Михаил Учайкин - Синдром Минотавра

– Но у нее же должны были быть друзья, подруги? – настаивала Ариадна.

– Вот скажи, пожалуйста, у тебя этих друзей, подруг много? – спросил Филимон.

– Нет, у меня их вообще нет, – ответила Ариадна. – Но я совсем другое дело – долгое время жила замкнуто, почти взаперти, поэтому не было возможности для общения.

– И она тоже вела довольно замкнутый образ жизни, пока не начала работать…

– Я знаю, – вдруг встрепенулась Ариадна. – По крайней мере, одна подруга у нее имелась, с которой она могла делиться новостями и обсуждать того молодого человека. Регина… Сейчас секундочку…

Она напряглась и постучала пальцами по лбу, пытаясь вспомнить, что было написано на карточке на столе у Регины, которая утверждала, что является подругой Лилии.

– Зимина Регина Валерьевна. Референт в фирме, торгующей канцелярией. Сидит на том же этаже, где работала Королевич, – наконец выдала Ариадна.

– Это уже лучше, – согласился Филимон. – Возьмем эту Регину Валерьевну в разработку, быстренько все у нее выясним.

– Слушай, дорогой, – Ариадна подперла кулаком подбородок и внимательно посмотрела в глаза Филимону, – а ты часом не сыщик? Я хотела спросить, не полицейский?

– Нет, – рассмеялся тот. – Я владелец небольшой частной конторы, оказывающей услуги населению. А вот мой хороший друг, он, да, частный детектив. Я ему передаю информацию от тебя, а он уже ей занимается всерьез. Почему бы не помочь другу?

– Но ведь сведения стоят безумных денег? – испугалась Ариадна, представив в какую копеечку может ей обойтись ее любопытство, пусть и не праздное.

– Некоторые, да, стоят дорого, – согласился Филимон. – А эти расследования ему самому интересны. За кое-какую информацию, конечно, приходится приплачивать, например, за фотографии, но это не те деньги, чтобы о них беспокоиться.

– А у друга есть имя? – строго спросила Ариадна, припомнив, как совсем недавно ее точно так же «пытала» Ирина Иосифовна.

– Конечно, – бодро отозвался Филимон, – и он играет в нашем же театре. А зовут его Валерий.

Ариадна вспомнила последнего, кто появился на базе: маленький круглый человечек, уплетавший пшенную кашу с маслом, которую специально для него заначили, и непрерывно шутивший по поводу своей фигуры, что она у него приближается к идеальной форме – шару. А жену его почти не запомнила – высокую сухопарую даму. Та говорила только о болезнях, но не своих, а окружающих, ей почему-то это было интересно. И всем давала советы. Только Ариадне это показалось весьма скучным, и она старательно избегала общение с дамой.

– У него свое детективное агентство с кучей сотрудников, – объяснил Филимон, – много связей как в криминальном мире, так и среди полицейских. Он сам когда-то служил в полиции, а потом начались проблемы со здоровьем, пришлось с оперативно-розыскной службой распрощаться. Теперь занят частным сыском, а оставшееся время посвящает театру. И жена работает при нем, но в театре не играет. Татьяна бывший врач, а теперь вот тоже переквалифицировалась в сыщики.

– И что, для этого не надо юридического образования? – удивилась Ариадна. Хотя чему она удивлялась? Сама ведь без специального образования ведет прием в кабинете психоаналитика.

– Надо, наверное, – пожал плечами Филимон. – Но Валерик ее отправляет туда, где она будет полезна со своими медицинскими познаниями – без этого в их деле тоже никак нельзя. По сути, все, что я тебе рассказывал про девушек, ей удалось разузнать – у нее сохранились старые связи в медицинских кругах, и с ней неохотно, но делятся.

– А ты? – Ариадну продолжало разбирать любопытство, чем все же Филимон занимается.

– А я… Что я? Хватаю эти сведения с пылу, с жару, которые удалось раздобыть моим друзьям и со всех ног мчусь к тебе.

Он замолчал.

– Завтра я не смогу к тебе прийти, – грустно вздохнув, сказал Филимон. – Жена возвращается из командировки, и детей привозят домой. Я так по ним соскучился.

Ариадна почувствовало, как в носу засвербило, а глаза мгновенно стали влажными.

«Вот и кончилось твое счастье», – расстроившись, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, подумала она. Нет, тут же встрепенулась, не стоит о грустном – у нее еще целый вечер и вся ночь впереди. Ночь – это не время ожидания, а возможность попросить кого-то утром: «Вернись».

С разговорами пора заканчивать.

Ариадна первой поцеловала Филимона, если легкое, как крылья бабочки, прикосновение губами за ухом можно назвать поцелуем. Тот следом наклонился к ней и уже по-настоящему поцеловал. Она полностью растворилась в этом поцелуе, став мягкой и податливой. Ариадне казалось, когда Филимон находился рядом с ней, он не просто давал ей заряд энергии – она начинала как бы светиться изнутри.

Их губы оказывались слишком близко раз за разом, а потом словно неожиданно, даже не поняла, как, она очутилась под ним. А поцелуи Филимона стали другими – властными и совершенно незнакомыми. Ариадна отвечала ему со всей страстью, не пытаясь уйти от того, от чего и убежать-то невозможно. Она старалась не думать ни о чем, когда рука Филимона властно заскользила вниз по ее телу.

Желание отозвалось пульсирующей болью в висках. Ариадна закинула ноги Филимону на бедра.

– Надо бы кресло разобрать, – прерывающимся шепотом произнесла она. – Мне неудобно так лежать.

Тот кивнул, поднялся сам и рывком поставил ее на ноги.

– Я не стану трогать тебя руками и ласкать твое тело, пока стелю постель, – проговорил он, улыбаясь. – Я буду на тебя только смотреть. Буду видеть, как ты кусаешь губы от страсти. Буду наблюдать, как ты пытаешься сдержать стоны. Я сделаю так, что ты кончишь без моего участия.

– Шутник, – рассмеялась Ариадна.

– Шучу, – согласился Филимон, укладывая Ариадну на разобранное кресло и ложась рядом с ней.

Они оба понимали, им это сейчас обоим нужно – только близость тел и можно даже ни о чем не говорить. Его хриплое прерывистое дыхание и стоны Ариадны наполнили небольшую комнату.

– Не останавливайся, – прошептала она. – Не смей.

Но Филимон и не собирался этого делать – он медленно задвигал бедрами, почти выходил, чтобы снова резко и до конца войти. Ариадна выгнулась, почувствовав, как крупная дрожь пробежала по ее телу. Нет, еще рано – Филимон словно дразнил ее, то ускорялся, позволяя почти кончить, то снова замедлялся, играя с Ариадной. Он замер, позволяя ей немного прийти в себя, а потом снова начал двигаться, сначала медленно, неспешно, а затем все быстрее и быстрее. На его губах заиграла счастливая улыбка…

А потом они лежали рядом, и Филимон считал шрамы на теле Ариадны, он проводил по ним пальцами, чтобы запомнить каждый.

– Это шрамы, как у воительницы, от битв, – произнес он, – в которых ты сражалась с неведомыми врагами. Они доказывают твою силу и нечего их стесняться.