Владимир Першанин - Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)

— Кто тебя послал к Амиру?

— Русский.

— Зачем?

— Он попросил передать записку.

— Где она?

— Вот.

Шатоев достал бумажник. Трясущиеся пальцы не слушались. Вислоусый полицейский отобрал у него бумажник и, быстро отыскав записку, передал ее седому.

— Там деньги, — сказал он, продолжая держать бумажник открытым.

— Много? — читая записку, отозвался седой.

— Шестьдесят долларов и дирхемы…

— Так возьмите их себе. За ночную работу с такими подонками, которые продались неверным.

Вислоусый положил в карман содержимое бумажника, а Карим вдруг вспомнил, где видел это лицо. В охране Вахида Абазова!

Три месяца назад губернатор пытался провести переговоры с вождями оппозиции, и в город съехались множество вооруженных людей. Рядом с Абазовым в открытой машине сидел этот вислоусый. Керим еще тогда обратил внимание на его широченные плечи. Ходячий шкаф.

— Ты знаешь, что за человек этот русский? — спросил седой, пряча записку в карман.

— Он приехал сюда торговать. Директор какой-то фирмы.

— Ты в этом уверен?

— Н-нет, — испуганно замотал головой Керим.

Он уже понял, что седой джентльмен обладает большой властью и от него сейчас зависит жизнь Шатоева.

— Зачем же ты связался с неверным? — по-прежнему тихо и вежливо поинтересовался седой.

— Я боялся… Он мне угрожал.

— А предательства ты не боялся… Сколько он тебе заплатил?

— Пятьсот долларов.

— На таких делах ты скоро сколотишь состояние… если не споткнешься!

Седой, обернувшись, что-то сказал людям, одетым в полицейскую форму, и пошел к своей машине. Дальнейшее происходило словно в кошмарном сне. Вислоусый зашел со спины и схватил Керима за локти, прижимая их к туловищу. Торговец закричал, пытаясь вырваться, но тиски были словно железные. Второй полицейский достал из багажника «Форда» заостренный арматурный прут и, размахнувшись, с силой воткнул его в правую стопу Керима.

Шатоев взвыл от дикой боли. Оба полицейских отскочили в сторону, наблюдая за своей жертвой. Керим извивался, пригвожденный к земле метровой заточкой. Болевой шок парализовал его. Обе машины исчезли в темноте, а Шатоев продолжал раскачиваться, боясь дотронуться до страшного прута.

Собравшись с силами, он резко выдернул железку и от нового толчка боли повалился набок. На несколько секунд Керим потерял сознание. Очнувшись, стал медленно ощупывать ногу. Боль поднималась все выше, захватывая икру и колено. При свете фар он разглядел огромную черную лужу и с ужасом понял, что истекает кровью. Надо торопиться!

Обратный путь ему показался вечностью. Керим с трудом добрался до Станции скорой помощи и, оставляя кровавые следы на кафеле, без сил свалился на кушетку, покрытую клеенкой. Достав спрятанные на поясе последние двадцать долларов, хрипло попросил:

— Ради Аллаха, побыстрее! Я истекаю кровью… вопросы потом…

Прошло еще несколько дней. Шатоев исчез. Его старшая жена ответила по телефону Петренко, что муж срочно уехал и будет не скоро. Срываясь на крик, повторила:

— Уехал! Слышите? И больше не звоните.

Петренко мотался по городу, разыскивая нужных людей. Довлатов на связь не выходил. По слухам, он появлялся в Чемкаре и был на могиле Джемаль-Ходжи.

Продолжая игру в бизнесменов, они нанесли два визита своим партнерам по торговле цветными металлами, где наконец ими заинтересовались и согласились купить партию меди. Петренко кивал и в свою очередь обещал согласовать этот вопрос с московским руководством. Он даже дал звонок в столицу и десять минут обсуждал цены и условия поставки металлов.

— Бесполезно, мы уже засвечены с ног до головы. Наши торговые потуги никого не обманут, — выходя из офиса торговых партнеров, сказал Петренко.

В один из вечеров они отправились поужинать в бар. Настроение у обоих было паршивое. Висела неопределенность, на Довлатова выйти никак не удавалось, из центра поступали маловразумительные инструкции.

В баре было, как всегда, многолюдно. Возле стойки расселись длинноногие девицы в мини-юбках, а вместо компании военных за длинным столом на сей раз собрался солидный кружок бизнесменов. Отмечался юбилей какой-то фирмы.

Неожиданно Сергей заметил Ингу. Она сидела со своей темноволосой подругой в дальнем углу зала. После того первого вечера женщины здесь не появлялись, и Амелин начинал испытывать невольное сожаление, что больше не увидит журналистку.

— Посмотри, вон наши знакомые, — кивнул головой Сергей.

— Уже видел. Инга и Фарида… какие имена! Поэзия! — Петренко полистал меню, отложил в сторону. — Выпьем «Столичной»? Я слышал, водка лучше всех других напитков поднимает настроение.

Выпили по одной и по второй. Петренко острил и посматривал на девушек за стойкой. Когда заиграли медленную мелодию, Сергей поднялся со своего места и подошел к столику, где сидели журналистка и ее подруга.

— Я не танцую, — покачала головой Инга.

На столе перед женщинами стоял графинчик с водкой. В прошлый раз они пили шампанское.

— Я хотел с вами поговорить.

— Что-нибудь очень важное? — иронично уточнила журналистка.

— Не очень, но все же…

— Инга, иди потанцуй, — подала голос Фарида.

— Вас давно не было видно, — сказал Амелин, — что-нибудь случилось?

В поведении женщины с прибалтийским именем не чувствовалось кокетства. Она танцевала с Сергеем устало и безразлично, словно выполняя обязанность.

— Случилось. У Фариды погиб друг.

— Его звали Джемаль-Ходжи?

— Вы уже в курсе местных дел? — без особого удивления спросила Инга.

— Я слышал об этом человеке.

— На похороны собралось полгорода. Джемаль-Ходжи сделал много добрых дел.

— За что его убили? Хотя я понимаю, эта тема не для обсуждения в баре.

— Он не нравился многим за свою независимость. Например, прихлебателям президента. Тан-Булак его тоже не жаловал. Кричали, что он продался русским.

— Я действительно не вовремя к вам подошел, — после затянувшейся паузы проговорил Амелин.

— Да, — согласилась Инга. — Мы уже уходим…

— Если вы не против, я могу вас проводить?

— Вам придется провожать сразу двоих. Впрочем, недалеко, только до стоянки такси.

Когда они шли к стоянке, Фарида немного приотстала.

— Поболтайте без свидетелей. А я подышу воздухом.

— Какие уж тут разговоры, — пожал плечами Амелин. — Время я выбрал самое неподходящее.

— Вы с другом мало похожи на коммерсантов, — сказала Инга.

— А на кого же?

— Больше на военных. За шестнадцать лет работы в журналистике я встречалась со многими людьми. Профессии накладывают свой отпечаток. Впрочем, для окружающих это не очень заметно.

— Может, мы с вами увидимся в какой-нибудь другой день? Завтра или послезавтра?