Мария Дубинина - Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.

— Прошу прощения, миссис… — начал я смущенно.

— Мисс, — поправила она, и я удивился, как мог совершить подобную ошибку. Передо мной стояла молодая девушка, чем-то похожая на мою дражайшую Ханну. Невысокая и миловидная с кудрявыми каштановыми завитками волос, выбивающимися из-под кокетливой шляпки. По недоуменному выражению пронзительно-синих глаз незнакомки, я понял, что неприлично долго ее разглядываю, вместо того, чтобы уступить дорогу. Краска стыда залила мне щеки, и я только смог сконфуженно повторить извинения:

— Прошу прощения, мисс. Давайте, я Вам помогу. Собственный багаж мой почти ничего не весил, и я с легкостью поднял наверх по лестнице такой же скромный саквояж девушки. И несказанно удивился, обнаружив, что мы с ней теперь соседи. За ужином наше знакомство само собой продолжилось. Я узнал, что зовут юную мисс Луиза Эббот и что она едет к тете в Лондон на неделю. За приятной беседой вечер пролетел незаметно. Другие постояльцы разбрелись по своим номерам, и я с неохотой признал, что приличия не позволят нам остаться наедине в столь поздний час. Но расстались мы с мисс Эббот уже добрыми друзьями. Этой ночью я долго не мог уснуть. Было невыносимо душно, а форточку как назло заклинило. Вдобавок мысли мои вертелись вокруг Луизы Эббот, и я лежал в темноте, перебирая в памяти наш недавний разговор, пока не заснул. Однако выспаться мне было не суждено. По моим ощущениям, около четырех часов утра меня разбудили странные звуки. Предрассветный сумрак словно сгустился вокруг кровати, я едва различал обстановку комнаты. Часы мерно тикали, и мне уже показалось, что это сон, как снова услышал что-то.

Волосы зашевелились на голове, когда я понял, что это тихий плач, перемежаемый судорожными вздохами, и звучал он здесь, в темноте ночного номера. Я хотел встать с постели, но не смог даже пошевелиться. Догадки проносились у меня в голове, одна страшнее другой. Стоны доносились не из конкретного места, а словно наполняли собой спертый воздух. То из одного угла, то из другого, как если бы обладательница жалобного голоса ходила вокруг моей кровати. Я покрылся испариной от страха. Через полчаса пытка закончилась, и я в изнеможении рухнул на подушки. Мисс Эббот сидела за столиком у окна и нервно, как мне показалось, мяла в руках салфетку.

— Доброе утро. Девушка вздрогнула, но, увидев меня, тут же улыбнулась:

— Ах, это Вы, мистер Найтингейл!

— Прошу Вас, называйте меня Джон.

— Хорошо, тогда Вы меня — Луизой. Договорились? Я с радостью кивнул, присаживаясь напротив нее.

— Как Вам спалось на новом месте? Я дернулся, едва не опрокинув стакан. Этот вполне безобидный вопрос застал меня врасплох:

— Д…да, хорошо, — я справился с волнением, — Спасибо. Луиза бросила на меня встревоженный взгляд, но больше ничего не спросила. Уже к обеду я смог убедить себя, что ночное происшествие — не более, чем плод моего воображения. Я плохо спал из-за жары, а перед сном много думал о Луизе, и ничего удивительного, что посреди ночи я якобы услышал женский голос. Успокоив себя подобным образом, я сходил на конюшню, узнать, как продвигаются дела с ремонтными работами. Там меня ждало разочарование.

Дилижанс не раньше, чем через два дня. Мисс Эббот как сквозь землю провалилась. Я скучал от безделья и страстно желал беседы с ней. Но увиделись снова мы лишь за ужином. Луиза выглядела печальной и уставшей, как после длинного, трудного дня. Я честно пытался развеселить ее, рассказывая курьезные случаи из врачебной практики, но ничего, кроме вымученной улыбки, не добился.

— Мисс… Луиза, что Вас тревожит? Девушка опустила глаза. Я же терпеливо ждал ответа.

— Джон, верите ли Вы в жизнь после смерти? — вдруг спросила она.

— Как врач, я отвергаю подобные суеверия, но, как человек кое-что повидавший в жизни, скажу, что в мире есть много загадочного, — ответил я и, спохватившись, добавил, — Но почему Вы интересуетесь подобным? Часы пробили одиннадцать, и кроме нас в уютной гостиной сидел лишь седой мужчина с книгой в руках. Луиза смутилась:

— Просто так, не берите в голову. Однако, нам пора, скоро полночь. В который раз мне показалось, что мою собеседницу что-то мучает. Может ли быть такое, что она тоже слышала таинственный голос перед рассветом? Возле своей двери Луиза остановилась:

— Нравится ли Вам номер, в котором Вас поселили?

— Да, он довольно милый.

— А не хотели бы Вы, скажем, поменять его на другой? Девушка странно посмотрела на меня, словно моля о чем-то.

— Вы сегодня задаете непонятные вопросы, Луиза. С Вами точно все в порядке?

— Да! Со мной все хорошо. Извините, я, наверное, устала. Намеки, которые то тут, то там сквозили в речах Луизы, ее удрученный вид, а также воспоминания о моих предрассветных галлюцинациях преследовали меня, пока я принимал душ. Мне постоянно мерещились подозрительные шорохи, и я признаться, ожидал сквозь шум воды услышать женский плач. Но ничего такого не случилось. Я спокойно приготовился ко сну, лег в постель, прежде придвинув лампу поближе к себе, на случай, если ночью мне понадобится быстро ее зажечь. Вопреки всем опасениям, сон пришел быстро, однако проснулся я с таким чувством, что будто и не ложился вовсе. Темнота подсказывала мне, что утро наступит не скоро. Нащупав на столике карманные часы, я поднес их ближе к окну, чтобы узнать время. Было ровно четыре часа утра. Мне вдруг стало очень страшно без видимой причины, и я поспешил раздвинуть плотные тяжелые шторы, но не успел. Мышцы, как и прошлой ночью, отказались повиноваться мне, как только я услышал первый жалостливый всхлип. Еще до обеда я распорядился открыть форточку, и все в этот момент я снова почувствовал одуряющую духоту.

— Кто… кто это? Вопрос прозвучал сипло и тихо, я едва узнал собственный голос. Ответом мне стал очередной полустон-полувсхлип. Даже у самого черствого из людей он вызвал бы сострадание, но я испугался еще сильнее. Если вчера глосс слышался словно издалека, то сейчас казалось, протяни я руку, и она коснется… Чего? Я боялся даже представить. Звук шагов, приглушенных мягким ковром, бросил меня в дрожь. Я с трудом заставил себя обернуться, но увидел лишь кровавые следы маленьких босых ступней. Горячее дыхание обожгло щеку, и я без сил упал на перину, провалившись в небытие под аккомпанемент судорожных рыданий невидимки. Я опоздал на завтрак, точнее, вовсе на него не явился. Апатия завладела мною, не хотелось ни есть, ни пить. В дверь осторожно постучали. Дрожащий голосок позвал:

— Джон! Мистер Найтингейл, Вы здесь? Я хотел ответить, но не смог. Или все же не захотел. Похоже, Луиза ушла. Неужели, она беспокоится обо мне? Это так неожиданно и приятно. Минут через пятнадцать замок щелкнул, впуская незваных гостей.