Полина Кацуро - Японистка. Книга первая. Хищная Сакура

– Вы занимались чайной церемонией?

– Да, – она немного улыбнулась, – очень давно, ещё в молодости. Мой отец был учителем чайной церемонии и держал свою школу много лет. Знаете, как говорят в Японии: «Дети, живущие рядом с храмом, знают наизусть все молитвы». У меня чайная церемония, можно сказать, в крови.

– Вы жили в Киото? – почему-то спросил Мару.

– Да, а как ты догадался? Мне казалось, что я уже давно разговариваю на местном диалекте, и никто даже не даже не думает, что я из Киото, – как-то растерянно спросила хозяйка.

– Самые красивые женщины Японии живут в Киото, – пояснил своё предположение Мару.

Женщина опять улыбнулась.

– Да, я жила в Киото в большом доме своего отца. Моя мама умерла, когда мне было всего пять лет, я её плохо помню. Нас с сестрой воспитывал отец. Он был очень строгим, и мы всегда очень боялись его. А потом я влюбилась в отца Аски, он был одним из посетителей нашего чайного дома. Отец запретил мне выходить за него замуж и пригрозил отказаться от меня в случае непослушания. Тогда я взяла свою коллекцию чайных чашек и убежала из дома со своим любимым. Отец, как и обещал, отрёкся от меня. И любимый тоже отрёкся, как только узнал, что я не получу ни гроша из наследства отца. А я тогда уже была беременна. Я перебралась сюда, в Сидзуоку, потому что здесь тоже выращивают вкусный чай, продала коллекцию чашек и купила на эти деньги этот небольшой дом. И с тех пор всё ждала, что отец меня простит и позовёт обратно, но он так и не смог меня простить до самой смерти. А теперь, когда Аски тоже не стало, я осталась в этом доме совсем одна. Всё думала, что живу здесь временно, только пока мне не разрешат вернуться домой, а оказалось, что это мой единственный дом, а единственный близкий человек – Аска. Я никогда не смогла бы жить далеко от неё… – она на секундочку замолчала, а потом, будто очнувшись, произнесла: – Что это я болтаю, вам же это совсем неинтересно. Пожалуйста, угощайтесь чаем.

Все взяли свои чашечки за верхний ободок и поднесли к губам. Хозяйка при этом ещё прикрыла дно чашечки левой ладошкой. В её исполнении этот традиционный жест женского чаепития выглядел очень элегантно. Дана вовремя вспомнила о цели своего визита и положила на стол перед мамой Аски листочки с зарисовками:

– Аска помогала мне с домашним заданием по японскому языку и нарисовала эти картинки. Я думаю, они принадлежат вам.

– Спасибо большое! Аригато годзаимас! – мама посмотрела в глаза иностранке. – Я никогда не знала, что у Аски были подруги из… А откуда вы?

– Из России.

– А, Россия, это там, где всегда очень холодно, да?

Дана чуть не открыла рот, чтобы в сотый раз начать объяснять, что у нас тоже есть четыре сезона и летом бывает жарко, но Мару неожиданно прервал беседу:

– Да, у Аски было не много друзей в университете, но к Дане-чан она питала привязанность.

– У Аски было мало друзей? – мама сделала действительно круглые глаза и всем корпусом повернулась к Мару. – На похоронах же был весь университет! Никогда не поверю, что у моей дочери было мало друзей. Она и в школе была душой компании. У неё были подруги, самые красивые в их классе, да и во всей школе. Я всегда очень гордилась, что у моей доченьки такие подружки. Вот, посмотрите, Норико-чан после похорон принесла мне альбом с их фотографиями. Аска не любила фотографии, поэтому не собирала их в альбом, а вот её подружки собирали и принесли мне их, я так им благодарна.

Дана и Мару переглянулись. Такой реакции они явно не ожидали. Дана взяла альбом и начала рассматривать фотокарточки. Практически на всех были четыре девушки: три модных красавицы с ярким макияжем и причёсками по последней моде и Аска. Как часто бывает на фотографиях японских девушек, а может быть, и не только японских, сфотографированы они были так близко, что видны были только девушки во всей красе, а пейзаж на заднем плане еле просматривался. Мама Аски рассматривала рисунки и, воспользовавшись этим, Мару с Даной могли более внимательно изучить снимки. В двух красавицах они узнали девушек, которые были на похоронах. Дана их заметила по двум причинам: во-первых, одна из них на похоронах не плакала и не утиралась платочком, а просто смотрела на всё происходящее даже с интересом; во-вторых, обе пришли на похороны с хорошо уложенными высокими причёсками, что не приветствуется, так как это нехорошая примета. По идее, японки должны были это знать, но пренебрегли правилом. Дана всмотрелась в лица: ничего необычного, молодые девушки позировали и широко улыбались перед камерой. «Интересно, что связывало Аску и этих разукрашенных красавиц?» – Дана посмотрела на Аску, она тоже улыбалась, но как-то странно. Улыбался рот, позировали руки, а глаза оставались невесёлыми, скорее, безучастными, смотрели в одну точку чуть ниже объектива. Дана перелистнула страницу: позы девушек менялись, а выражение лица Аски оставалось прежним. И так на всех фото. Какое-то странное впечатление произвёл этот альбом на Дану. «Да, непонятной была девушкой Аска. Может быть, она, как многие старые японцы, верила в то, что при фотографировании от человека отламывается часть души? Нет, но с Масахиро-то она фотографировалась и очень даже охотно и с другим выражением лица. Художник, одним словом», – заключила Дана.

– Вот, посмотри, это Джунко-сан, она посередине, – объясняла мама Аски. – Очень хорошая девочка, а красивая какая. Я её маму знаю, мне всегда хотелось, чтобы Аска была похожа на Джунко-сан.

Дана была иностранкой, но то, что мама Аски назвала имя подруги дочери, употребив уважительную приставку «сан», а не уменьшительно-ласкательную «тян», даже ей резануло слух. Это указывало на то, что мама Аски испытывала к этой девочке уважение, а может быть, и благоговение. «Ага, то есть мама ценит эту Джунко, может быть, больше, чем собственную дочь! Она, видимо, и правда очень достойная девушка, раз собрала вокруг себя красавиц и взяла к себе в компанию Аску, далеко не красавицу. Она, похоже, авторитет не только для друзей, но и для их родителей, – размышляла Дана. – Надо же, какая замечательная девушка, а имя какое некрасивое, ассоциируется с джунглями, джином и джинсами, ничего в нём красивого, женственного. Так, спокойно! Я просто завидую ей, потому что она успешная, красивая и говорит по-японски с рождения». Ход мыслей был прерван Мару, который до этого тихо разговаривавший с хозяйкой, вдруг громко заговорил о том, что они уже засиделись и пора возвращаться домой писать рефераты. Дана поспешно встала, поблагодарила хозяйку за чай. Хозяйка низко поклонилась, поблагодарила гостей за визит и память о дочери.

Они ещё несколько раз поклонились при выходе из дома и за калитку, потом ещё раз, когда садились в машину, и, наконец, отъехали.