Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года

— В тот день мы все ноги побили, но играли весело, — заметил Юрий Михайлович, с удовольствием слушавший воспоминание. — Тогда я не заметил, а мы, естественно, играли в брюках, что разбил колено. Только дома выяснилось. Мама меня потом с пристрастием допрашивала, на какой практике калечат колени.

— Я падаю, а Степа, из параллельного класса, заметил это и специально так подкатил мяч под меня, что я упал на него.

— Это был не прострел, — согласился Юрий Михайлович, — ты упал на мяч, не тронув его рукой.

— Мы так считали, а противники считали по-своему и требовали пенальти. Тогда Темури, из нашего класса, чуть не подрался со Степой. В конце концов мы согласились, они забили пенальти, и игра закончилась вничью.

На какое-то время за столом воцарилась тишина. Рассказ был закончен, а о чем говорить дальше, не знал никто. Неожиданно тишину нарушила Маша:

— Сергей Георгиевич, а что с запеченным картофелем?

Все дружно и искренне засмеялись.

— Картофель? Он весь обуглился, пока мы играли.

Середина июня 1982 года. Начался чемпионат мира по футболу в Испании. Жизнь шла своим чередом, но чемпионат вторгался в устоявшие графики перемещения людей, менял их планы и вносил корректировки в события. В это время человечество заболевало легкой формой безумия, которую можно было не скрывать.

Обеденный перерыв приближался к концу. Сергей Георгиевич и Юрий Ильич, заведующий лабораторией научно-исследовательского института аналитических приборов, доигрывали партию в шахматы. Играли без часов, поэтому в процессе игры обсуждали разные темы, включая некоторые рабочие проблемы.

— После вчерашнего поражения наших футболистов от сборной Бразилии я не могу отойти.

— Я весь извелся, последние минуты смотреть на экран не мог, — признался Сергей Георгиевич. — Так хорошо началось — Андрей Баль забил гол, наши вели и последнюю четверть времени не дотянули. Обидно.

— Да, пропустить гол на восемьдесят восьмой минуте очень обидно, — признался Юрий Ильич. — Кто играет сегодня?

— В нашей группе Шотландия с Новой Зеландией.

Возникла небольшая пауза, ситуация на шахматной доске требовала внимания. После нескольких ходов, сделанных в напряженной тишине, Юрий Ильич неожиданно сообщил:

— Надо будет поехать в Киев.

— Я только приехал из Барнаула, — возмутился Сергей Георгиевич, — пусть поедет кто-нибудь другой.

— Это недели через две-три, — внес ясность шеф.

— Что за необходимость? — удивился Сергей Георгиевич.

— Приехал директор киевского завода аналитических приборов. Сегодня у генерального директора было совещание. Киевляне давно просят согласиться на прекращение выпуска нашего рефрактометра — взрывобезопасный корпус, много механической обработки, сложная обратная оптическая связь, сам понимаешь, что заводу его не очень выгодно выпускать. Кроме того, он морально устарел, и мы это знаем.

— А Министерство приборостроения даст согласие? — поинтересовался Сергей Георгиевич.

— В том-то и дело, что появилась возможность. Ленинградцы написали письмо на имя министра и просят провести сравнительные испытания и по результатам испытаний решить, какой прибор выпускать заводу.

— Надо полагать, что испытания выиграет их рефрактометр?

— Да.

— Какой резон киевлянам браться за новую разработку? Потом, кто разработчик, Государственный оптический институт или Специальное конструкторское бюро?

— Оптический институт, ты их знаешь. Весело проведете испытания, получите нужный результат. Мне как разработчику неудобно подписывать такой протокол, а тебе можно — рефрактометр разработан до твоего прихода в институт, потом, нужна гибкость — не уверен, что у ленинградцев все пройдет гладко. Сообразишь на месте, что видеть, что пропустить, чтобы все было достойно и приемлемо. Только тебе, Сергей, и ехать.

— Так в чем интерес киевлян? — Сергей Георгиевич второй раз задал вопрос.

— Все просто. По итогам испытаний они снимут с производства наш прибор, потом начнется подготовка производства, сдвиги сроков, выпустят опытную партию, и на этом все закончится.

— А наш интерес?

— Киевляне уже пробили в Министерстве деньги на новый промышленный рефрактометр по статье «новая техника», — с лицом заговорщика тихо сообщил Юрий Ильич.

— Тогда все ясно, — улыбаясь, произнес Сергей Георгиевич, — я даже знаю, в чем наш рефрактометр уступит. А пока они будут осваивать, мы подготовим новый прибор.

Оба игрока, довольные сложившейся ситуацией, кивнули и сдержано улыбнулись. Шахматная партия завершилась вничью. Оставалось еще время, и они принялись за новую. Ферзевый гамбит, который они разыграли, с каждым ходом накалял ситуацию на шахматной доске. Неожиданно хлопнула входная дверь в лаборатории.

— Ира, привет. Сергей на месте?

Это был голос Юры, одноклассника и однокурсника. В то время он работал в том же отделе института, но в другой лаборатории.

— Начальники играют в шахматы в кабинете Юрия Ильича, — с легкой иронией сообщила сидевшая в другой комнате Ира, сотрудница лаборатории. — Юра, тебе кофе приготовить?

— Да, Ира. С удовольствием.

Что-то в голосе Юры не понравилось Сергею. Когда Юра зашел в кабинет и поздоровался, тревога усилилась, и Сергей задал вопрос:

— Что-нибудь случилось?

— Темури умер.

Кофе пили в тишине. Никто не хотел ее нарушать. Лишь Ира спросила, сколько ему было лет.

— Тридцать два, — растерянно произнес Сергей.

— Наш одноклассник, — поторопился объяснить Юра.

Опять в тишину погрузился кабинет. Неожиданно Сергей встал.

— Юрий Ильич, мы сходим к маме Темури. Это здесь рядом. Потом вернусь.

Сергей и Юра шли к дому, в котором жил Темури, понимая всю тяжесть встречи с его мамой. Дом находился в пяти минутах ходьбы, но они шли медленно, подсознательно оттягивая момент встречи.

— Ты знал, что Темури приемный сын? — спросил Сергей.

— Да, слышал.

— А я знал с третьего класса, когда он ушел из дома. Тогда ему кто-то нашептал. Долго он приходил в себя. Помню, мы с ним сидели на скамейке в саду у школы и молчали. Потом пришла Валентина Сергеевна, ей сказали про нас. Она увела его и долго с ним говорила. Странно устроена жизнь, — продолжил Сергей, — тетя Сиран усыновила его в возрасте, надеясь, что он будет опорой в жизни, а получилось…

Уже у подъезда чувствовались суета и растерянность. Подобно броуновскому движению, подавленные случившимся женщины двигались и останавливались, чтобы перекинуться несколькими словами, и снова куда-то идти. Молодые ребята, соседи, стояли кучкой и курили. Одного из них Сергей знал, поэтому он с Юрой подошли к ним.