Артур Крупенин - Каникула (Дело о тайном обществе)

Глеб несколько раз на дню вспоминал случайно увиденный в сумочке револьвер. Образ женщины, которую он когда-то так хорошо знал, никак не вязался в его сознании с содержимым ее сумки. Зачем эта штука Веронике? Как давно она носит с собой оружие? Использовала ли Вероника револьвер по прямому назначению? С какой целью? При каких обстоятельствах?

Взяв увеличительное стекло, Марио Ортис с увлечением разглядывал стопку пожелтевших средневековых гравюр. Процесс доставлял старику истинное удовольствие. Собственно, ради этого он когда-то и пришел в геральдику – Ортису еще ребенком всегда нравилось копаться в овеянных славой рыцарских блазонах, постигая ускользающий смысл гордых символов и величавых девизов.

Что он во всем этом искал? Ортис и сам не был уверен в ответе, но не мог отказать себе в удовольствии постичь дух давно утраченных времен, в которых, повинуясь девизу «Без страха и упрека», так ярко жили и с таким достоинством умирали храбрейшие из мужей. А если за счастье заниматься любимым делом иногда еще и платили, то что могло быть увлекательнее ремесла геральдиста?

Старик тщательно укутал вечно мерзнущие ноги пледом, снова взял в руки лупу и принялся разглядывать новый лист, бережно поглаживая указательным пальцем полуистлевшую бумагу. Эта коллекция когда-то досталась Ортису по наследству и была поистине уникальной. Многие гравюры, очевидно, существовали в одном-единственном экземпляре, во всяком случае, о других копиях Ортис за всю свою долгую жизнь никогда не слышал. Ни дед, ни отец иначе как «сокровищем» это собрание раритетов не называли.

Палец, привычным движением поглаживающий страницу во время чтения, застыл на месте. Несмотря на груз прожитых лет и недуги, Марио Ортис так и не утратил способности удивляться или испытывать почти что юношеское волнение.

Его сердце, и без того отстукивавшее неровные ритмы, пошло в разнос.

Старик сунул под язык таблетку нитроглицерина и с нетерпением вернулся к гравюре. Нет, все точно. Сомнений быть не могло.

«Сколько раз ни пройди мимо собора, а каждый раз дух захватывает», – подумал Бальбоа во время прогулки, с восторгом глядя на храм, красоту и величие которого не способны передать ни фото-, ни кинопленка. Это надо видеть своими глазами.

Считается, что собор построен на том самом месте, где святой Ильдефонс Толедский принял ризу из рук святой Девы Марии. Эту монументальную сцену писали все великие: и Эль Греко, и Мурильо, и Веласкес. Самому же Бальбоа больше всего нравилась версия Мурильо – там Ильдефонс выглядел не столько бесплотным святым, сколько живым человеком, что только усиливало общее впечатление от шедевра.

Священнику было известно, что имя Ильдефонс на языке готов означало «готовый к битве». Временами Бальбоа и самого себя видел этаким новым Ильдефонсом, всегда готовым к очередным сражениям за Веру.

Решив помолиться за главного городского святого, священник замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Ему в спину тут же уткнулся зазевавшийся прохожий. Бальбоа снова попытался сосредоточиться, но несостоявшаяся молитва опять была прервана, на этот раз телефонным звонком. Звонил Марио Ортис.

– Вы должны срочно приехать. Я кое-что нашел.

– Я тут все думаю, кому и зачем понадобилось выдавать себя за Гонсалеса? – спросил Маноло, наливая себе и Рохасу по чашке кофе.

– Узнай мы это, уже сегодня раскрыли бы дело.

– Как думаешь, это мог быть кто-то из тех людей, что постоянно торчали в черной «тойоте» под окнами у старика и вдобавок перерезали в доме телефонные провода?

– Почти наверняка.

– А кстати, в чем смысл этой истории с проводами? Ведь у всех же теперь есть сотовые.

– Э, не скажи. Дуарте и его супруга – люди весьма старомодные и не пользовались мобильными.

– Серьезно? Получается, их полностью лишили связи с внешним миром? Но почему Дуарте не заявил об этом в полицию?

– На то могли быть свои причины. А потом, не забывай, кто-то хотел загнать в угол одного лишь Дуарте. Его жена злоумышленников, похоже, вовсе не интересовала – ей давали спокойно уходить и возвращаться.

– Возможно, Дуарте и сам не хотел ее вмешивать, чтобы не подвергать опасности.

– Вмешивать во что?

– Например, в какие-то свои делишки.

– Ты и правда веришь, что Дуарте связался с какой-то шайкой?

– А как еще объяснить то, что случилось? Брать-то в их доме нечего.

– Ну это еще ни о чем не говорит. Старик мог знать что-то важное.

– Пако, ты веришь в эти россказни про готский клад?

– А у тебя есть другая версия?

В ответ Маноло сделал неопределенный жест и углубился в спортивную рубрику свежей газеты.

Широко распахнув дверь, Ортис предложил гостям войти. Старик выглядел намного бодрее, чем в последний раз, и весь светился. Они подсели к столу, посредине которого лежала древнего вида гравюра, в целях сохранности покрытая тонким листом прозрачного пластика.

Хозяин взял со стола увеличительное стекло в изящной роговой оправе и тщательно протер его мягкой тряпицей. Слегка поколебавшись в выборе, Ортис протянул лупу Стольцеву, видимо, сочтя его главным в троице.

– Скажите, тот рисунок при вас?

– Да, вот он.

Положив листок на стол, Ортис ткнул в него пальцем.

– Вот, полюбуйтесь! Здесь то, что нарисовали вы. А вот здесь герб, принадлежавший рыцарю из знатного французского рода, жившему в четырнадцатом веке. А теперь сравните.

Глеб, не испытывавший проблем со зрением, передал лупу Бальбоа. Ему и так было прекрасно видно, что символика герба поразительно напоминает древнеегипетский иероглиф, о котором рассказывал Диего Медина.

– Невероятно! – воскликнул Бальбоа. – А вам известно, как его звали?

– Разумеется, – просияв, ответил Ортис.

– Ну и как же?

Старик ткнул пальцем в украшенную вензелями надпись Charles de Beziers и, явно наслаждаясь моментом, произнес с нарочитым французским акцентом:

– Шевалье Шарль де Безье.

Застыв от изумления, Глеб обвел взглядом Веронику и Бальбоа.

– Де Безье? А вам не кажется, что это очень похоже на последние слова Дуарте?

– Согласна. Но как, по-твоему, современный египтолог может быть связан со средневековым рыцарем? – спросила Вероника.

– Де Безье, де Безье, – задумчиво повторил священник, будто силясь что-то вспомнить, и звучно стукнул себя ладонью по лбу. – Ну где я мог встречать это имя?

Глеб снова обратился к Ортису:

– А вы можете пояснить, что означает каждый из изображенных на гербе символов?

– С удовольствием. Я даже приготовил небольшую презентацию, – с гордостью сообщил Ортис и включил компьютер, на экране которого появилось увеличенное изображение герба.