Анатолий Степанов - В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года

― Где нора твоего гада? ― вопросом на вопрос ответил Саша.

― Какого гада?

― У которого ты на побегушках. Которому ты доносил о каждом моем шаге, одинокая скотина.

― Ты о Сереге? ― голос Петра зазвучал угрожающе. ― Ты полегче на поворотах, парень.

― Куда он уполз? Куда он мог уползти?

― А пошел ты! ― с отчаянной ненавистью выкрикнул Петро.

― Слушай меня внимательно, Петя, очень внимательно. Сейчас ты мне скажешь, где он. Я пойду туда и возьму его. Потому что он убийца и бандит, ворующий у голодных людей, грабящий израненную мою страну. А если не скажешь, я убью тебя, Петя.

― Убивай, ― согласился Петро. ― Убивай, щенок. Люди! Страна! Чем отплатили нам люди, из-за которых мы лишались жизней? Что сделала страна для того, чтобы мы достойно прожили остаток наших дней? На что нас обрекли? На это! ― Петро ударил кулаком по мешку с семечками. ― Мы сами наложили контрибуцию на страну, которой мы завоевали победу. Мы. Я инвалид войны. И Серега ― герой войны.

― Пошли, ― совсем спокойно предложил Саша.

― Куда?

― Пошли, ― Саша схватил Петра за рукав и поволок за собой.

Идти было недалеко. Солдат по-прежнему лежал на траве, и по-прежнему стояла молчаливая толпа. Саша приказал Петру:

― Смотри. ― Петр смотрел. Саша вынул из кармана записку, протянул Петру и предложил: ― Читай. Это было у него в кармане.

Петр прочитал, поднял глаза на Сашу, спросил, ничего не понимая:

― Как же так?

― А так! Твой гад спаивал его, потерявшего надежду на все, он держал его взаперти и спаивал, а сам, прикрываясь его наградами и документами, дурил головы таким, как ты, грабил, убивал!

― Как же так? ― повторил Петро. Пыхтя мотором и переваливаясь по булыжнику, приближалась большая санитарная машина. Развернувшись и рассеяв толпу, она подала задом и нависла над солдатом. Из кабины выпрыгнул мужчина в белом халате, достал папиросу, закурил.

Санитары подняли заднюю дверцу и подошли к солдату:

― Смотри. Смотри на мертвого, ― еще раз приказал Саша. Петр смотрел. ― Он просто не успел, а то бы и ты был мертвяком. Ты понимаешь это, одноногий идиот? Куда он мог уползти? Куда он уполз, Петя?

― В Нахабино у него дом. Там он все прячет.

― Адрес, Петя, адрес!

― Первомайская улица. Номера дома не помню, но он последний, ближе всех к железной дороге.

Санитары задвинули носилки с солдатом в кузов, захлопнули дверцу, и машина покатила по Кочновскому. Саша шагал вслед за ней к Красноармейской улице, и опять рядом с ним были Лариса и Алик. А Петро остался один. Он стоял никуда не глядя и ни о чем не думая.

Раскинув руки, Саша ждал на середине проезжей части, когда "джип", мчавшийся прямо на него, затормозит. Застонали тормоза, и срывающийся голос обиженно спросил:

― Жить надоело, да?

Саша обошел радиатор и, подойдя к дверце, ласково положил ладонь на лежавшую на борту руку водителя.

― Одолжи машину на часок, солдат.

― А ну от машины! ― закричал водитель.

― Тогда извини, браток, ― грустно сказал Саша и привычным манером врезал шоферу по шее. Шофер ткнулся лбом в баранку и обмяк. Саша вытащил его из "джипа", отволок к забору, прислонил и отдал распоряжение:

― Лариса, приведешь парня в порядок. Алик, позвони по 02 и скажи, чтобы передали подполковнику Звягину: Александр Смирнов в Нахабине на Первомайской улице. Ты понял?

― Я с тобой, Саша. Передаст Лариса.

Саша вскинул глаза на Алика и осознал, что спорить бесполезно. Вдвоем они влезли в "джип", и оттуда Саша спросил:

― Ты все запомнила, Лариса?

Лариса кивнула. "Джип" сорвался с места.

― Как ты с такой левой машину поведешь? ― захлебнувшись встречным ветром, прокричал Алик.

― Ручником пользоваться не собираюсь. А на остальное правой хватит, ответил Саша. Они уже выруливали на Ленинградское шоссе. Насчет ручного тормоза Саша был излишне скромен: он в принципе не пользовался тормозами. Проскочив Покровско-Стрешнево и прошмыгнув в тоннель под каналом, "джип" вылетел на уже сельское Волоколамское шоссе.

Первый раз заскрежетали тормоза на переезде через железную дорогу, недалеко от станции Нахабино. Шлагбаум был закрыт, а у путей суетились железнодорожники и люди в белых халатах. Саша криком спросил ближайшего шофера:

― Что там, браток?

― Да говорят, женщина из электрички выпала и под встречный поезд.

Саша выпрыгнул из "джипа" и побежал по путям. Через плечи стоящих вокруг глянул на нечто покрытое белым. Санитары подняли носилки. На носилках, прикрытая простыней лежала, откинув не тронутую катастрофой голову, мертвая Клава.

― Клава, ― то ли сказал, то ли позвал оказавшийся рядом Алик. Саша развернулся и рванулся к "джипу". Он уже включил зажигание, когда подбежал Алик.

― От машины! ― жестко приказал Саша.

― Игра кончилась! Ты там мне не нужен!

Алик остался у шоссе, а "джип", вырвавшись из автомобильной очереди, через буераки и канавы заковылял бездорожьем к железнодорожной насыпи. Дико воя мотором, он вскарабкался на нее, неловко подпрыгивая на рельсах, пересек пути и помчался на четвертой скорости к поселку.

Второй раз заскрежетали тормоза на пристанционной площади Нахабина. От резкой остановки "джип", пойдя боком, чуть не перевернулся. Сашу сначала кинуло вперед, затем назад. Девочка с козой на поводке со жгучим интересом смотрела на все это.

― Где Первомайская улица? ― спросил Саша.

― Сначала все время по Советской, ― девчонка указала направление, проедете, значит, Кооперативную. А вы к кому на Первомайскую-то?

― К бабушке! ― заорал Саша. ― Какая по счету Первомайская?

Девчонка в уме подсчитала.

― Так, четвертая, наверное.

"Джип" уже несся по Советской. А потом, резко повернув, по Первомайской. Издали увидев крайний дом, Саша вел машину к нему. Не снижая скорости, "джип" вышиб ворота и, в последний раз взревев, замер посреди двора рядом с милой клумбой, на которой росли анютины глазки. Саша рывком открыл дверцу и, сгруппировавшись, вывалился из автомобиля. Щелкнул выстрел. Саша был уже в безопасности: закрытый "джипом", он сидел на земле, привалясь плечом к колесу.

― Слава богу, дома! ― крикнул он во всю глотку. ― Боялся не застать!

― Ты один? ― поинтересовались из дома.

― Как видишь, ― ответил Саша и стремительным броском достиг березы, стоявшей у забора. Выстрел опять опоздал.

― Ты в половине, и я ухожу, ― предложили из дома.

― А что в моей половине?

― Посмотри, ― ответили ему, и брошенный из окна на двор глухо бухнулся круглый саквояж. Саша с отвращением смотрел на его кожаные бока. Спросил отрешенно:

― Вот за это ты людей убивал?

― Ты посмотри, посмотри, что там?

― Что ж, посмотрим, ― пообещал Саша и тут же сделал новый бросок от дерева к поленнице, на ходу подхватив саквояж. На этот раз было два выстрела.