Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели

— Я этого не говорил.

— Но про оружие спросили. Значит, предполагаете, что я могла быть к этому причастна. Наверное, для этого есть вполне серьезные основания. Ведь моя дочь в результате стала наследницей очень немалого состояния. Она разбогатеет, даже если получит лишь четверть всех активов своего отца. Но я могу вас уверить, что он и сам дал бы ей гораздо больше. Алексей ее просто обожал. Мне не нужна была его смерть. Тем более что он отец моей дочери, которая очень тяжело переживает такую трагедию.

— Можно представить, как ей нелегко, — согласился Дронго. — В таком возрасте потерять отца!..

— Значит, вы меня понимаете. Я никоим образом не могла быть причастна к убийству Монахова. Хотя бы из любви к моей дочери. Вам нужно проверить каждого из тех людей, которые были в доме в момент убийства. Тряхнуть как следует этого охранника. Или допросить его с применением каких-то психотропных средств. Я слышала, что подобные вещи уже практикуются. Ловкий и пронырливый адвокат все еще пытается доказать, что этот парень не имеет ни малейшего отношения к преступлению. Может, он действительно не стрелял, а только отвлекал внимание от настоящего убийцы. Не мне судить. — Регина тяжело вздохнула.

— Вы любили Алексея? — спросил Дронго.

Женщина нахмурилась.

— Нетактичный вопрос, учитывая сегодняшнюю ситуацию, — жестко заявила она. — Мы были в разводе, а его убили. Нужно понимать, что никто просто так не разводится. Это означает, что наши чувства как минимум несколько изменились.

— Я спросил в прошедшем времени, имея в виду не его убийство, а ваши прежние отношения. В браке.

— Он нравился мне, я — ему. Этого оказалось вполне достаточно. Если вы спрашиваете о безумной страсти, то о ней и речи не шло. У него было слишком много женщин, чтобы пылать к кому-то чувствами. Он мог влюбиться, настойчиво добиваться, получить свое и сразу успокоиться. Алексей не был моим первым мужчиной, если это вам интересно. Я жила два года в гражданском браке с другим человеком, когда оканчивала институт. Поэтому мы оба пошли на этот союз с ясным представлением о том, каким мы хотим его видеть.

— Потом ваши взгляды изменились?

— В некоторой степени. Во всяком случае, мы приняли решение о разводе по обоюдному согласию. Я ответила на ваш вопрос?

— Вполне. Мы уже заканчиваем. Осталось несколько моментов.

— Давайте проясним их, если я на это способна.

— Дима Апрелев, ваш племянник, в разговоре с нами упомянул имя одного человека, за которого просила Мила Левшова. Она, в свою очередь, пояснила, что он — протеже самого Апрелева.

Регина покачала головой. Было понятно, что она сразу догадалась, о ком именно идет речь.

— Эти двое что-то болтают, а вы приходите и спрашиваете меня про какого-то типа, неизвестного мне? — резко спросила женщина.

— Не совсем неизвестного. Это Леван Солагашвили. Имя этого бизнесмена назвали оба свидетеля, находившихся в доме в момент убийства вашего бывшего супруга.

— Вы, конечно, сразу узнали, что я знакома с Леваном, — проговорила Регина. — Поэтому начали издалека. Да, мы знакомы. Более того. Мы близкие друзья. Но я могу вас точно заверить, что он тоже не имеет никакого отношения к этому убийству.

— Мы можем узнать, о чем именно просил господин Солагашвили вашего бывшего супруга?

— Не знаю. У них был какой-то свой бизнес. Я не вмешиваюсь в дела мужчин. У меня хватает своих проблем. Насколько я слышала, Солагашвили сделал какое-то деловое предложение Монахову. Они должны были работать вместе.

— Апрелев сказал нам, что Монахов категорически отказывался от сотрудничества с вашим знакомым.

— Он так сказал? Я об этом не знала.

— А вот Левшова считает…

— Она ничего не может знать, — перебила гостя Регина. — Леван не стал бы даже разговаривать с такой грязной подстилкой, как она.

— Видимо, разговаривал, если она о нем узнала.

— Она могла услышать разговоры Димы или своего начальника и выдать это за свою информацию. — Лицо Регины покрылось красными пятнами.

Было заметно, как она волнуется. Возможно, сама мысль о том, что ее друг мог быть знаком с этой женщиной, приводила Регину в ярость.

— Вы не знаете, какое именно предложение сделал Алексею господин Солагашвили?

— Я уже ответила. Не знала и не хотела знать. Мне такие детали неинтересны. У вас есть еще вопросы?

— Всего один. Какие отношения были между братьями?

— Нормальные. Старший, конечно, всегда был своеобразным типом. Скупой, черствый, очень расчетливый. Он и копейки просто так не потратил бы. А младший — полная противоположность. Транжира, щедрый до безумия, любитель и прожигатель жизни. Сказывалось разное детство. Все-таки старший брат вырос в доме своей мачехи, а со вторым достаточно долго занималась его мать, к которой он очень хорошо относился. Хотя сама семья была достаточно простой. Они не были ни аристократами, ни обеспеченными рантье. Вас еще что-то интересует или вы уже закончили допрос?

После расспросов о Солагашвили женщина явно изменилась. Дронго видел, как она нервничала, и понял, что продолжать беседу не стоит.

— Спасибо за то, что ответили на мои вопросы. Извините за беспокойство, — сказал он.

— Я ответила на ваши вопросы только ради своей дочери. Чтобы избавить ее от вашего возможного любопытства. Я хочу, чтобы вы себе уяснили одну элементарно простую вещь. Ни я, ни моя дочь, ни мои знакомые, друзья и родственники не имеют никакого отношения к убийству Монахова. Вы не там ищете. Нужно хорошо допросить этого охранника, и он вам обязательно расскажет правду, — упрямо пробубнила Регина. — В конце концов, есть специальные средства, позволяющие выяснить, лжет человек или говорит правду. Можно сделать ему укол…

— Его уже проверяли на детекторе, — пояснил Дронго. — Сразу два эксперта пришли к однозначному выводу, что он не врет и никогда не убивал Алексея Монахова.

Регина еще раз побарабанила пальцами по столу и убежденно произнесла:

— Это все ваши непонятные уловки. Все равно всем известно, кто и зачем убил Монахова. Даже если этот охранник не стрелял. Я ведь вам сразу сказала, что его просто подставили. А настоящий убийца — совсем другой человек. Так и получилось.

Ее невозможно было переубедить.

— Мы будем проверять все версии, — пообещал Дронго.

Хозяйка дома не подала руки на прощание ни ему, ни Эдгару Вейдеманису. Только кивнула.

Они вышли на улицу.

— Сложная женщина, — сказал Вейдеманис. — Жить рядом с такой особой — тоже нелегкое испытание.

— Монахов и сам не был подарком, — заметил Дронго. — Теперь нам нужно срочно найти Солагашвили и понять, какое именно предложение он сделал Алексею Монахову. Только боюсь, что на этот раз старший брат нам помочь не сможет. Придется тебе самому искать телефоны этого Левана. Еще надо срочно переговорить с водителями.