Наталья Андреева - Пока цветет лотос

— Твоя жена кто была?

— Бизнесвумен.

— А ты, значит, не захотел лечь под каблук?

— Я хочу кисю, — вздохнул Вадим.

— Твоя теория глупа. — Я и в самом деле разозлилась. Ишь! Женщин он классифицирует! Его рассуждения — полная чушь! И я не кися! Я так и сказала Вадиму: — Я не кися.

— А кто ж ты? Бизнесвумен? — хмыкнул он.

— Я — рабочий материал.

— Нет, ты кися, — ласково сказал Вадим. — Мало того, ты красивая кися. Поэтому твой муж сделает все, чтобы оградить тебя от неприятностей. Он так привык… Ну так я останусь? Поверь, я ничуть не хуже. Я тоже умею решать проблемы, — он криво улыбнулся.

— Вадик, сегодня Степан Андреевич должен приехать, — к счастью, вспомнила я.

— Степан Андреевич? Это еще кто? — с тревогой спросил Вадим.

— Мой сын. Мы его так зовем.

— Странно… А он точно приедет?

— Да еще и со снохой. Сам понимаешь, мне будет неловко, если они нас застанут.

— Так позвони ему!

— Мы уже созванивались. Если я сейчас скажу «не приезжай», он тем более приедет.

— Но завтра я смогу остаться?

— Я тебе позвоню.

— Ты все равно у меня на крючке. Денег у тебя нет, а работа сделана. Тебе по-любому надо за нее расплатиться. Я ведь тебя предупреждал: подумай. Ты предельно ясно сказала: хочу компромат на мужа. Хочу развода. Ты определись наконец со своими желаниями.

Я молчала. Поздно уже определяться. Два трупа. Вадим по-своему понял мое молчание.

— Не будем торопить события, — с усмешкой сказал он. — Ты все равно не можешь жить без мужчины, а Воронцов сядет. Зачем кого-то искать? Вот он я, рядом, — он встал и пригладил волосы.

Я внимательно к нему пригляделась, словно примериваясь. Ростом он, конечно, пониже Воронцова и в плечах далеко не так широк. К тому же шатен, а мне всегда нравились брюнеты. Но в целом… Я вздохнула.

— Что, оценила? — усмехнулся Вадим. — Я не так уж и плох. А с деньгами буду таким же крутым, как и твой Воронцов. Поверь, с тех пор как меня вышибли из органов, я поумнел.

— А за что тебя вышибли? — с интересом спросила я.

— Дело прошлое. Не будем об этом вспоминать.

Он вдруг притянул меня к себе и поцеловал. Честно сказать, я растерялась. Еще никто не осмеливался подходить ко мне настолько близко. Пожалуй, только Борис, чтобы показать, как свалить с ног предполагаемого противника, и то моему тренеру за это руку сломали. А тут меня вообще целуют! Поскольку я не отбивалась, Вадик продолжал. Мне с трудом удалось прийти в себя.

— Все! Хватит! — Я вспомнила уроки Бориса. С маньяками иначе нельзя, а Вадик преследует меня с маниакальным упорством.

— Черт! Больно!

— Я же тебе сказала: сейчас сын приедет!

— Ладно, я подожду, — он улыбнулся.

Ох уж эти мужские улыбки! Когда я закрыла за ним дверь, то вздохнула с облегчением. Потом крепко задумалась: что делать?

Воронцов мои звонки по-прежнему игнорировал. Сначала сбрасывал, а потом и вовсе перестал брать трубку. Забился, значит, в нору. Мне стало тревожно. Он же с голоду умрет! Будет спать в холодном доме! Забудет помыться! Я уж не говорю о его работе! Совещание надо куда-то переносить!

Что бы он ни натворил, он мой муж, мы недавно серебряную свадьбу отпраздновали. Я потому и смотреть не могу на других мужчин, что с Андреем мне здорово. Как вспомню! Вот мы летим по трассе, в больницу к моей маме, которой срочно понадобилось лекарство, Воронцов, как всегда, педаль в пол, на лице загадочная улыбка, все, кто впереди, уступают дорогу, а кто не уступает, тех муж обгоняет со свойственной ему лихостью, выписывая сумасшедшие виражи. Скорость порою за двести. Он смотрит на меня и улыбается:

— Что, испугалась?

Да я ни разу в жизни рядом с ним не испугалась! Даже когда мы болтались над морем на парашюте, а ветер был такой сильный, что нас несло прямо на камни. Даже в океане, когда мы прыгнули с яхты и поплыли на остров, забыв о сильном течении.

— Я думал, нам не доплыть, — признался потом Воронцов.

— А почему же ты тогда смеялся?

— Чтобы ты не утонула. Пока я улыбаюсь, ты думаешь, что все хорошо.

Утонуть рядом с ним?! Да такое просто невозможно! Стоило мне только пожелать, и я получала все, каких бы денег это ни стоило. И каких бы усилий. Помню, как увидела в тире огромного плющевого зайца, белого, с голубыми ушами, который после двух бокалов шампанского показался мне восхитительным.

— Андрей, пожалуйста-пожалуйста! Хочу зайца!

И пули ложатся аккурат в десятку. Даже после ужина в ресторане мой муж никогда не промахивается. Какой-то мальчишка смотрит, открыв рот, как Воронцов передергивает затвор и, почти не целясь, методично громит мишени.

— На. Вот твой заяц.

Уже, почти трезвая, я торжественно вручаю его мальчишке. Он что-то лопочет на непонятном мне языке. Я прижимаюсь к мужу и счастливо улыбаюсь. Возможно, завтра мы прыгнем с тарзанки и повиснем над пропастью. Заночуем в спальных мешках на необитаемом острове. Сядем в тюрьму. Лишь бы оказаться в одной колонии и время от времени получать комнатушку для свиданий.

И я решилась. Я поеду на дачу! Пешком! То бишь на общественном транспорте, пешком туда не дойдешь, уж больно далеко. Ночью поеду, поскольку уже темно. Воронцов мне категорически запрещает ходить ночью по улицам в одиночестве. Поэтому я уверена, что в девять вечера Москва вымирает. Если я до девяти работаю, муж обязательно за мной заезжает. Мой режим — домой и баиньки, как только стемнеет. Но деваться мне сейчас некуда. Я поеду, пусть даже улицы кишат бандитами и маньяками!

Ничего тут сложного нет. Надо спуститься в метро, ехать с полчаса, потом пересесть на пригородную электричку и ехать еще минут сорок. И пешочком где-то с километр. И то там дома повсюду, не в пустыне. И фонари на улицах: у нас в поселке народ богатый, на благоустройство не скупятся. Я торопливо стала собираться. Хотела было прихватить с собой еще один пистолет, да сейф оказался заперт. Андрей пресек мои попытки вооружиться. Когда только успел, я разумеется, не знала. Пришлось ехать так, без оружия.

Уже обуваясь, я прикинула: продуктов на даче полно, просто Воронцов не умеет их готовить. В магазин мне заходить необязательно, только хлеба в ларьке прихватить. Уже хорошо. И прямиком на электричку.

Я вышла из подъезда, дрожа от волнения. Вызвать такси мне и в голову не пришло. По словам Воронцова, за рулем машины с «шашечками» обязательно сидит маньяк.

— Не вздумай ездить на такси! — не раз говорил мне супруг. — Лучше дождись меня. Или спустить в метро.

— А там нет маньяков?

— Есть всякие уроды. Но они не такие опасные, как таксисты.

— Андрей, а ты сам-то давно спускался в метро?

— Ты меня еще учить будешь! — заорал на это супруг.

Он предпочитает часовое сидение в пробках бесцеремонному нарушению своего личного территориального пространства. Воронцов большой, места ему надо много, а в метро, как известно, давка. Он говорит, что и меня там когда-нибудь раздавят, потому что я насекомое.