Людмила Бояджиева - Золотая рыбка

«Мне нужна Полина.» — С горькой усмешкой сказал себе Глеб. Именно такой сообщницы ему нехватало в операции грабежа. Но именно её он потерял навсегда, какую бы версию прошедших событий не выбрал.

Время шло, Верхушка требовала скорейшего рассчета с покупателями «синиц» а Глеб колебался в принятии окончательного решения. Сегодня там что-то явно стряслось. Поздно вечером Верхушка заседала в обстановке строгой секретности, Мальцев сообщил Сарычеву, что надо поторопиться комитетчики ждут «ревизора» и сильно напуганы появлением некоего лица. Псих шепнул Глебу, что сумел вытянуть у погруженного в столбняк Красновского информацию о причинах стресса. «На образном уровне, естественно. — Вовик просвистел сквозь зубы: — Девка! Его здорово припугнула баба. Верхушка подозревает, что это и был «ревизор» Крафта!»

Информация повергла Глеба в панику, паника сменилась аппатией, а после стакана водки — полным безразличием к проблемам земного бытия, словно он уже перешагнул черту и взирал на окружающее из потустороннего мира. Время двигалось к полуночи. Он лежал на продавленном диване выляневшей сине-зеленой расцветки, курил, стряхивая пепел в стоящую на животе тарелку и смотрел в потолок. Его аккуратность, педантичность, чистоплотность, буйно расцветшие в обстановке мерседесов, джакузи и блистающих комфортом офисов, куда-то улетучились. Дома Глеб не вылазил из потертых, давно не стиранных джинсов и растянутых футболок, а на официальные встречи одевал один и тотже нейтральный серый костюм клерка среднего ранга. Вместе с насторженной унылостью в крупном лице появилось нечто опасное, потаенно-звериное. Милая «русопятость» облика уступила место грубой простоватости — узкий лоб, тяжелые надбровные дуги, настороженный взгляд больше подходили портрету с надписью «Его разыскивает милиция», чем образу преуспевающего бизнесмена из породы «новых».

Загасив бычек и выключив телевизор, Глеб прислушался — у его двери явно кто-то стоял. «Вот и все кино!» полыхнуло в груди. Но дверь не открылась под опытной рукой киллера, в прихожей коротко тренькнул звонок.

— Кто? — Глухо осведомился Глеб, прижавшись спиной к стенке.

— Полина Андреевна….Ласточкина.

Менее всего Глеб ожидал услышать этот голос. Тем более здесь и в такой час. Распахнув дверь, он застыл столбом, глядя в лицо синеглазой женщины. Потом отступил, пропуская гостью. Полина огляделась. В этой крошечной прихожей секретарша солидной фирмы впервые бросилась в объятия своего шефа — в самый канун 1998 года.

— Извини, обалдел. — Встряхнувшись, как вымокшая собака, Глеб пригласил гостью в комнату. — У меня здесь не убрано. — Он распахнул окно, пытаясь избавиться от сизого облака сигаретного дыма и подумал, что не узнал бы на улице свою бывшую невесту. Дело даже не в изменившейся прическе — копне светлах завитков, и не в одежде — нарочито неброской, спортивной, а в уверенности и жесткости, окружавшей её хрупкую фигуру непроницаемым панцырем.

— Я сяду? Заехала на несколько минут… — Она пристально посмотрела на стоящего возле окна Глеба и тот отвел глаза — Скорее всего, мы больше не увидимся и мне бы хотелось узнать, что произошло тогда… Получив твое сообщение по телефону, я попыталась разыскать тебя или узнать что-то про Крафта. Потом…потом…, да, это не важно… Кажется я все уже поняла сама. Скажи только, все было просчитано с самого начала? Наше знакомство, любовь… Я была дурочкой, да?

— Бог ты мой! — Глеб потер лоб. — Разве все так сразу объяснишь? Я здорово ломал голову, вычисляя, когда полюбил тебя по настоящему, а в какой момент ты продала меня.

— И когда? Когда полюбил?

Глеб нахмурился. — Когда я потерял тебя, то стал думать, что любил сразу — с первой встречи. Если я вообще правильно понимаю, что ты имеешь ввиду.

— И смог предать любимую женщину, ждущую ркбенка?

— Да нет же! Меня убедили, что ты вела двойную игру, изображая мою возлюбленную и проделывая за моей спиной аферы вместе с отцом. Ведь деньги «Оникса» у тебя.

— У Комитетчиков. Не морочь мне голову. Тебе все было известно с того самого дня, или ещё раньше.

— Значит, нас обоих здорово крутанули!

— Выбираешь удобную версию? Сейчас окажется, что и насчет беременности я все выдумала.

— А разве нет? — Глеб бросил насмешливый взгляд на плоский живот Полины.

— Не имеет значения. Я знаю, что в апреле с тобой говорил один человек. Он рассказал, каким чудом я спаслась и предлагал тебе помощь, если ты скажешь на суде правду.

— Правду?! Извини, ты наивна…Неужели не поняла, с кем имеешь дело? Я то смекнул и хотел выжить. — Глеб закурил, шагая из угла в угол. — Да что я мог заявить суду? Что Иночка — порядочный человек, бескорыстная, милая девушка, которая не могла увести деньги?…Детский лепет. Да я и не был совсем уж уверен в твоей невинности. И в искренности пожилого господина, рассказавшего мне жалостливую историю: «Полина стала жертвой нападения!»

— Не был уверен в моей преданности, значит…Ты ведь говорил о любви. — Полина смотрела на свои мнущие платок руки. — Мы собирались стать семьей…

— Любовь, семья! Ха! Когда висишь над пропастью без страховочного каната и каждую минуту можешь сорваться… — Глеб покачал головой. — Здесь совсем иной расклад, другие эмоции. И мысли, знаешь ли, крошка, совсем не веселые.

— Понимаю. — Полина поднялась. — Теперь мне все ясно.

Глеб преградил ей путь: — Да я сам ненавижу этих сучар! Я все это время хожу в смертниках, ожидая, когда меня уберут за ненадобностью.

— Справедливо. Свою роль ты отыграл, растоптав меня и отца. Ты слабый, маленький, жалкий. У меня нет даже ненависти. — Полина печально улыбнулась. — Я постараюсь забыть тебя.

— Спасибо. Смешно было бы рассчитывать на большее…Другая постаралась бы закопать меня. Ты — само благородство, детка. — Он горько усмехнулся.

— Я буду мстить. Не тебе — им. Вчера Красновский перевел все личные деньги и счета «Атланта» в мой фонд. Завтра утром очередь Писецкого. Он будет работать с на центральном пульте.

— Постой… — Глеб отступил. — Ты и вправду «ревизор» Крафта?

Она рассмеялась: — Так говорят? Вот и отлично. Открою тебе серет: Крафта больше нет. Но появился некто, пытаюшийся занять его место. Он уже в Москве.

— Черт! Черт! Черт! — Глеб с силой застучал по лбу костяшками. Мальцев опоздал!

Я труп. Ну это и так было ясно.

— Ты надеялся переиграть их? Как? — Полина смотрела в упор и её взгляд лишил Сарычева сомнений и колебаний. У него было лишь одно желание поскорее посвятить её в свой план.

— Зайди, сядь, мне надо рассказать тебе кое что.

Они снова оказались на кухне, где когда-то завтракали после первой проведенной здесь вместе ночи. Прошла вечность, воспоминания не всплыли из темного небытия. Совсем другие проблемы связывали теперь эту пару.