Том Смит - Колыма

– Панин недооценил глубину ненависти местных жителей.

– Одной ненависти мало.

Но Фраерша уже перенесла свое внимание на Кароя.

– Вы – его переводчик? Приставлены к нему Фролом Паниным?

– Да.

– Вы получили приказ убить меня?

Карой задумался, немного помолчал, после чего ответил:

– Вас должны были убить или Лев, или я. Сразу же после начала восстания.

Лев был потрясен, а Фраерша лишь покачала головой.

– Значит, ты так и не понял, для чего тебя отправили сюда, Лев? Это тебя используют втемную, нечаянный убийца. Это ты работаешь на Панина, а не я.

– Я ничего не знал об этом.

– Твой излюбленный ответ… Ты никогда и ничего не знаешь. Позволь мне кое-что тебе объяснить. Не я организовала восстание. Я лишь немного помогла ему. Ты можешь убить меня, но это не будет иметь никакого значения.

Лев обернулся к Зое. На плече у девочки висел автомат, а за поясом торчали гранаты. Одежда ее была грязной и порванной, руки исцарапаны. Она выдержала его взгляд, и на лице ее была написана такая ненависть, что ему показалось, будто она боится дать волю совсем другим чувствам. Рядом с ней стоял мальчишка, убивший патриарха. Он держал Зою за руку.

– Если ты станешь сражаться, тебя убьют.

Фраерша заговорила, обращаясь к Зое:

– Что скажешь, Зоя? Лев предупредил тебя.

Зоя сорвала с плеча автомат и подняла его над головой.

– Мы будем драться!

Тот же день

Хотя Раисе хотелось поговорить, Лев не имел ни малейшего желания выслушивать жену. С тех пор как их заперли в этой импровизированной камере, он не проронил ни слова. У противоположной стены на матрасе, прикрыв глаза, вытянулся Карой. Когда их захватили в плен, он повредил ногу. Нарушив молчание, Раиса сказала:

– Лев, прости меня.

Он посмотрел на нее.

– Я сделал одну большую ошибку, Раиса. Я должен был рассказать тебе о Зое. Я должен был рассказать тебе о том, что она стояла надо мной с ножом в руке.

Карой поинтересовался:

– Эта та самая дочь, которую мы пытаемся спасти, стояла над вами с ножом в руке?

Карой приоткрыл один глаз и посмотрел сначала на Раису, а потом на Льва.

Лев понизил голос, чтобы Карой не вмешивался в их разговор:

– Мы сможем вырваться отсюда, только если будем доверять друг другу.

Раиса кивнула.

– Но одно доверие не вызволит нас из этой комнаты.

Лев спросил:

– Ты имеешь представление о том, как вытащить отсюда Зою?

– Она влюблена.

Лев удивленно отпрянул от нее:

– В кого?

– Он очень молод, ее ровесник. Его зовут Малыш.

– Этот мальчишка – убийца. Я видел, как он убивал патриарха. Он обезглавил семидесятилетнего старика куском проволоки.

Карой сел на матрасе.

– Они друг друга сто́ят.

Раиса взяла Льва за руки.

– Малыш – наша единственная надежда.

Тот же день

Зоя затаилась возле разрушенного дома. В него угодил снаряд, и он обрушился. Лежа на животе, выставив перед собой винтовку, она приникла к прицелу. В самом начале моста Кошута, неподалеку от парламента, застыли два советских танка. Вне всякого сомнения, они ожидали приказа войти в город, как и предсказывал Лев.

Она не рассчитывала когда-либо вновь увидеть его. И сейчас ей никак не удавалось сосредоточиться – перед внутренним взором девочки стояло его лицо. Она не находила себе места, и ей захотелось в туалет. Бросив последний взгляд в сторону танков, она отложила винтовку и принялась осматривать остатки спальни. Наружная стена обвалилась внутрь, обнажив комнату. Единственным укромным местечком представлялся огромный гардероб, иначе придется отойти слишком уж далеко от своей позиции. Она скользнула внутрь, закрыла дверцы и присела на корточки. Ее вдруг охватило чувство вины, когда вместо туалетной бумаги пришлось воспользоваться рукавом пальто, – очень иррациональное, надо отметить, чувство, учитывая, что она собиралась убить человека. Она много раз стреляла из автомата и, не исключено, уже убила кого-нибудь, хотя и не видела, чтобы кто-то упал или был ранен после ее выстрелов. На нее вдруг накатила тошнота, и она едва успела схватить чей-то ботинок, как ее вырвало прямо в него.

Пошатываясь, она вышла из гардероба и захлопнула дверцы за собой. Винтовка по-прежнему лежала на кирпичах, там же, где она оставила ее. Вся дрожа, девочка вернулась на свою позицию. Советский солдат, с трудом переставляя ноги, брел к застывшим в неподвижности танкам. Зоя навела на него перекрестие прицела. Лица его она не видела, только каштановые волосы. К нему должны были поспешить на помощь другие офицеры. Фраерша научила ее, что в первую очередь надо стрелять в них, а раненого можно добить потом.

Солдат упал шагах в десяти от танка, он явно выбился из сил. Зоя навела прицел на люк, ожидая, клюнут ли танкисты на приманку. Танк вздрогнул и двинулся вперед, постаравшись подъехать к раненому как можно ближе. Значит, они собираются спасти его. Люк открылся. Из-за стальной крышки осторожно выглянул танкист, явно опасаясь выстрела и готовясь нырнуть вниз в случае малейшей опасности. Спустя несколько мгновений он выбрался наружу и бросился к своему раненому товарищу. Зоя не выпускала его из прицела. Если она не нажмет на спусковой крючок, он затащит раненого в танк, после чего они въедут в город и примутся убивать невинных горожан, и что тогда прикажете делать с ее чувством вины? Она здесь для того, чтобы сражаться. Они были ее врагами. Они убивали детей, матерей и отцов.

Когда она уже собралась спустить крючок, чья-то рука прижала ствол винтовки к земле. Это был Малыш. Он прилег рядом с ней, так что их лица оказались совсем близко. Забрав у нее винтовку, он посмотрел в прицел на танки. Она осторожно выглянула из-за груды битого кирпича. Танки вновь тронулись с места. Но они двигались не в город, а в противоположную сторону, обратно через мост. Зоя спросила:

– Куда это они?

– Не знаю.

Тот же день

Лев обследовал комнату, ища какой-нибудь выход. Занятый осмотром двери, окна и половиц, он вдруг обратил внимание, что снаружи воцарилась тишина. Звуки разрывов и выстрелов прекратились. А вот снаружи раздались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошла Фраерша.

– Слушайте!

В соседней комнате кто-то включил на полную громкость радио. Диктор говорил по-венгерски. Лев повернулся к Карою. Несколько секунд тот молча слушал. Фраерша нетерпеливо скомандовала, обращаясь к нему:

– Переводите!

Карой взглянул на Льва.

– Объявлено перемирие. Советские войска уходит из города.

Тот же день

Почувствовав, что настроены они крайне скептически, Фраерша настояла на том, чтобы совершить победную экскурсию по городу. Они выступили все вместе, Лев, Раиса и Карой, окруженные повстанцами и остатками воровской банды. Лев насчитал всего четырех воров, за исключением самой Фраерши и Малыша. В Москве их было намного больше. Очевидно, некоторые погибли, а другие попросту отказались поддержать ее дело: жизнь революционера очень далека от жизни профессионального преступника. Но Фраерша, похоже, не обращала внимания на такие мелочи и вела их по центральному проспекту Сталина с такой гордостью, словно маршировала по могиле «отца всех народов». Раиса шла рядом со Львом, а Карой держался позади, подволакивая раненую ногу. За спинами вооруженной охраны Лев видел Зою, шагавшую бок о бок с Малышом. Хотя девочка полностью игнорировала его, Малыш время от времени бросал на него враждебные взгляды. Раиса оказалась права. Эти двое, несомненно, были влюблены друг в друга.