Алла Демченко - Александра: Чужие берега

В один прекрасный момент она осталась одна. Часы, привезенные Иваном с Англии, с их чопорным нарочитым боем, превратились в орудие пыток. Она судорожно сто раз смотрела на замершую стрелку. Под конец дня, от безделья она уже не находила себе места. В семь вечера принималась за приготовление ужина.

Она пыталась устраивать скандалы. Но даже скандалы получались какими — то вялым и скучными. Иван обнимал ее за плечи, заглядывал в глаза, нежно гладил по спине и спрашивал, что случилось на самом деле. И был при этом далеко от нее. А что она могла ответить?

Еще через пару лет она возненавидела мужа.

Антон сказал, что ей нужна свобода. И он готов дать ей эту заманчивую свободу.

Людмила встряхнула остатки неприятных воспоминаний и открыла дверцу машины. Молодой охранник, ушлый парень, оценивающе осматривая с ног до головы хозяйку, всегда вовремя поспевал помочь выйти с машины. А этот, хорошо, что ворота открыл. Я вас всех уволю, к чертям собачьим. Осталось совсем не долго.

Стрельников с непривычки долго возился на кухне, готовя что — то, наподобие ужина. Быстро сунул в духовку пиццу и взялся за салат. Он вдумчиво мелко нарезал купленные на Бессарабском рынке овощи. Невзирая на старания, кубики получались разных размеров. Критически посмотрев на салатник, он аккуратно и выловил самые крупные и еще раз прошелся по ним ножом. Теперь перец выглядел неприлично мелким. Вместо кубиков, тарелку украшали тоненькие короткие красные ленты. Перемешается и все будет как надо. Он методически открывал шкафчики в поисках соли. Точно ведь помнил, ставил на полочку. Только где та полочка?

Как женщины справляются со всем этим хозяйством изо дня в день? Или в них за плечами дополнительное образование по кухонным делам?

Кухню он не терпел с детства. Единственное что мог толково сделать — бутерброд. О мытье посуды он вообще старался не думать. Любая работа, не требующая творческого подхода, превращалась в пытку, вызывая мгновенную скуку и усталость. И так сколько себя помнит. Софья, зная эту особенность единственного внука, к домашним делам не привлекала. Нужда заставит — научится. Пока с кухонными делами отлично справлялась приходящая домработница.

Павел обвел взглядом кухню и остался довольным собой. На квадратной тарелке лежала сочная пицца, пахнущая какими — то не существующими приправами, глубокая салатница, до половины заполненная овощами, выглядела вполне аппетитно. Осталось только открыть вино и зажечь свечи. По поводу свечей он ничего не знал, а вот вино заблаговременно достал с холодильника.

Запах еды просочился в ванную. Саша набрала по — больше воздуха в легкие и окунулась с головой. Через минуту на поверхности образовались пузырьки выдохнутого воздуха.

Саша достала мочалку и налила на нее гель. Вязкая жидкость сквозь поры медленно сочилась в ванную до тех пор, пока не образовалась зеленая пахучая пена. Ей больше всего хотелось отмыться от чего-то липкого и грязного, прилипшего не столько к телу, как к душе. После контрастного душа, стало немного легче, даже в голове просветлело.

— Паша, я люблю тебя.

Саша прошептала признание, уткнувшись Стрельникову в спину.

— Я тебя тоже.

Он повернулся всем корпусом, заслонив окно, целуя ее мокрые, пахнущие морем волосы.

— Я даже не представляю, что бы делала без тебя.

— Значит, я должен быть в твоей жизни, хотя бы только для того, что бы ты знала что делать. Я буду с тобой всегда, сколько ты захочешь.

— Всю жизнь.

— Только в том случае, если сейчас поедим.

Как только Стрельников убрал посуду со стола, Саша разложила на нем два распечатанные списка, как близнецы, похожие между собой. На них были одни и те же фамилии, только в разной последовательности. На первом листке Саша напечатала фамилии со снятых ксерокопий историй болезни, которые Елена Евгеньевна так опрометчиво оставила в незапертом шкафу. Выходит, внезапная смерть Сергея Николаевича не просто ее напугала. Елена знает, кто стоит за этой смертью. И боится. От того сразу бросилась в архив. Нет документов, вроде и преступления никакого нет. Не может она отвечать за тех, кто официально не числиться за вверенным ей центром. Так — то оно, так.

Фамилий было всего семь. Саша внимательно всматривалась в незнакомые фамилии. Судя по датам, женщины поступали через месяц.

На втором листке она перепечатала фамилии со снимков, сделанных на сельском кладбище. Их тоже было ровно семь.

— Паша, я вот смотрю на эти списки и ничего не понимаю.

— Что именно тебе не понятно?

— Жили себе одинокие старушки, благотворительный фонд предложил оздоровиться.

Я просмотрела все их предыдущие выписки с поликлиник по месту жительства, с которыми они приехали в Ильичевск и могу ответственно сказать, что на здоровье они не должны жаловаться. Тогда что их привело в центр?

— Одиночество.

— В смысле?

— Саша, — Стрельников поставил тарелки на край стола и начал тщательно их вытирать, — все они одинокие, а благотворительный фонд предлагает им отличное время провождения. Вряд ли они за последние годы, где — то отдыхали, а тут такая возможность. Почему отказываться? Хотя, может, кто и отказался, только мы не узнаем о них.

— Возможно, так оно и было. Главное, что не далеко от дома, — она уловила мысль Стрельникова и теперь находила доводы, — и за квартиру не страшно. Можно вернуться домой в любой момент. Кто — то учел даже такую мелочь. И ему верили.

Стрельников расставил тарелки, потом перетер ножи и вилки. Оказалось, что кухня не такое уж и страшное занятие, если что — то делаешь для любимой женщины.

Со слов Агнессы Харитоновны, в центре всех все устраивало. Персонал обходительный, особенно Сергей Николаевич. Умел бывший подполковник нравиться женщинам. Она опять представила, как бодро входил в палату Сергей, говорил комплименты, присаживаясь в кресло, измерял давление и терпеливо слушал старые истории.

— А как их вообще лечили? Докторов в центре нет.

— Как это нет? — удивилась Саша, — Хотя, как посмотреть. Елена с Сергеем справлялись. А лечить, особо никак и не лечили. Назначали массаж и лечебную физкультуру. Правда, на ночь какую — то микстуру все принимали. Может, снотворные, может витамины. Потом все умерли. Никто не выписался с центра. Даже, если предположить, смерть пришла от старости, то как — то уж странно она пришла. Павел, что я упустила? Должен быть, какой то смысл, а я его не вижу. Может на них испытывали какое — то лекарство, которое и назвали микстурой? А?

— Это как? — теперь пришел черед удивляться Стрельникову.

— Обычно. Берут добровольцев с определенной болезнью — одним дают лекарство, другим пустышку. Проводят курс лечения. Потом проводя обследование и делают вывод о эффективности лекарства.