озером и пронзила навылет от виска до виска его совсем еще не седую голову... И все! Нет Котова! Нет руководителя "Агат-Богата", нет программного обеспечения, нет ничего - только кукла из мяса и костей, никчемная и никому не нужная.

Тютюка взвился. "Тарелка" подняла тревогу: объект контроля находился в неуравновешенном состоянии, сущность выбрасывала массу иррациональной информации. Это было опасно, потому что отрицательный потенциал Котова начал резко уменьшаться. Еще чуть-чуть, и все промежуточные результаты предобработки пошли бы насмарку.

Тютюка действовал по инструкции. Он дал длинный импульс на сброс негативных ощущений, и у Владислава разом исчезла дурацкая мысль о прибалтийской снайперше. Котов улыбнулся и начал грести сильнее, разгоняя лодку. Тютюка короткими импульсами вывел его на курс, который привел лодку в уже знакомую бухточку. Стажеру почему-то очень хотелось, чтобы Котов еще раз встретился с Таней.

"Меня как магнитом сюда тянет, - усмехнулся Владислав, обнаружив, что лодка, прошелестев через камыши, въехала в бухточку. - Неужели влюбился?"

На сей раз Таня оказалась одета в легкое белое платьице с пояском и резиновые "вьетнамки". Странно, но от этого она произвела на Котова куда более возбуждающее впечатление, чем прежде, когда была совсем голой.

- Извините меня, - промямлил Котов, хотя всего час назад собирался обойтись с Таней совсем по-иному. - Я вел себя по-хамски.

- Я сама дала к этому повод, - повинилась Таня, - не сердитесь...

- Хотите прокатиться? - пригласил Котов - Честное слово, я буду очень корректен!

- Я вам верю. - Таня встала на нос лодки, а затем легкими шажками перебежала на корму. Котов навалился на весла, лодка выскочила из бухточки на озеро.

- А где ваша подруга? - поинтересовался Владислав.

- У нее дела в городе.

- И вы приехали одна?

- Да. Вы уже спрашивали об этом утром.

- Извините, забыл. У меня после утренней встречи все как-то смешалось в голове. Вам неприятно вспоминать про утро?

- Нет, вы можете удивляться, но мне приятно. Просто я испугалась чего-то. Я не бесстыдница, но и не ханжа. Если быть откровенной, то утром я могла наделать глупостей. Могла, но не наделала.

- А почему вы считаете, что то, что могло произойти, было бы глупостью?

- Потому что это было бы похоже на какой-то животный акт, по инстинкту, без любви, без человеческих чувств.

- Поэтому вы оделись?

- Да, в какой-то степени поэтому. Одно дело ходить голой, когда это не пробуждает сексуальных чувств, другое - когда наверняка знаешь, что к тебе относятся неравнодушно. А вы, наверно, подумали, что я просто очень легкодоступная женщина. Я сама была виновата, мне захотелось поцеловать вас... И вообще... В общем, я с трудом преодолела себя. Извините...