Себастьян Жапризо - Дама в автомобиле

Она свернула в какую-то узкую улочку налево и остановилась, чтобы прочитать табличку с ее названием. Она так вытянула свою тонкую шею, что встречная машина вынуждена была тоже остановиться. Водитель, приоткрыл дверцу, сказал ей какую-то глупость, но ни она, ни Филипп не ответили. Они проехали еще чуть дальше и остановились у неоновой вывески «Ренессанс». Ему пришла в голову одна мысль, правда, несколько наивная, но он ее отогнал.

— Мне остаться в машине или пойти с вами?

— Это твое дело. Хочешь — иди, не хочешь — оставайся.

Он вышел из машины и стал рядом с ней. Она была на голову ниже его. Он глупо сказал ей, что если она будет продолжать говорить ему «ты», то и он последует ее примеру.

— Попробуй. Я разбужу весь Макон.

— Но мы еще не в Маконе, а в Шалоне.

— Вот именно, но меня услышат и в Маконе.

Она подняла к нему свое лицо, оно выражало полное безразличие. Казалось, она готова ко всему, ее уже ничем не удивишь, но в то же время у Филиппа появилась уверенность — он почти физически ощущал это, — что уже сегодня ночью она окажется в его объятиях, он, наконец, увидит ее глаза и завтра они вместе будут нежиться на пляже. Она в нерешительности стояла перед застекленной дверью. Должно быть, она думала о том же, о чем и он, потому что вдруг, не спуская с него глаз, сказала изменившимся, каким-то усталым голосом:

— Не беспокойся, я не буду тебе в тягость.

И вошла в гостиницу.

То, что произошло там, совсем повергло его в недоумение. Она спросила у элегантного мужчины, который сидел за конторкой администратора, а потом и у его жены, подошедшей к ним, была ли по телефону заказана для нее комната — ее фамилия Лонго — и действительно ли она ночевала здесь накануне. Хозяин и его жена, обескураженные вопросом, в замешательстве тупо переглянулись.

— Простите, мадемуазель, вы разве сами этого не знаете?

Нет, лично они ее не видели. Ее оформлял ночной дежурный, а сегодня вечером, как и каждую субботу, он не работает.

— В самом деле? Как все просто!

— Но разве вчера вечером были не вы?

— Об этом-то я вас и спрашиваю.

Филипп стоял рядом с нею и машинально водил вокруг подставки для шариковой ручки пепельницей, которую он взял с конторки. Эта возня, по-видимому, раздражала ее, и она, не глядя на Филиппа, положила правую руку на его локоть. Она сделала это как-то мягко, по-дружески. Пальцы у нее были тонкие, ногти коротко подстрижены и покрыты лаком. «Машинистка», — подумал Филипп. А она в это время говорила, что если она действительно ночевала в гостинице, то должна сохраниться карточка или ее фамилия в книге регистрации приезжих.

— У нас есть ваша карточка, и мы сказали это жандарму, когда он звонил. Правда, вы приехали так поздно, что она помечена сегодняшним днем.

Хозяйка, начиная нервничать, рылась в бумагах на полочке над конторкой. Достав карточку, она положила ее перед странной посетительницей, но та лишь мельком взглянула на нее и даже не взяла в руки.

— Это не мой почерк.

— Как же вы хотите, — тотчас же вмешался хозяин, — чтобы это был ваш почерк, если карточку заполнял дежурный? Он нам сказал, что вы его сами попросили, потому что вы левша, а левая рука у вас была забинтована. Вот она и сейчас в повязке. Вы ведь левша, не так ли?

— Да.

Хозяин гостиницы взял карточку и стал читать ее. Голос его слегка дрожал.

— Лонго, Даниель, Мари-Виржини. Двадцать шесть лет. Рекламное агентство. Приехала из Авиньона. Место жительства — Париж. Француженка. Разве это не вы?

Она с удивлением переспросила:

— Из Авиньона?

— Так вы сказали дежурному.

— Какая чушь!

Хозяин только молча развел руками. Он-де не виноват, если она сама сказала эту чушь.

Она царапала ногтями пуловер Филиппа, и он взял ее теплую руку в свою.

— Вы не приезжали сюда? — тихо спросил он.

— Нет, конечно, нет. Но все разыграно как по нотам!

— Если хотите, можно найти ночного дежурного.

Она задумчиво посмотрела на него, потом пожала плечами, сказала, что это ни к чему, и, не попрощавшись, молча направилась к застекленной двери.

— Так вы не берете номер? — визгливо спросила хозяйка.

— Беру, — отвечала она. — Как и вчера. Я сплю в другом месте, но я здесь. Это для того, чтобы вызвать к себе интерес.

В машине она закурила, устало выпустила дым и глубоко задумалась. Филипп решил, что сейчас ему уместнее помолчать. Прошло минуты две, не меньше, когда она включила мотор и, покрутившись по улицам, привезла его на набережную, где они встретились.

— У меня нет желания ехать сегодня ночью. И я не могу отвезти тебя в Канны. Извини, из-за меня ты потерял время.

Быстрым движением она наклонилась и открыла дверцу с его стороны. Он даже не попытался взять ее за плечи, а тем более поцеловать — он заработал бы только пару пощечин, а когда ты находишься в таком положении, что не можешь ответить тем же, это неприятно. Он предпочел сказать, что наврал ей и в Канны не едет.

— Врать некрасиво.

— Я должен четырнадцатого сесть на теплоход в Марселе. — И снова соврал: — Уплываю в Гвинею.

— Пришлешь мне открыточку. Прошу тебя, выйди.

— Я заключил контракт на работу в Гвинее. Реактивные двигатели для самолетов. Когда был на военной службе, я защитил диплом. Могу рассказать вам кучу потрясающих вещей о реактивных двигателях. Знаете, это очень интересно.

— Как тебя зовут?

— Жорж.

— Ты кто, цыган или испанец?

— Немного цыган, немного итальянец, немного бретонец. Я из Меца. Могу рассказать кучу потрясающих историй о Меце.

— У меня аллергия к экзотике. А про Гвинею и реактивные двигатели — это правда?

Он поднял правую руку, сделал вид, будто плюет на пол, и сказал:

— Да, там нужны техники.

— А мне казалось, что они приглашают только китайцев.

Он пальцами растянул глаза в стороны.

— Я ведь немножко и китаец.

— Слушай, поверь мне, я собираюсь поставить машину и поспать. И долго никуда не поеду.

— Я могу подождать вас в машине.

— Об этом не может быть и речи.

— В таком случае я мог бы поспать вместе с вами.

— Исключено, я во сне брыкаюсь. На юг едет много машин. Хочешь, я дам тебе совет?

— Я совершеннолетний.

Она покачала головой, вздохнула и снова тронулась. Филипп предложил ей, если она не возражает, завтра вести машину. Ведь ей, наверное, трудно с больной рукой. Она ответила, что дорогой птенчик может не беспокоиться, до завтра она обязательно найдет способ избавиться от него.

На самой окраине города она остановилась в саду какой-то роскошной гостиницы. Сад был забит машинами с номерами департамента Сены и заграничными. Она вышла, он остался в «тендерберде».

— У тебя нет денег на номер?

— Нет.

— Ты ел?

— Я как раз ужинал. Но появились вы и лишили меня аппетита.