Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка

В дверь постучали.

— Это папа. — Терри вымученно улыбнулась. — Тебе пора.

— А вот и моя принцесса! — восторженно воскликнул Рики, сгреб Елену в охапку и, повернувшись к Терри, спросил: — Ты собрала ее вещи?

Не говоря ни слова, Терри протянула ему чемодан.

— Мне нужен чек, — сказал он. — На полную сумму.

— Но ведь сегодня еще не первое число, — попробовала возразить Терри.

— Неважно, мне нужны деньги, вот и все. — С этими словами он поцеловал Елену в щеку. — Я обещал Елене сходить с ней в кино, кроме того, у нас мало еды.

Девочка наблюдала за ними со смятением и страхом в глазах. Терри только подумала, что в аду должно быть уготовано специальное место для отцов, которые заставляют своих детей переживать за них.

Тереза взяла сумочку и выписала ему чек.

— Вот и чудно, — радостно произнес Рики. — Мы ушли.

Держа Елену на руках, он поспешно вышел за дверь.

Усилием воли Терри заставила себя подойти к окну, и только когда их машина исчезла из виду, поднялась в свою старую спальню и затворила за собой дверь.

На другой день вечером Тереза пришла к Крису. Карло уже спал.

Не включая света, они стояли, обнявшись, в темной комнате, потом Терри взяла его за руку, и они поднялись к нему в спальню.

Они разделись, не спуская глаз друг с друга, и легли под прохладные простыни. Их тела не соприкасались.

Потом он привлек ее к себе.

Казалось, Крис давно знал ее. Не было ни страха, ни торопливости, ни перевозбуждения. В последний момент, перед тем как окончательно слиться с ним, Терри с оттенком горечи подумала, что Кристофер Паже познал на своем веку слишком многих женщин, чтобы чувствовать так же, как чувствовала она.

Но потом все стало неважно.

Его губы и руки скользили по лицу Терезы, ее соскам и телу, останавливаясь, чтобы она открывала для себя собственное тело и у нее замирало сердце. Так продолжалось до тех пор, пока она не дела Крису понять, чтобы он вошел в нее.

Ощущение захватило и потрясло ее.

Время остановилось. Сознание атрофировалось. Терри хотела одного — чувствовать его в себе сильнее и глубже. Ее тело напряглось, неистово прижимаясь к телу любовника. Ее сотрясла дрожь. А потом из груди вырвался крик, которого она сама испугалась, — крик страсти и освобождения.

— Останься во мне, Крис, — прошептала Тереза, — останься. — А в следующее мгновение Крис тоже достиг вершины наслаждения.

Он молча обнимал ее.

Терри ни о чем не могла думать, она только ощущала — легкий ветерок из окон, шелест листвы и отдаленный городской шум. Звук сирены, предупреждающий суда о наступающем тумане, вернул ее на землю — у нее отняли ребенка, привычная жизнь кончилась, вдобавок она лежала в темной спальне в чужом доме. Словно прежней Терезы, жены и матери, больше не существовало, а эта другая женщина не знала, кто она и где оказалась.

— Я понимаю — ты чувствуешь себя потерянной, — прошептал Крис, как будто читая ее мысли.

— Да, это так, — просто ответила она.

Крис крепче прижал ее к себе. Уже близился рассвет, когда в его объятиях Терри заснула.

В дальнейшем Крис старался сделать все от него зависящее, чтобы в отсутствие Елены скрасить жизнь ее матери.

Тереза любила гулять. По выходным, когда она не встречалась с Еленой, они с Крисом катались на его кабриолете с открытым верхом, под льющуюся из стереомагнитофона музыку (тогда Терри с удивлением узнала, что Паже нравится «Джин Блоссомс», РЕМ и «Спин Докторс»). Проехав по мосту «Золотые ворота», отправлялись на пляж в Марин-каунти. Осматривали художественные галереи, расположенные на Хейз-стрит, поскольку оба были поклонниками современного искусства. В детстве Терри часто представляла себя балериной, и Крис повел ее на балет. Он отдавал ей свое время без оглядки на собственные дела и обязанности. Жила Тереза в фешенебельном районе Ной-Вэлли, где сняла светлую пятикомнатную квартиру, которую позволяли ее средства.

Что касается Карло, то он был слишком уверен в незыблемости собственного положения, чтобы присутствие в доме Терри раздражало его. А с Еленой у него сложились приятельские отношения. Временами Тереза настолько отдавалась своему чувству к Крису, что это пугало ее, однако Елена неизменно возвращала ее на землю. «Родительские» выходные она целиком посвящала девочке, с Крисом они проводили лишь несколько часов и только тогда, когда его сын был дома. В присутствии дочери Терри не позволяла себе даже прикоснуться к Кристоферу. Елена почти не разговаривала с ним, несмотря на то что тот отличался мягким и покладистым характером. Она злилась на мать, которая, даже оставшись без нее, не прервала связь с Паже. Это была работа Рики: он дал ясно понять Елене, что Крис — враг, причиняющий ему боль. С Карло же дело обстояло иначе: к вящему изумлению Рики, девочка обожала его.

— Карло! — пронзительно кричала она с порога и бросалась в дом искать его. Столь пылкое проявление чувств забавляло Карло и в то же время приводило его в недоумение, поскольку, как он признался Терри, считал, что перестал быть обаятельным ребенком, выйдя из детсадовского возраста.

— По-моему, это не совсем так, — с улыбкой возразила Терри. — Что касается Елены, у тебя есть все, что нужно, — лицо без морщин, деньги, чтобы покупать ей мороженое, и уйма времени, чтобы с ней играть.

— Это точно…

Карло относился к капризам Елены терпимо и снисходительно. Он носил ее на плечах, уступал в играх, знакомил со своими приятелями, которые заходили к нему, чтобы сыграть в пул. [9] Род бильярда. Однажды, когда Карло и его рыжеволосая приятельница Кэти читали Елене книжку, девочка окинула Кэти взглядом собственницы, поудобнее устроилась на коленях Карло и объявила:

— Мы с Карло собираемся пожениться, когда мне исполнится двенадцать лет.

Карло взглянул на часы и сказал, обращаясь к Кэти:

— В твоем распоряжении осталось ровно пятьсот семь тысяч сто тридцать часов и восемнадцать минут.

Елену это вполне устраивало. Через несколько дней, когда Карло пребывал в особенно великодушном настроении, он повел Елену в парк, неподалеку от дома. Терри видела их из окна: высокого симпатичного подростка в бейсбольной кепке и девочку с растрепанными волосами, которая, едва достигая ему до пояса, старательно держала спутника за руку. Казалось, Карло, в отличие от Терезы, а возможно, и Криса, каким-то образом удается заставить девочку забыть о ее дурном настроении.

Терри наблюдала за ними с тихой радостью, поскольку в последнее время дочь (если не замыкалась в себе) была в таком озлобленном состоянии, что Терри теряла над ней всякий контроль.

Сначала это были лишь случайные вспышки гнева, как реакция ребенка на разрыв родителей. В другое время она всецело предавалась своим любимым занятиям: стучала по клавишам электрооргана, рисовала акварелью, бесстрашно карабкалась по всевозможным лестницам, установленным на детской площадке (лишь выражение безмятежной радости на лице девочки не позволяло Терри заставить девочку спуститься на землю). От матери Елена унаследовала отменную реакцию и удивительную цепкость. Когда они вдвоем играли в «джэкс», [10] Игра, в которой надо в установленном порядке передвигать т. н. «джэкстоунз» — каменные или иные фишки, — одновременно стучать мячом о землю. девочка проявляла чудеса сноровки, умудряясь схватить металлические шарики еще до того, как мяч коснется земли дважды. Но временами этот обычно уравновешенный ребенок становился неуправляемым. Она не обращала внимания на уговоры и в ярости разбрасывала игрушки. Заявляла матери, что ненавидит ее квартиру, и требовала позвонить отцу, потому что тому одиноко. Словом, всячески давала понять, что в разводе виновата мать.