Мила Бояджиева - Ядовитый цветок [= Маски любви]

Клер получила бриллианты, дом в Лос-Анджелесе, автомобиль, сделанный по специальному заказу на заводах Форда, и несколько сногсшибательных шуб. Но самым большим подарком для неё оказалась ошибка в самооценке Дика. Он, действительно, был чрезвычайно расчетлив и прижимист в финансовых операциях, но щедр и даже расточителен в личной жизни. Кроме того, как выяснилось позже, слишком уверенный в собственном могуществе, он не умел ревновать.

… - Обними меня, милый! Здесь так ветрено, но необычайно красиво. Аж дух захватывает… Как хорошо, что я не позволила тебе продать эту «конуру»! Помню, как впервые прибыла сюда восемь лет назад и была просто ошеломлена этим великолепием. — Клер кивнула в сторону распахнутой стены пентхауза, выходящей на превращенную в сад крышу.

— Мы с тобой развлекались у бассейна под летним солнышком, а вертолет охраны кружил над нами… — Дик просил косой взгляд на жену. — Я заметил, что тебе это очень нравилось, куколка.

— Подумаешь, вертолет! Он же так высоко… А ты не предупредил меня, что все твои владения круглосуточно просматриваются телекамерами. — Клер щелкнула Дика по носу кончиком надушенной перчатки. — До чего же ты испорчен, дурашка!

— Зачем скрывать от прислуги то, что лишь украшало хозяина. Они все должны были знать, что у меня появилась хорошенькая женушка. Поверь, Дик Уэлси знает толк в рекламных трюках! — Странно хохотнув, Дик сделал резкий выпад, словно собираясь столкнуть Клер за металлический парапет и, увидав испуг в её тщательно подведенных глазах, бурно расхохотался. Смех Дика всегда напоминал Клер звуки полковой трубы, играющей тревогу.

Горничная распаковала и развесила в гардеробной багаж миссис Ривз, повар-японец собственноручно накрыл ужин в «стеклянной столовой». Так называлось самое верхнее помещение в многоступенчатом «доме». Столовая, прикрытая стеклянным куполом, располагалась в башне, поднимающейся над всеми остальными помещениями и площадями пентхауза. Сидящим в круглой стеклянной комнате казалось, что они парят в воздухе.

Вопреки моде на стерильно-белый цвет «конура» Дика Уэлси была выдержана в серо-синих тонах. С первого взгляда архитектура трехъярусного пространства с переходящими друг в друга помещениями, приводила в недоумение. Различные оттенки грифельно-серых и синьковых отделочных материалов оживляли яркие тона больших живописных полотен известных модернистов и полированный металл отделки мебели — встроенных стеллажей, лестниц, обручей стеклянного цилиндра, в котором двигалась прозрачная капсула лифта.

Только обитатель дома мог найти неожиданный выход в просторный зал, отделанный черно-синим мрамором с большой овальной ванной и полукруглой стеклянной стеной, открывающей вид на крыши Нью-Йорка. В галерею второго этажа, нависающую над ванной комнатой, выходили спальни хозяев.

Клер зажгла подсветки, превратившие воду в сапфировый кристалл, и, сбросив на блестящий никелем шезлонг махровый халат, погрузилась в ванну. С бокалом в руках спустился Дик и молча сел в кресло, равнодушно созерцая светящийся за стеной ночной Нью-Йорк.

— Не возражаешь поболтать? — Спросил он Клер, нежащуюся в бурлящих струях. — Что ты не поделила с этой сучкой-мексиканкой, все время кусающей тебя за пятки? Мой пресс-секретарь недоволен скандалами. В них появился поганый душок.

— Фарра? Клинический случай нимфомании. — Опустив затылок на подушечку, Клер в истоме закрыла глаза. Она знала, что представляет сейчас очаровательное зрелище. Только женщина, да к тому же завистливая, могла заметить, что Клер принимает ванну в полном макияже — с накладными ресницами и гримировочном тоне, искусно покрывающем лицо. Дик видел лишь соблазнительную красотку, украсившую его апартаменты, как яркий бриллиант скучную оправу. Голубоватое от подсвеченной воды тело навевало мысли о шальных русалочьих ласках, стоящий в изголовье огромный букет тропических цветов одурманивал сладким ароматом, а взгляд получал удовольствие от продуманной красочной гаммы: шифоновый бант, подхвативший на макушке черные кудри Клер, был выдержан в тех же оранжево-лимонных тонах, как и букет, пушистые коврики, свисающий с шезлонга халат.

Замечание Дика о скандалах с Фаррой насторожило Клер. Он редко напоминал ей о границах пристойности, допустимых для имиджа телезвезды, а значит, имел какие-то более высокие претензии к поведению жены. Она сделала вид, что не заметила надвигающейся грозы.

— Эта престарелая испаночка — начисто свихнувшаяся баба. Мой успех встал ей поперек горла. Премьера фильма состоялась два месяца назад, а она никак не может остановиться. Выдает журналистам все новые «пикантные подробности» съемок.

— Может. пора побеседовать с ней?

— Ах, дурашка! Разве ты ещё не понял — это игра. Ее нападки нисколько не вредят моей карьере и лишь подогревают воображение зрителей.

— Не скрою, мое тоже. Пришлось устроить маленькое расследование. — Дик все так же спокойно отхлебывал мартини, лениво бросая реплики. Клер внутренне напряглась. Она так и не знала, осуществил ли Дастин свое намерение перепродать снимки Дику. Конечно, она подготовила оправдательную версию. Но кто его знает, этого «дурашку»: возможно, с угасанием его потенции разгорелось чувство подозрительности и ревности? А может, охлаждение постельных отношений объясняется вовсе не изложенной Диком версией, а появлением молоденькой красотки? Клер надо было разобраться в реальном положении дел.

— Ты обидел меня… Господи, сколько сил, времени, здоровья, денег отнимает борьба за существование! Выживание в стае акул, караулящих момент, чтобы сожрать тебя с потрохами… Я не всегда считаю нужным вводить в бой «тяжелую артиллерию» и палить из пушки по воробьям. Я берегу твой покой, Дик. Мне тоже доводилось проводить свои расследования по поводу анонимных клеветников и принимать меры по отношению к вполне легальным врагам… Я тоже кусалась, Дик, царапалась, не спала ночей… Моя прислуга ловила в саду наглых папарацци, меня шантажировали, подбрасывая гнусные снимки… Клер всхлипывала, сдерживая рыдания… — Меня пытались купить или взять силой… Ах, нет, дорогой, ты не должен знать все эти мерзости…

— Я и не знаю, детка. Не знаю, пока не хочу знать… И все же, думаю, твоего секретаря, как его? А. Мэла Фитцби, пора рассчитать. Тот парень из «Ironical Reader» справлялся со своими обязанностями куда лучше. Тебе не кажется, детка?

— Конечно, Дастин Морис был лучшим из тех, кто создавал мое актерское имя. И он не проявлял чрезмерной жадности. К сожалению, скандал с гомосексуалистами… Я не сумела замять судебный процесс…

— Теперь уже поздно вспоминать об этом… И вообще, поздно для деловых бесед. — Дик поднялся и с улыбкой посмотрел на возлежащую в пене жену. Чертовски люблю аппетитных, нежных, развратных малышек! Ты молодец, Клер, сохраняешь свой рабочий инструмент в порядке, несмотря на военную обстановку.