Наталия Речка - Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей

– Извините, мы бы хотели купить билеты в музей. Вы, наверно, слышали, мы проводим отпуск в деревне, меня зовут Нина, а это моя подруга – Дина, Вы должны знать её тётю Лидию. А Вы – сторож Фёдор Иванович?

– Он самый. Доброе утро. Сегодня четверг, а по четвергам музей не работает, – ответил сторож.

– Фёдор Иванович, не могли бы Вы уделить нам несколько минут? Нам очень нужно с Вами поговорить. Уверена, Вы догадываетесь о ком, вести в деревне распространяются быстро.

Фёдор кивнул, повёл гостей в дальнюю комнатку на первом этаже. Девчонки разместились на маленьком старом диванчике. Фёдор, взял стул, стоявший перед массивным древним столом и, повернувшись к дамам, сказал:

– Мне про вас рассказывали. Вы пришли узнать о жизни Зинаиды Васильевны? – тихо спросил дед, мы кивнули. – Зиночка – единственный близкий мне человек. Когда меня по доносу одной сволочи отправили в лагерь на тяжёлые работы, только Зина обо мне помнила, посылала консервы, чеснок, сухари, тёплые вещи. Мы переписывались, письма шли долго, получив очередное письмо, я уже забывал, о чём рассказывал ей в предыдущем, и на какой вопрос она мне пыталась ответить. Но это было неважно, радость от маленькой весточки была великой. Возвратился сюда больной, помню, такой лютый мороз был, а я кашлял как чахоточный, задыхался, ноги, руки в суставах еле сгибались. В моей избе к тому времени уже жили чужие люди, Зина приютила меня у себя, выходила. Через пару лет я построил новый дом, не раз предлагал ей замужество, но она отказывалась.

– А почему, дядя Фёдор? Она хранила верность мужу? Расскажите, пожалуйста, про её семью, – попросила Ниночка.

Фёдор Иванович отрицательно покачал головой.

– У неё были замечательные родители, брат-близнец. В сорок первом в деревню пришли немцы. Отец Зины к тому времени уже был на фронте, Зиночке и её брату только исполнилось двенадцать. Мне тогда было шестнадцать, в армию ещё не брали, на фронт пошёл только в сорок третьем. О чём это я? Ах, да, надо рассказать предысторию. Незадолго до войны несколько ребят из нашей деревни, а мы бегали такой разновозрастной компанией, нашли тайник в усадьбе, в которой тогда размещался дом комсомольцев-активистов. Мама одного из мальчиков нашей веселой компании работала в этом доме, и нас сюда иногда пускали. В доме комсомольцев-активистов была неплохая столовая, а мы всегда были голодными, вот нас добрые повара и подкармливали.

Тайник нашёлся случайно в одной из небольших комнат, куда складывали всякий хлам. Среди нас самым хулиганистым был Славка, он кинул в кого-то железной палкой, железяка ударилась о стену, довольно большой кусок штукатурки откололся, а там оказалась дверка, маленькая, но за ней был глубокий проём, и в нём мы обнаружили золотые украшения с камушками. Незаметно вынести из усадьбы драгоценности на глазах большого количества людей, было невозможно. Вначале мы постарались замаскировать эту дверцу мебелью, потом отремонтировали часть комнаты на радость окружающим и стали хранить нашу общую тайну. Мы даже дали клятву на крови, что никому не расскажем про тайник, а когда вырастим, достанем сокровища, продадим, а вырученные деньги поделим поровну между всеми членами нашей команды. Славка больше всех задирался, говорил, что это он нашёл драгоценности, и они по праву должны принадлежать ему, но, то было время коллективов, и Славику пришлось с нами согласиться.

Когда пришли немцы, Славке было семнадцать, выглядел он крепким взрослым парнем, не то, что мы, доходяги. Немцы разместили в усадьбе свой штаб. Славка постоянно бегал там вокруг немецких солдат и офицеров, помогал им носить какие-то мешки. Когда мы увидели Славку в немецкой военной одежде, всё поняли и перестали с ним здороваться. Потом стало известно, что нескольких парней из нашей компании расстреляли ночью, а тех, кто помладше, забрали, чтобы отправить в Германию. Я спасся чудом и только потому, что был у немцев вроде поварёнка, они заставляли меня чистить картошку, лук, мыть посуду, их повар этим заниматься не хотел. Именно те дни работы на немецкой кухне мне после войны припомнила та гнида, которая на меня донос написала, хотя я возвратился с фронта в сорок пятом с медалью «За отвагу» и ранением.

Все в деревне знали, что Славка сам списки на расстрел оформлял, а немец-повар поведал, что Славик и в расстреле участвовал. Иуда представил в своих списках родителей ребят как коммунистов, а самих пацанов как ярых антифашистов, ненавидевших Фюрера. Мальчишек от одиннадцати до четырнадцати лет фашисты в Германию отправили. Среди этих мальчиков оказался и Зиночкин братик Павлик. Мать Зиночки не смогла пережить горя и вины материнской, что сыночка спрятать не успела, через год умерла от сердечного приступа. Зиночка осталась одна.

– Дедушка Фёдор, мы видели в районе множество памятников героям Великой Отечественной войны и около усадьбы памятник воину-освободителю. Вы были свидетелем тех событий. Как это было? – тихо спросила Дина.

– Фашисты вешали мирных жителей, расстреливали всех пленных, не прощали им мощного сопротивления, многие в плен врагу так и не сдались, последнюю пулю для себя приберегли. На территории нашего района действовали три партизанских отряда. В течение восьмидесяти дней партизаны уничтожили триста оккупантов, взорвали четыре моста, четыре танка. Подробности уже потом, после изгнания немцев стали известны. Семеро мужчин и трое женщин из нашей деревни сражались с немцами в одном из таких отрядов, их семьи Славка тоже не пощадил, всё выслуживался, видимо, очень хотел живым и невредимым остаться, чтобы когда-нибудь вернуться за своими сокровищами.

Нашим войскам предстояло одолеть достаточно сильного противника, не утратившего ещё способность к упорной обороне. Помню, как ворвалась наша пехота, советские танки. Гитлеровцы отходили беспорядочно, стремясь спасти только личный состав, бросая вооружение и технику. У нас в районе одиннадцать героев Советского союза, среди жителей района, участников войны – пятнадцать кавалеров ордена Славы. На территории района находятся шестьдесят братских могил.

– А парень-предатель, с ним что стало? – взволнованно прошептала Дина.

– Иуда с вражескими офицерами сопровождающим поехал, когда мальчиков в машины грузили для отправки в Германию. Немцы хохотали и по плечу его хлопали. А когда наши пришли, Славки уже здесь не было.

– Бедная, бедная баба Зина, – приговаривала плачущая Ниночка, ища в кармане носовой платок.

– Зиночка всю жизнь считала, что не имеет права на счастье, раз её брат пропал на чужбине, возможно, убит, а она живая осталась, да в родной деревне… С первых дней освобождения началось восстановление города и деревень. В начале сорок второго недалеко от нашей деревни образовалась швейная мастерская, выполнявшая заказы на пошив одежды населения и белья для фронта, и Зиночку взяли на работу, тогда брали и подростков. Ей, как самой маленькой, давали шить, что полегче и, главное, кормили. Меня оправили в город на старый завод, который переоборудовали для производства вооружения. Вот так и выживали, – дедушка вздохнул и замолчал, погрузившись думами в тяжёлые времена.