Джоди Пиколт - Время прощаться

Но я смотрю ей в глаза и обещаю:

– Конечно.

Достаточно сказать, что путь домой оказывается долгим, тернистым и проходит в молчании. Нам не попасть на самолет без разрешения опекуна Дженны, потому что она еще несовершеннолетняя, поэтому мы едем на машине ночью. Я слушаю радио, чтобы не заснуть. Где-то на границе с Мэрилендом Верджил нарушает молчание, только сперва оглядывается назад, чтобы убедиться, что Дженна крепко спит.

– А если она мертва, – говорит он, – что мне делать?

Удивительное начало разговора.

– Ты имеешь в виду Элис?

– Да.

Я медлю с ответом.

– Думаю, ты выяснишь точно, кто это сделал, и отправишься за ним.

– Я больше не полицейский, Серенити. А теперь оказывается, что я никогда настоящим полицейским и не был. – Он качает головой. – Я всегда думал, что это Донни напортачил. А оказывается, сам виноват.

Я смотрю на него.

– Я к тому, что в тот день в заповеднике было столпотворение. Никто не знал, как оградить место происшествия, когда вокруг бродят дикие животные. Томас Меткаф был вне себя, хотя изначально мы этого не знали. В заповеднике пропали люди, хотя никто не сообщил об их исчезновении. Одна из них – взрослая женщина. Ее-то я и искал. Поэтому, когда обнаружил женщину в бессознательном состоянии, все грязную и в крови, я сказал врачам скорой помощи, что это Элис, и ее доставили в больницу под этим именем. – Он повернулся к окну, профиль его освещали фары проезжающих мимо машин. – У нее не было удостоверения личности. Я должен был довести дело до конца. Почему я не помню, как она выглядела? Какие у нее были волосы: белокурые или рыжие? Почему я не обратил на это внимания?

– Потому что ты сосредоточился на том, чтобы ей оказали медицинскую помочь, – объясняю я. – Не казни себя. Ты же не хотел никого запутать, – замечаю я, вспоминая о собственной тайной карьере шарлатанки.

– Вот тут ты ошибаешься, – поворачивается он ко мне. – Я похоронил улику. Тот рыжий волос, который нашел на теле Невви. Когда я читал отчет патологоанатома, то не знал, что он принадлежит Элис, но я точно знал, что эта улика означает: данное дело – не просто несчастный случай. Тем не менее я согласился с напарником, что жители хотят чувствовать себя в безопасности, что нападение слона плохо само по себе, но убийство – еще хуже. Поэтому я сделал так, что эта страница из отчета исчезла, и, как и предрекал Донни, стал героем. Я стал самым молодым детективом. – Он покачал головой. – Ты это знала?

– И что ты сделал с этой страницей?

– Я положил ее в карман в то утро, когда меня посвящали в детективы. А потом сел в машину и сорвался с утеса.

Я вжимаю тормоз в пол.

– Ты что сделал?

– Датчики решили, что я умер. Похоже, произошла остановка сердца. Но и тут все оказалось не слава богу. Потому что очнулся я в отделении реабилитации, в вену мне вводили какую-то ерунду вроде окситоцина, и боль была такая, что убила бы десятерых покрепче меня. Стоит ли говорить, что на службу я не вернулся. Начальство не слишком жалует тех, кто стремится свести счеты с жизнью. – Он смотрит на меня. – Теперь ты знаешь, кто я на самом деле. Мне претила мысль, что еще двадцать лет придется строить из себя хорошего парня, когда я знал, что таковым не являюсь. По крайней мере, когда я сейчас говорю людям, что я – алкоголик-неудачник, то ничуть не кривлю душой.

Я думаю о Дженне, которая наняла экстрасенса-самозванку и детектива с собственными тайнами. Думаю о продолжающих появляться доказательствах того, что Элис Меткаф и была пострадавшей, тело которой обнаружили в заповеднике десять лет назад. И почему я ни разу этого не почувствовала?

– Я тоже должна тебе кое-что сказать, – признаюсь я. – Помнишь, ты постоянно спрашивал, могу ли я связаться с духом Элис Меткаф? А я ответила «нет», что, вероятно, потому, что она не мертва.

– Да, – усмехнулся он. – Похоже, твой Дар нуждается в проверке.

– И не только. Я ни словом не обмолвилась с духами с тех пор, как дала неверную информацию сенатору Маккою о его сыне. Я выдохлась. Все. Конец. У этой палки больше паранормальных способностей, чем у меня.

Он смеется.

– Намекаешь, что ты – шарлатанка?

– Еще хуже. Потому что я не всегда была такой.

Я смотрю на Верджила. Вокруг его глаз зеленые тени – отражение от зеркала, как будто он какой-то супермен. Но он вовсе не супермен. Он такой же испорченный, израненный, изнуренный борьбой, как и я. Как все мы.

Дженна потеряла мать. Я – доверие к себе. Верджил – свою веру. У каждого из нас не хватает какой-то частички. Но на какое-то время я поверила, что вместе мы можем быть одним целым.

Мы въезжаем в Делавэр.

– Дженна, если бы даже захотела, не могла бы найти более неподходящих для помощи себе людей, – вздыхаю я.

– Именно поэтому нам нужно все сделать правильно, – говорит Верджил.

Я на похороны Грейс в Джорджию не поехала.

Ее похоронили в семейной могиле рядом с отцом. Гидеон поехал, Невви, разумеется, тоже, но жизнь заповедника складывается так, что кто-то должен остаться, чтобы позаботиться о животных, какой бы весомой причины для отъезда ни было. На протяжении той страшной недели, пока тело Грейс не выбросило на берег – целой недели, в течение которой Гидеон и Невви продолжали надеяться, что она жива, – мы все налегали на работу, чтобы восполнить отсутствие Грейс. Томас собирался брать нового работника, но подобные вопросы так быстро не решаются. А сейчас, когда не было половины работников, нам с Томасом приходилось трудиться круглосуточно.

Когда Томас сообщил, что Гидеон после похорон вернулся в заповедник, я не думала, что он вернулся из-за меня. Если честно, я не знала, чего ожидать. Мы целый год хранили тайну, целый год блаженствали. Случившееся с Грейс стало нашим наказанием, нашей расплатой.

С Грейс ничего не случилось. Она сама приняла решение.

Мне не хотелось думать об этом, поэтому я с головой ушла в уборку сарая, надраивая пол, пока он не засверкал. Делала новые металлические игрушки для азиатских слоних. Подрезала кустарники, которые в северной стороне африканского вольера переросли забор. Раньше это была работа Гидеона, хотя и я умело обращалась с садовыми ножницами. Я постоянно искала себе занятие, чтобы не иметь возможности думать о чем-то еще, кроме поставленного передо мною задания.

Гидеона я встретила только на следующее утро, когда он привез на вездеходе сено в тот же сарай, где я делала лечебные яблочки, чтобы накормить слонов. Я уронила нож, бросилась к двери и уже подняла руку, чтобы помахать ему, но в последнюю минуту спряталась в тени.

И правда, что я ему скажу?

Несколько минут я наблюдала, как Гидеон выгружал сено, – мышцы его напрягались, когда он складывал тюки в пирамиду. Наконец-то собравшись с мужеством, я вышла на солнечный свет.