Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели

— Такие вот ваши действия основательно подпортили выводы первого следователя, который передал дело в суд.

— Вы же прекрасно понимаете, что никто не позволит мне поднимать этот вопрос, — с улыбкой проговорил Арутюнян. — Пусть даже сто экспертов подтвердят, что Хасмамедов никогда не дотрагивался до оружия. Признать, что следователь сфальсифицировал доказательства, означает пойти против системы. А я не герой и не собираюсь им быть. Эксперты тоже вполне нормальные люди. Все понимают, как это делается. К тому же у Вавилова была собственная трагедия. Супруга молодого следователя потеряла ребенка. После убийства Монахова такая же беда приключилась с его второй женой. Эксперты готовы закрыть глаза на мелкие нарушения, которые мог позволить себе Вавилов.

— Вы так спокойно об этом говорите? Ведь если бы вам удалось доказать фальсификацию результатов экспертизы, то ваш подзащитный обязательно был бы оправдан.

— Я уже сказал, что в героев не играю. Моя задача — сделать солидный пиар на этом процессе и доказать невиновность моего подзащитного. Но никак не выступать против самой системы и тем более не подставлять следователя. Вы ведь опытный человек, господин Дронго, и прекрасно понимаете, как сложно будет работать адвокату, если он попытается использовать подобные приемы. Мы всегда закрываем глаза на такие вот мелкие грешки следователей. Они, в свою очередь, не замечают некоторые наши нарушения. К обоюдной выгоде. Только не нужно читать мне нотации по поводу испорченности нашей правоохранительной системы. Если вы думаете, что в Америке или во Франции нет ничего подобного, то, безусловно, ошибаетесь. Там почти все оперативники имеют левые пистолеты, чтобы в нужный момент подбросить оружие возможным преступникам. Или пакетики с наркотиками. Следователи фальсифицируют доказательства, а судьи закрывают на это глаза. Так случается везде и всегда. Иначе просто станет невозможно работать. Опытный следователь собирает доказательства и позволяет себе их немного подправить. Глупый строит свое доказательство на сфальсифицированной версии и тупо подставляется.

— Просто открытый урок откровенного цинизма, — с усмешкой проговорил Дронго.

— Вы же умный и очень опытный человек, — продолжал адвокат. — Вам прекрасно известно, что практически все уголовные дела раскрываются не умными следователями, а агентурой. Эти люди сдают своих подельников, поставляют нужную информацию. Просто об этом никто и никогда не напишет и не скажет. Следователи подтасовывают нужные доказательства, уголовный розыск задерживает подозреваемых с помощью своих агентов, а прокуроры и судьи закрывают на все глаза. Нельзя быть в системе и бичевать ее скрытые пороки. Никто не разрешит и не простит вам чего-то подобного.

— Спасибо за наставление, — не скрывая сарказма, произнес Дронго. — Итак, в результате дело вернули на доследование. А теперь Вавилов нашел свидетеля, который видел, как Хасмамедов бросил оружие на пол. Хотя ваш подзащитный и утверждает, что не трогал пистолета.

— Это уже не имеет принципиального значения, если даже он трогал оружие. В материалах дела будет указано, что гражданин Хасмамедов пытался помочь Монахову, — пояснил Арутюнян. — Все мы постараемся обойти этот щекотливый момент. Но если удастся доказать, что убийца был не Хасмамедов, то я выиграю судебный процесс, который может оказаться самым громким в Москве за весь этот год.

— В таком случае вы должны предъявить суду настоящего убийцу, — вставил Вейдеманис.

— Именно поэтому я с такой радостью и готовностью согласился вас принять, — сказал Арутюнян. — Легенда о чудесном эксперте вышла далеко за пределы нашего города. Про вас говорят, что вы можете раскрыть любое, самое запутанное преступление. Такой новый Эркюль Пуаро или Шерлок Холмс. Не знаю, кто из них вам больше нравится.

— Один был типичный интроверт с массой комплексов, второй — наркоман и женоненавистник, — с улыбкой проговорил Дронго. — Хотя откровенно признаюсь в том, что уважаю обоих великих сыщиков. Добавьте еще Ниро Вульфа, комиссара Мегрэ и патера Брауна для хорошей компании.

— Неважно, как вас будут называть, — отмахнулся адвокат. — Главное в том, что вы умеете делать свое дело, находить разгадку самого запутанного преступления. Так найдите настоящего убийцу. Выбор не так уж велик и не столь сложен. Это его секретарь и любовница по совместительству, то есть Мила Левшова. Либо племянник первой супруги Алексея Монахова и его помощник, то есть Дмитрий Апрелев. Если эти два варианта покажутся вам не очень убедительными, то в доме были еще два человека. Водитель и домработница. Они могли сговориться и вместе не услышать второй выстрел. Возможно, это только мои домыслы. Но в любом случае рядом не было больше никого. В поселке повсюду установлены камеры наблюдения. Если бы там появился чужой, то его сразу же засекли бы. Вдобавок охранники каждый час совершают обход территории. Поэтому я облегчил ваш выбор. Назовите одного из четверых, кто на самом деле стрелял в Монахова, и мой подзащитный будет оправдан.

— Теперь я понимаю, какой же вы предусмотрительный человек, — сказал Дронго. — Хотите, чтобы мы сделали вашу победу абсолютной?

— Я всего лишь хочу защитить невиновного человека. В конце концов, это моя профессия.

— Только давайте без ложного пафоса. — Дронго поморщился. — Вы хотите выиграть громкое дело. Между прочим, я вспоминаю одного нашего преподавателя с юридического факультета, который искренне доказывал, что член партии не имеет права быть адвокатом и защищать преступников. Я рассказывал об этом отцу, и он весело смеялся.

— Я слышал про вашего отца, — вспомнил Арутюнян. — Кажется, он совсем молодым человеком стал генералом и прокурором автономной республики. А потом долгие годы был руководителем всех адвокатов в Азербайджане.

— Вы хорошо осведомлены.

— Вы будете смеяться, но я помню и этого преподавателя. Он нам тоже читал лекции. Только вы учились на дневном, а я на заочном и еще работал.

— Это вы тоже про меня узнали?

— Нет. Догадался. Чтобы сын прокурора республики учился на заочном — нет, такого просто никак не могло быть.

— Когда я учился, он не был прокурором.

— Какая разница? Значит, был руководителем нашей адвокатуры. Все равно очень большим человеком. Но того преподавателя я действительно помню. Было очень забавно слушать, как он негодует по поводу института адвокатуры. Но это мнение сложилось в нашей бывшей стране еще в тридцатые годы. Тогда институт адвокатуры был вообще сведен к нулю. Приговоры выносились в упрощенном порядке. Людей сразу расстреливали.

— Только не доказывайте мне, что вы боретесь за мир во всем мире и за справедливость в наших судах. На самом деле у вас совсем иные мотивы. Вы желаете, чтобы все газеты написали о вашем невероятном успехе. Лишняя реклама даст вам новых обеспеченных клиентов. А такое громкое дело позволит еще больше утвердиться.