Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года

Передав визитку, женщина быстро исчезла в кабинете, оставив супругов в недоумении. Сергей Георгиевич посмотрел данные визитки и отдал ее Татьяне Александровне.

— Я знаю эту улицу, — радостно сказала она. — Поедем?

— Думаю, что для нас это единственная возможность. Они подробно изучали проект дома, думаю, что просто они ничего не сделают. Поехали.

В машине Татьяна Александровна спросила:

— Ты видел ее серьги?

— Я разговаривал с другой, а она сидела в противоположном конце кабинета. Потом, я записывал требования и перечень нужных документов, мне некогда было смотреть ни на лицо, ни на пальцы с ушами.

— У тебя интересно получается — пальцы с ушами.

— Не цепляйся, скажи, что увидела.

— Бриллианты, достаточно большие и качественные.

— А я видел машину, которая стояла за забором конторы, — гордо заметил Сергей Георгиевич. — Так что придется нам поддержать жизненный уровень скромных коррупционеров, оформив некий договор информационной поддержки, авторского надзора и другой кучи, которая будет стоить девяносто процентов стоимости договора.

Татьяна Александровна кивнула.

— Будем считать, что это оплата времени и нервов. Но ты не расслабляйся, — предупредила она, — нам предстоит решить еще задачу с подключением газа, а там еще круче.

Сергей Георгиевич был удивлен реакции премьера на оффшорные фокусы энергетиков. А чем лучше газовщики? Или они не завышают тарифы? И не важно, что внутренние цены на газ вот-вот сравняются с ценами в США. Захотел «Газпром» получать с населения такие же доходы, как от экспорта в Европу, так и будет. И даже лозунг красивый придуман — «принцип равнодоходности». А почему для этой «равнодоходности» выбран самый дорогой европейский рынок, а не американский или китайский — это пусть потребителей в России не должно волновать, для этого есть чиновники с умными формулировками. Хорошо, что премьер выяснил для себя простой факт — в тариф на электроэнергию включены доходы оффшорных компаний государственных чиновников-бизнесменов.

Дальше Сергей Георгиевич не стал читать коррупционные файлы, остановившись на персональных файлах, в которых хранил интересную информацию, которая могла пригодиться для книги. Файлы были распределены на две группы: в одних была информация на людей, а в других — на государства и страны.

Файлы располагались по фамилии или названию страны строго по алфавиту. Перед «Грузия» располагался файл «Горбачев», «Ельцин» впереди «Египта», «Сирия» предшествовала файлу «Сурков», а «Явлинский» опережал «Японию». Каждый файл содержал материалы текущего года, которые Сергей Георгиевич считал важными.

Фамилии очень и не очень известных людей мелькали перед глазами Сергея Георгиевича. Но название одного файла привлекло внимание своей длиной. Это был файл «Березовский — Абрамович», в котором были собраны материалы судебного процесса по иску Бориса Березовского к Роману Абрамовичу по делу компании «Сибнефть» на шесть миллиардов долларов. Березовский, обретший влияние в России при Борисе Ельцине и утративший его при Владимире Путине, обвиняет Абрамовича в том, что тот шантажом вынудил его продать по заниженной цене долю в нефтяной компании и понести многомиллиардные убытки. Слушания еще продолжались и, вероятно, закончатся в первой половине следующего года.

Но независимо от исхода дела, Березовский в определенном смысле уже нанес имиджевый урон России, нанес удар по своему заклятому врагу Владимиру Путину. Факт, что Березовский обратился в британский суд, а не в российский, в котором его дело, как он утверждает, не могло бы быть разобрано объективно.

Сергей Георгиевич не испытывал уважения ни к одному, ни к другому, считая их хапугами, которые, приобретя колоссальные состояния весьма сомнительными путями, ничего не сделали для развития России, ее промышленности и экономики. Но Березовский своими связями с криминалом, чеченскими боевиками вызывал особое отторжение и отвращение.

Сергей Георгиевич не мог объяснить причины, но желал, чтобы Березовскому было бы отказано в иске.

Сергей Георгиевич впервые был в суде. В детстве, когда жил в Тбилиси, он в день несколько раз проходил мимо районного суда, расположенного на улице, где он жил. В здание суда его, естественно, не пропускали, только иногда Сергей видел, как из ворот выезжал «воронок» с заключенными. В этот момент у ворот стояли люди, очевидно, родственники.

Естественно, что арбитражный суд отличается от обычного, но процедура получения пропуска, присутствие приставов, молчаливое перемещение сотрудников и судей в мантии создавали напряженность. В коридоре перед залом заседания висел график слушаний дел. Иск Минимущества к университету, где Сергей Георгиевич был проректором, должен был рассматриваться через десять минут.

У двери заседания никого не было, что удивляло Сергея Георгиевича. Отсутствие представителей истца его напрягало. Назначенное время прошло, а рассмотрение предыдущего по расписанию дела затягивалось. Минут через двадцать пришли двое мужчина лет сорока и женщина лет тридцати. Не обращая никакого внимания на Сергея Георгиевича, они продолжали разговор и уточняли нюансы какого-то дела, в котором им предстояло еще участвовать в тот день. По тому, как они задержались у двери зала заседания, было ясно, что они представляют истца.

Заседание началось на час позже запланированного времени. Секретарь судьи внесла персональные данные в протокол, забрала доверенности и все документы, которые стороны просили приобщить, передала судье.

Первые минуты заседания Сергей Георгиевич не мог сосредоточиться, но вопрос судьи привел его в привычное состояние:

— Вы один представляете университет?

— Да, Ваша честь. Проблема с зарплатами, мы не можем платить юристу…

— Это не имеет отношения к делу. Впредь говорите по существу, — прервала Сергея Георгиевича судья.

От истца выступила женщина — сотрудница юридического отдела, которая сообщила, что университет сдает в аренду помещение площадью четырнадцать квадратных метров.

— Университет сдает только одно помещение? — поинтересовалась судья.

— Нет, Ваша честь. Мы сдаем помещения общей площадью более пяти тысяч, — ответит Сергей Георгиевич.

Судья ничего не сказала, но удивленно посмотрела на представителей Минимущества. Какое-то время она о чем-то думала, а потом обратилась к представительнице истца:

— Продолжайте.

— Минимущество считает, что университет незаконно сдает помещение в аренду, так как не получил согласия Минимущества.