Юлия Вознесенская - Русалка в бассейне

– А на допросе в полиции Блаукирхена ваша жена сказала, что у нее ни на чей счет нет подозрений.

– А, так вы все-таки в курсе! – почти торжествуя, воскликнул Шмидт. – Я почему-то так и подумал, что не может быть, чтобы вы не знали о таком страшном преступлении. Нет-нет, я не в претензии, не подумайте! Я понимаю, у полиции свои методы.

– Как вы думаете, почему ваша жена ничего не сказала полиции о своих подозрениях относительно слуг?

– О, надо знать мою Еву! – улыбнулся Шмидт. – Моя жена большая формалистка, и поскольку у нее не было никаких конкретных доказательств, она не стала высказывать свое личное мнение, основанное лишь на женской интуиции и догадках. Но я могу вам сказать, господа, что моя Ева очень неплохой психолог: долгие годы работы с нервными больными в санатории развили в ней это качество.

– Редкое и ценное качество, – заметил инспектор. – Нам придется еще раз допросить вашу жену, господин Шмидт. Как вы думаете, она сейчас дома?

– Я мог бы позвонить домой и выяснить это.

– Вот телефон, пожалуйста.

– Я могу предупредить Еву, что ее хотят посетить господа из полиции по поводу смерти княгини Махарадзе, так сказать, морально ее подготовить?

– Почему бы нет? – пожал плечами Миллер. – Мы ведь ни в чем не подозреваем вашу жену, а просто хотим уточнить ее свидетельские показания.

Господин Шмидт застал жену дома.

– Ева! Как хорошо, что ты никуда не ушла! Я звоню из мюнхенской криминальной полиции. Да, меня допрашивали, а теперь два сотрудника полиции хотели бы побеседовать с тобой относительно твоих подозрений по поводу слуг княгини. Да, конечно, это я им сказал! Ева, в полиции сами разберутся фантазии это, пустые подозрения или что-то более серьезное. Уж на этот счет ты можешь не волноваться, здесь люди опытные! Так что будь дома, никуда не отлучайся.

– Благодарю, господин Шмидт! – сказал Миллер. – Вы можете подождать нас в своей машине: мы соберем бумаги и двинемся в путь.

Хорст Шмидт поднялся и вышел из кабинета, по-прежнему спокойный и добродушный.

– Ну, и что вы скажете, графиня?

– Ничего не скажу. Пока что.

– А я скажу, что мы, кажется, окончательно запутались. Так этот Шмидт, оказывается, вовсе не был женат на нашей «русалке», и придется нам искать ее мужа где-то в другом месте. С другой стороны, он как-то уж очень близко с нею связан… Ужасно, что из Советского Союза приезжает теперь столько разношерстной публики, что с русской эмиграцией уже не так просто разобраться, как прежде, когда она шла на Запад редкими волнами: теперь это уже не волны, а прямо какое-то наводнение… А еще ужасней, что у нас нет никаких контактов с русской полицией!

– Милицией, инспектор, – поправила его Апраксина. – А вы подали мне интересую мысль! Собирайте бумаги, а я пока сделаю один звоночек! – Она полистала записную книжку и нашла нужный номер.

– Вы хотите звонить прямо в СССР, графиня?

– Нет. Это номер общежития для беженцев, телефон дежурного. Поговорите с ним вы, инспектор. Скажите, что нам срочно нужна Татьяна Беляева из четыреста восемнадцатого номера.

Инспектор так и сделал. Им пришлось ждать не менее десяти минут, пока дежурный доставил Татьяну к телефону. Услышав ее голос, инспектор передал трубку Апраксиной.

– Таня, это говорит Елизавета Николаевна. У меня срочный вопрос. Вы не знаете, каким образом выходила замуж ваша сестра? Процедура заключения брака проходила в немецком консульстве или…? В ЗАГСе? А что это за учреждение? Понятно… А вы присутствовали при этом? Нет? Жаль… Я понимаю, что это всего лишь официальная регистрация. Спасибо, Танечка, и пока до свиданья. Так вот, инспектор, брак был заключен в скромном советском учреждении типа мэрии. Доступа мы туда, конечно, не имеем… Ну что ж, не будем заставлять господина Шмидта слишком долго ждать. Пойдемте, инспектор!

Медсестра Ева Шмидт отнеслась к непрошеным гостям с почтительной неприязнью.

– Мне кажется, что я уже рассказала все, что могла рассказать сотрудникам местной полиции. А вы – из Мюнхена. Может быть, вам проще ознакомиться с моими показаниями в полиции Блаукирхена? Так будет менее хлопотно и для вас, и для меня.

– Ничего, ничего, госпожа Шмидт! Мы привыкли хлопотать, не жалея своего времени. Отрабатываем, так сказать, деньги налогоплательщиков. Особенно когда совершается такое злодеяние, как убийство. В данном случае зверское убийство вашей хозяйки княгини Кето Махарадзе.

– Она была не моей хозяйкой, а моей пациенткой, – поправила его Ева Шмидт.

– Пациенткой… Да, конечно! И вам ее тем более жаль, не правда ли?

– Да, разумеется. Но мне, знаете ли, жаль даже сбитую машиной птичку или раздавленную колесом лягушку, – вздохнула Ева Шмидт. – Я столько лет работаю в медицине, пора бы уже, кажется, привыкнуть к смертям, но я так и не сумела… Садитесь, господа! Могу я вам предложить кофе или чай?

– Нет-нет, не беспокойтесь! – сказал Миллер. – У нас к вам по существу один-единственный вопрос. Ваш муж сказал, что вы подозреваете в убийстве княгини Кето Махарадзе кого-то из уволенных ею слуг. Кого именно?

– Знаете, инспектор, мне бы не хотелось навязывать полиции свои подозрения на этот счет. Но если уж вас интересует мое, сугубо личное, мнение – я его выскажу.

– Я весь внимание!

– Я убеждена, что любой из живших в доме княгини слуг мог убить ее из мести. Причем это касается как мужчин, так и женщин.

– Но в доме не было слуг в момент убийства княгини, если не считать Авивы Коган!

– Вот именно.

– Простите?

– Я сказала, вот именно! – повторила Ева Шмидт.

– И все равно я не понял вашей мысли. Поясните, будьте добры.

– Вы сами сказали, что именно она находилась в доме в момент убийства несчастной княгини Кето.

– И что вы можете о ней сказать такого, что наводит на подозрения?

– Ровным счетом ничего! Ничего, за исключением того, что княгиня Кето собиралась устроить свою свекровь в какой-нибудь очень хороший дом престарелых.

– А вы откуда об этом знаете? От Авивы Коган?

– Нет, от самой княгини Кето: она просила меня навести справки о домах престарелых нашего округа и соседних округов.

– Так Авива Коган могла и не знать о намерениях княгини.

– Она о них знала.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Нам она ничего подобного не говорила! – вмешалась Апраксина.

– Вот и подумайте, почему она это скрыла от полиции? – Ева Шмидт поджала губы и отвернулась от графини.

– А почему вы думаете, что Авива Коган знала о намерениях княгини Кето поместить княгиню Нину в дом престрелых? – спросила Апраксина.

– Потому, что я сама ей об этом говорила, и не один раз! Я советовала ей заранее приискать себе новое место работы и даже обещала помощь в этом деле. Она хорошая сиделка, хотя и не очень опытная.