Наталия Речка - Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей

Дамы поведали следователю всю вчерашнюю историю, вздохнули и стали разглядывать чашки.

– Получается, бабуля какое-то время пролежала с раной в груди, пока вы пережидали свой стресс в кустах, – с грустью сказал Григорий. – Возможно, вы кого-то или что-то заметили, коль так перепугались? Нам очень важно найти того, кто стрелял, не мешкая, ведь преступник может повторить попытку, узнав, что потерпевшая жива.

– К сожалению, мы никого не видели там, кроме бабушки, правда, Дин? —в глазах Нины был испуг. – Неужели злодей может вновь попытаться убить старушку?

И тут у Борцова зазвонил мобильный.

– Борцов слушает. Да, спасибо, что позвонили, сейчас выезжаю. – Посмотрев на девчонок, немного подумав, гость промолвил: – Звонили из больницы. – Уловив глазом, как Нина схватилась за сердце, Дина наклонилась вперёд с немым вопросом, Григорий пояснил: – Бабуля очнулась, я еду в больницу. Если хотите, можете составить мне компанию, заодно по пути расскажете, когда вы сюда приехали и надолго ли останетесь.

Удобно разместившись в Ниве Борцова, подруги наблюдали за быстро меняющимся пейзажем в окнах автомобиля. Григорий Михайлович вёл машину легко и умело, хотя сама дорога оставляла желать лучшего. На пути встречались памятники воинам, остановившим немцев в боях под Москвой. Внимание Дины привлёк памятник в виде крупных цифр «1941». Эти цифры как-то особенно выделялись на фоне просторов полей, как строгое каменное напоминание о страшном времени, которое пережили эти места. Воображению Дины представлялись советские воины, одетые по-зимнему, с винтовками в замерзших руках, огненные взрывы на снегу, чёрный дым над полями, почему-то бегущие женщины в бабьих бесформенных одеждах. Ей как будто слышались звуки автоматной очереди, ненавистная чужая речь, грохот орудий… и кругом танки, кровь на снегу, много крови, падающие люди и какое-то жуткое ощущение, что это никогда не кончится, что это страшное будет долго, потому что этого страшного врага слишком много и он очень сильный… Суровые морозы помогли тогда, как помогли они ещё в войне с Наполеоном, но в тот одна тысяча девятьсот сорок первый наши не отдали Москву. Именно здесь, где проезжали сейчас московские гостьи со следователем Борцовым, именно здесь, на этой земле был остановлен враг, который думал одним махом взять Москву.

В обычной подмосковной больнице на первом этаже было всё так же, как и во многих московских стационарах: грустно, серо и довольно людно. В отделении реанимации сурово сказали, что находиться здесь посторонним запрещено, но Григорий показал удостоверение, а Дина обратилась к людям в белых халатах, как к родным: – Добрый день, я – ваша коллега, врач из Москвы, это мы с подругой нашли раненую Поликарпову Зинаиду Васильевну и вызвали реанимационную бригаду скорой помощи.

Врач лет сорока пяти, сутулый, очень усталый, с синяками под глазами, который, вероятно, ещё не ушёл с ночного дежурства, повёл нас к койке у окна. Пожилая женщина лежала с закрытыми глазами, бледная как простынь.

– Она дышит? – тихо спросил врача Григорий.

– Это я Вам звонил, товарищ следователь, как Вы и просили, только получается, зря побеспокоил. Пациентка очнулась, что-то пролепетала и снова потеряла сознание. Пока её состояние стабильно тяжёлое, но так и должно быть после такой операции и при такой кровопотере.

– А кто оказался рядом с Вашей пациенткой, когда она что-то лепетала? – всё ещё надеялся что-то выудить у врача следователь.

Доктор негромко крикнул в пространство огромной палаты, наполненной медицинским персоналом, каталками и койками с пациентами обоих полов и какой-то аппаратурой около коек: «Ольга Николаевна, с Вами хочет поговорить следователь!» Откуда-то слева показалась худенькая женщина неопределённого возраста с жилистыми руками в розовом медицинском брючном костюме. Она сначала бросила беглый взгляд на девушек, затем на Борцова и, подойдя к ним поближе, обратилась: – Вы хотели спросить про пациентку, которую привезли этой ночью с ранением?

– Точно! Ольга Николаевна, Ваш коллега сказал, что Зинаида Васильевна пришла в сознание ненадолго и что-то «пролепетала», – с заинтересованным видом произнёс Григорий Михайлович.

– Больные, находясь в столь тяжёлом состоянии, часто бредят. Вы запишете этот бред с моих слов, а пациентка потом очнётся и будет уверять Вас, что ничего подобного не говорила, накатает на меня жалобу.

– Не беспокойтесь, жалоб не будет, я Вам обещаю. Так что же сказала пациентка? – не сдавался Борцов.

– Она открыла глаза и, смотря прямо перед собой, произнесла пару раз: «Ищешь? Но не найдёшь!» И сказано это было с такой злостью, что даже странно, обычно в таком состоянии на злость просто нет сил. Возможно, поэтому последние силы её быстро оставили.

– А больше Зинаида Васильевна ничего не говорила?

– Нет. Моё дежурство уже закончилось, можно я пойду? – слова Ольге Николаевне давались с трудом, сказывалась, видать, бессонная ночь. Григорий кивнул, и медсестра куда-то быстро пропала.

После разговора с медсестрой наши герои пробыли в реанимации ещё несколько минут, в течение которых Григорий Михайлович давал указания врачам, чтобы ему обязательно звонили и держали в курсе любых перемен в состоянии пациентки Поликарповой. Уже на выходе из больницы к Борцову подошёл пожилой доктор с бородкой и что-то ему шепнул, Гриша помрачнел и вежливо выпроводил дам на улицу, где они прождали его ещё минут пятнадцать. Обратно ехали молча.

По приезде в деревню девушки распрощались с Григорием Михайловичем, который как настоящий джентльмен, довёз их до самого дома, пообедали и решили навестить соседей. Подругам было ясно, что блондинистый страж закона за время их долгого утреннего сна поговорил со всеми здешними бабулями и дедулями и наверняка уже имел в своей папочке целый список подозреваемых.

Сначала решено было наведаться к бабе Насте. Кто не знает в той деревне бабу Настю, тот там не был! А кто в той деревне был…, того знает баба Настя!

За выкрашенным в белый цвет невысоким узорчатым заборчиком и такой же диковинной калиточкой виднелся небольшой аккуратный одноэтажный домик с открытыми ставенками. Подружки распахнули незапертую калитку и, пройдя по узенькой дорожке из плитки, обнаружили в окне с цветочными горшками на подоконнике обеспокоенную бабу Настю в ситцевом белом платочке.

– Спасительницы! Что ж вы к бабе Насте не заходите, ничего не рассказываете, когда такое кругом происходит! Всё только от властей приходится узнавать, а ведь мы же соседи. Чего бы по-соседски не посидеть и всё не обсудить. Заходите, заходите, ноги только вытирайте, обувь можете не снимать, садитесь за стол, я сейчас щец налью.