Эллери Куин - Несчастливый город. Убийца - лис

Между тем толстяк уже вовсю сражался с сумками.

— Порядок, — сказал Дэви, не расставаясь с любезной улыбкой, так обеспокоившей военных врачей.

«Атлантический экспресс» замедлил ход у вокзала Райтсвилла, чтобы герой мог сойти, и Дэви увидел громадное скопище народа. Люди смеялись, размахивали флажками, сверкали трубы военного оркестра, музыканты раздували красные щеки, наяривая что-то бравурное; отстраненный взгляд скользил по ликующей толпе без интереса… Непонятно только, почему все они такие нарядные, в воскресных костюмах — в будний-то день. Дэви даже засомневался, не перепутал ли он дату: а может быть, сегодня Четвертое июля? Определенно шум они подняли изрядный.

Поезд остановился, и ему бросился в глаза гигантский транспарант с его именем, протянутый над путями. В следующий момент он увидел Линду.

— Линни, Линни…

— Ничего не говори, любимый. Просто дай мне обнять тебя крепче.

Мисс Эйкин, библиотекарь и специалист по генеалогии, в сбившейся набок шляпке, перегнулась через дверцу автомобиля и пронзительно закричала:

— Капитан! Капитан Фокс! Поставьте вашу подпись, пожалуйста! Пожалуйста, капитан! — Дрожащей рукой она протягивала ему лист плотной бумаги и авторучку.

— Это мисс Эйкин, милый, — сказала Эмили Фокс, покусывая носовой платок.

— Для вашей коллекции, мисс Эйкин? — прогудел Тальбот Фокс. — Теперь ты занял прочное положение в этом городке, Дэви. Давай, никто тебя не укусит. Расписывайся.

— А что такое-то? — Весь этот шум смущал Дэви, и он никак не мог понять, в чем его причина.

— Мисс Эйкин хочет получить твой автограф для своей коллекции знаменитых райтсвиллцев, дорогой, — на ухо объяснила ему Линда. — Она уже многие годы собирает эту коллекцию, помнишь?

— Пожалуйста, капитан! — опять взвизгнула мисс Эйкин.

— Но, черт побери, я же не…

— Но вы должны!

— Пожалуйста, дорогой, — попросила Линда.

Дэви взял ручку из костлявых пальцев мисс Эйкин. Все это казалось ему нереальным. Очень старательно он вывел: «Дэви Фокс, капитан ВВС США».

Вереница автомобилей триумфально катилась мимо развалюх Лоу-Виллидж, сплошь изукрашенных по такому случаю гирляндами из гофрированной бумаги и флагами. Люди высовывались из окон и сыпали конфетти. Барабанщицы из Американского легиона красиво маршировали перед автомобилем героя, отбивая ритм. Дэви стоял в открытой машине, улыбался и помахивал рукой.

Пальцы Линды сжимали его левую ногу, вонзившись в больную мышцу. Он был благодарен ей за эту острую боль.

Мертвый Майерс ухмылялся ему из красной пыли аэродрома в Куньмине и подначивал: «Ну ты ас! Еще и медали, и чествование» .

« Поцелуй за меня мою маму , — выговорил мертвенно-серыми губами Бинкс с соседней койки госпиталя в Карачи. — Она живет в Кантоне, штат Огайо, давай, ты, герой зас. ый ».

«Хорошо, Бинкс, хорошо. Ради бога, мне не трудно».

Угол Слоукема и Вашингтона. Поворот…

Магазинчик Логана. «Прекрасно разделанное мясо. Свежайшая птица». В испачканном кровью переднике мистер Логан стоит на пороге, широко расставив ноги, и машет рукой.

Старый Логан, забрызганный кровью. Он все тот же. Ничего не меняется.

Невозможно.

«Ты, герой в крови и дерьме.

Ладно, Бинкс. Не волнуйся.

Скоро это закончится, и они меня забудут. Я надеюсь. Надеюсь!»

— Не могу, Лин. Просто не могу! — Дэви терзался в объятиях жены на кровати в апартаментах отеля «Холлис», которые заказал для них Комитет по встрече: нужно же капитану и миссис Дэви Фокс отдохнуть перед торжественным ленчем.

— Ну что же делать, Дэви, придется как-то… — тихонько бубнила Линда.

— Какой ужас — прием! Речи!

— Будет губернатор, Дэви.

— Я не умею произносить речи!

— Скажи немножко, только то, что сам захочешь, дорогой.

— Если я выскажу им то, что думаю, то меня… меня бросят за решетку! Линни, Бинкс не хотел, чтобы его спасали! Бинкс не хотел, чтобы я тащил его через пол-Китая! Он хотел умереть там, где его сбили японцы…

— Дэви…

— Он сделал свое дело, он знал, что он человек конченый, и он не хотел, чтобы его «спасали» и отправляли домой. Бинкс был до смерти напуган тем, что узнал на войне о самом себе. Наверное, мы… мы все такие…

— Да, Дэви. Не надо ничего говорить.

— Бинкс злился на меня. Когда нас перевезли из Куньмина в госпиталь Карачи, мы лежали на соседних койках. Перед самой смертью он так разъярился, орал на меня, обзывал… по-всячески. Он был прав! У мужчины есть право умереть, если он знает, что полностью уничтожен, ни на что не годен и боится вернуться домой…

Дэви говорил, почернев лицом от прорвавшегося потока слов, а Линни целовала его глаза, губы, плечи, руки — все его тело. Она почти не слышала, о чем он говорит.

— Ты меня слышишь, Линни? Во мне сидит страх!

— Больше тебе нечего бояться, Дэви.

— Больше! Но ведь это только начало! Линни, ты не понимаешь? Я совсем не тот, за кого ты выходила. У меня руки в крови. Я знаю, что такое убивать. Я… — И он замолчал так внезапно, что Линда встревожилась:

— Да, Дэви?

— Ох, Линни, я так по тебе соскучился.

— И я, Дэви.

Но он не это хотел сказать. Линда отстранилась и внимательно на него посмотрела. А он уже улыбался — безличной любезной улыбкой, точно так же, как на вокзале, когда он стоял на нижней ступеньке вагона, пожимая требовательно протянутые к нему руки.

Она положила его голову к себе на грудь, и несколько минут спустя он вдруг заснул.

Линда чуть придерживала его, не смея шевельнуться.

«Ох, Дэви, Дэви, от тебя почти ничего не осталось. Просто мешок с костями. Кожа усохла и потемнела и вся потрескалась, как то старое кожаное кресло, которое папа выкинул на задний двор. А глаза? Когда-то они отсвечивали такой глубокой синевой… А теперь они в сетке красноватых прожилок и провалились, как у старика.

И волосы. Еще вчера блестящая черная копна — вся в нитях седины.

Ему же двадцать два года, — подумала Линда. — Двадцать два!

Не может быть, что это только война. Есть что-то еще. Что-то… давнее».

Но эту мысль Линда тотчас прогнала прочь.

Первоначальный план Линды предусматривал обзаведение домом где-нибудь в новом квартале Райтсвилла; замысел возник сразу, как только она узнала, что для Дэви война, по всей видимости, закончилась. Линда представляла себе опрятный маленький коттедж, типичный для Новой Англии, окруженный цветочными клумбами, увитый розами и виноградом, чтобы рядом росли цветущие кусты, вишни и яблони и чтобы огород тоже был. В уме она уже обставила этот домик сверху донизу, не забыв о детской комнате. Детская стала для нее особенным испытанием. Требуется масса вещей, которые невозможно достать! Какое необыкновенное, странное и сладкое удовлетворение в том, чтобы расстраиваться из-за вещей, которые невозможно достать, для детской комнаты в доме, который даже не существует! И этот неведомый младенец, перспектива появления которого была очень, очень далекой. Ребенок, которого и вообще-то может не быть, это Линда понимала.