Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка

— Теперь ты обнимаешься с Крисом, — сухо бросила однажды Елена.

В этот момент они приклеивали на кухне аппликации на детские майки, и Терри как раз подумала о том, как хорошо они проводят время. Она порылась в памяти, пытаясь вспомнить, не сболтнула ли она чего лишнего при дочери за те три месяца после разрыва с Рики. И не смогла.

— С чего ты взяла?

— Мне сказал папа. — В голосе девочки звучало осуждение. — Он совсем один.

На мгновение Терри охватил гнев, ей захотелось крикнуть: «А ты не подумала обо мне? О той, которая любит тебя и платит по счетам твоего отца, вынужденная работать до тех пор, пока не потемнеет в глазах». Но вместо этого лишь тихо сказала:

— Елена, Крис — мой друг. Он просто хорошо ко мне относится. Неужели ты считаешь, что я не заслуживаю хорошего отношения?

Елена нахмурилась.

— Я хорошо отношусь к папе. — Она отложила в сторону свою майку. — Мне надоело все это.

Вечером, когда Елены уже не было, Терри позвонила Рики.

— Что ты там выдумываешь про Криса?

— Ну отчего же обязательно «про Криса»? — с притворной невинностью удивился тот. — Почему ты думаешь, что мне вообще есть до него дело?

— Есть или нет, мы должны все расставить по местам.

— Мы уже сделали это. В суде. — И мягким вкрадчивым тоном добавил: — Ну ладно, я не могу с тобой говорить — мы играем в «блокхед». Ну, ты знаешь, в эту игру, которую так любит Карло.

С этими словами он повесил трубку.

В десять вечера Тереза отправилась к нему домой.

Двери открыла Елена. Удивленная, Терри наклонилась, чтобы обнять ее.

— Душенька, тебе давно пора быть в постели.

— Нет, — вырываясь, возразила Елена. — Папа сказал, что сегодня можно не ложиться.

Терри заглянула в гостиную и увидела Рики — перед ним на кофейном столике стояла бутылка вина и горели свечи. Терри инстинктивно обвела комнату взглядом, ожидая увидеть гостей, но по вспыхнувшему румянцу Ариаса на щеках догадалась — тот пил один. В глазах его мелькнуло затравленное выражение, тут же сменившееся недобрым блеском.

— Мы сегодня полуночничаем — развлекаемся, — развязно произнес он. — Впрочем, как и ты. Ты ведь тоже пришла развлечься, верно, Терри?

Последние слова, произнесенные свистящим шепотом, и заключенный в них откровенно двусмысленный контекст напомнили Терри о Рамоне Перальте.

Не говоря ни слова, она взяла Елену на руки, уложила в кровать и принялась читать ей вслух. Потом Терезе показалось, что девочка уснула, и она хотела было выйти из комнаты, как вдруг услышала за спиной слабый шепот:

— Мамочка, ты не останешься? Мне нравится, когда ты здесь.

Когда Терри наконец вышла в гостиную, света там не было. В темноте на нее пахнуло вином, и женщину охватило чувство тоски и тревоги, которое преследовало Терезу еще в детстве — словно она попала в западню. Перед ней во мраке сидел некто, от которого можно было ожидать чего угодно.

— Скучаешь по мне, Тер? — Голос Рики звучал невнятно и вкрадчиво. — Мы здесь совсем одни. Никакого тебе Кристофера Паже. Как и должно быть.

Она заставила себя посмотреть на него.

— Если ты еще раз позволишь себе подобное в присутствии Елены, я убью тебя собственными руками.

Терри повернулась и вышла. Когда она закрывала дверь, ей послышался за спиной смех Рики.

— Вообще-то он не пил. По крайней мере, не злоупотреблял, — рассказывала она Крису на следующий день, когда они сидели в его кабинете.

— Может, он катится ко дну? — задумчиво произнес Крис. — Я бы на твоем месте начал вести дневник. Надо записывать все его поступки.

— При условии, что кто-то поверит моим записям. С Еленой что-то происходит, Крис. Видимо, пора идти к Алеку Кину.

Крис кивнул.

— Просто необходимо.

Когда Терри уже собиралась уходить, Крис жестом остановил ее.

— Подожди минуту, — попросил он. — У меня есть к тебе разговор.

Терри послышались незнакомые нотки в его голосе. Она села и, приготовившись слушать, внимательно посмотрела на Кристофера.

Скрестив на груди руки, Крис произнес:

— Терри, мне предложили подумать о том, чтобы через два года выставить на первичных выборах свою кандидатуру от демократов в Сенат.

— Сенат Соединенных Штатов ? — явно ошарашенная, спросила она.

Крис кивнул.

— Смешно, верно? «Упадок западной цивилизации».

— Да я не о том, Крис. Просто удивлена.

— Я тоже. — Крис говорил об этом как о забавном недоразумении. — Когда мне позвонил Уолли Мэтьюз, я решил, что ему снова нужны деньги. Но ошибся. Ему по каким-то причинам потребовался я сам.

Терри некоторое время молча разглядывала его.

— Крис, а ведь ты будешь неплох в этой роли.

— То же самое сказал мне Уолли, — сухо произнес Крис. — По его мнению, я уже дважды знаменит: во-первых, дело Ласко, во-вторых — Карелли. Кроме того, он заметил, что для победы потребуется как минимум семь миллионов, а они у меня есть. Не правда ли, замечательная система? — Он говорил все более серьезно. — Отчасти это объясняется тем, что есть люди, которым нужен независимый кандидат от Джеймса Коулта-младшего. Коулту гарантирован пост губернатора.

В очередной раз удивившись, Терри вдруг ощутила какое-то беспокойство. Примерно одного возраста с Крисом, Джеймс Коулт был известен в политических кругах демократического толка. Богат, тщеславен, но существовало и еще одно обстоятельство, немало способствовавшее укреплению его авторитета. Его отец, сенатор, выходец из южной Калифорнии, обладал редким даром покорять людские сердца, он был фигурой, весьма почитаемой в обществе, и только смерть помешала ему выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах. Большинство местных политиков, таких, в частности, как честолюбивый окружной прокурор Маккинли Брукс, считались сторонниками Коулта, так что Крису не приходилось рассчитывать на легкую победу.

— А чем Уолли объясняет необходимость выдвижения независимого кандидата? — поинтересовалась Терри.

Крис пожал плечами.

— Тем же, о чем судачат в кулуарах и другие активисты-демократы. Тем, что у Джеймса Коулта за обаятельной внешностью скрывается существо, коварное, как змея, и начисто лишенное принципов. Уолли считает, что я мог бы стать своего рода противовесом.

Терри пыталась понять, откуда в ней зародились вдруг ощущение утраты и дурное предчувствие. До сих пор они с Крисом никогда не говорили о будущем. Пока суд окончательно не решит вопрос с опекунством, нечего было и мечтать о том, чтобы жить вместе, даже если бы они и захотели этого.

— И ты всерьез рассматриваешь такую возможность? — робко спросила она.

— Представь себе, да — к своему собственному изумлению. После дела Ласко я решил никогда больше не соваться в политику. Но когда позвонил Уолли, я вдруг понял: мне есть что сказать людям, и я знаю, как сказать, чтобы мои слова возымели некий эффект. И это может оказаться для меня последним шансом, понимаешь? Конечно, я не думаю, что Джеймс Коулт придет в восторг, узнав о моем решении. — Крис посмотрел в окно. — В мои годы начинаешь задавать себе вопрос: а для чего ты, собственно, живешь? Я всегда говорил себе, что у меня есть Карло, и ни о чем другом я всерьез не задумывался. Но пройдет еще два года, и Карло уедет учиться.