Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы

В глазах у меня зарябило. Он завел свою шарманку снова, высказав на этот раз предположение, как и каким именно образом убрали Недлингера. Он сказал, что убийцу, кем бы он там ни был, наверняка ждала машина в Бербанке и что он соскочил с поезда именно там. Что она уже ждала его, и они отправились в двух разных машинах, в одной из которых находился труп, к определенному месту, где уложили труп на рельсы. По его расчетам, ей вполне хватало времени добраться до Бербанка, а затем вернуться домой и даже еще успеть купить по дороге мороженое. В аптеке она появилась в десять двадцать. Он даже это проверил. Он ошибался только в одном — в способе, но вообще настолько был близок к истине в своих рассуждениях, что губы у меня онемели, и я долго не мог выговорить ни слова. Так крепко я сжимал их, чтоб не вскрикнуть…

— Ясно, Кейес. Ну и что же вы собираетесь предпринять?

— Так… Нортон собирается выманить ее из норки, дать ей возможность предъявить иск. Это меня устраивает. Он хочет покопаться в прошлом покойного, узнать, что привело его к самоубийству. Это меня тоже устраивает. Я же собираюсь вплотную заняться вдовой. Следить за каждым ее шагом, каждым движением. Я хочу знать про нее как можно больше. Рано или поздно, Хафф, этот парень объявится. Они должны встретиться. И как только я узнаю, кто он, держись!.. А она пусть себе подает в суд. И как только предстанет перед ним в качестве свидетеля, будь уверен, Хафф, я заставлю Нортона скушать все это до крошки. И он ответит за каждое свое слово, и полиция тоже. О нет, я так просто не сдамся!

Он держал меня на крючке, я понимал это. Стоит Филлис сорваться во время свидетельских показаний, потерять голову, и все может окончиться бог знает чем. А если она не подаст в суд, выйдет еще хуже. Ее отказ от денег будет выглядеть сверхподозрительно. Даже полиция насторожится. Я боялся звонить ей, ведь ее телефон наверняка прослушивается. В ту ночь я занимался тем же, что и предшествующие две, — пытался напиться. Я осушил целую кварту коньяка но без должного эффекта. Ноги стали ватными, в ушах звенело, а глаза по-прежнему сверлили тьму, и мысль работала непрестанно в поисках выхода. Что делать?.. Я не знал. Я не мог спать, не мог есть. Я даже не мог напиться.

Филлис позвонила на следующий день. Вечером, вскоре после обеда, как только ушел филиппинец. Какую-то долю секунды я даже не решался снять трубку, хотя понимал, что надо.

— Уолтер?

— Да. Ты где? Дома?

— В аптеке.

— Ага, уже лучше. Какие новости?

— Лола ведет себя так странно, я даже не хочу звонить из дому. Приехала сюда, на бульвар.

— А что с Лолой?

— Истерика, наверное. Нервный срыв. Смерть отца сильно на нее подействовала.

— Может, дело не только в этом?

— Да нет, не думаю.

— Ладно. Давай выкладывай все, и побыстрей. Что происходит?

— Много чего. Я боялась звонить. Не могла выбраться из дому до похорон и…

— Похороны были сегодня?

— Да. После слушания дела.

— Что еще?

— Завтра должны вскрывать сейф мужа. В присутствии адвоката. Говорят, так положено. На случай, если возникнут споры о наследстве.

— Все правильно. Полис там?

— Да. Положила неделю назад.

— Что ж, пока все идет по плану. Где это будет, в конторе твоего адвоката?

— Да.

— Тогда отправляйся туда. Там будет еще налоговый инспектор. Ему положено присутствовать. Они найдут полис, и ты передашь его адвокату. Попроси предъявить от твоего имени иск. Это самое главное, остальное потом.

— Предъявить иск?

— Да. Погоди минутку, Филлис. Тут есть одна деталь, но только не говори адвокату, во всяком случае пока. Они не собираются платить…

— Что?!

— Не собираются платить.

— Но ведь они должны!

— Они считают, совершено самоубийство. Ждут, что ты подашь в суд. И пока суд не вынесет решение, не заплатят. Только ты сейчас ничего не говори адвокату, он сам потом узнает. Пусть подает в суд, а ты ему не перечь. Придется немного ему заплатить, зато это наш единственный шанс. И еще одно, Филлис…

— Да?

— Мы не можем больше встречаться.

— Но я хочу тебя видеть!

— Мы не должны встречаться. Они считают, что это самоубийство, но все равно будут настороже. И если засекут, что мы встречаемся, докопаются до истины. Так быстро, и опомниться не успеешь! Станут ходить за тобой по пятам, следить и вынюхивать, поэтому не только видеться, но и звонить мне не надо, только в самом пожарном случае. Да и то не из дому, а из аптеки. Причем не из одной и той же все время. Поняла?

— Господи! Да ты, похоже, напуган до смерти!

— Напуган. И даже очень. Им известно больше, чем ты думаешь.

— Значит, мы действительно в опасном положении?

— Надеюсь, что нет. Но надо соблюдать крайнюю осторожность…

— Тогда, может, мне не подавать в суд?

— Наоборот, ты должна подать. Иначе нам крышка.

— О-о… Да… Хорошо. Понимаю.

— Подавай. Но смотри, будешь говорить с адвокатом, взвешивай каждое слово. Не ляпни лишнего.

— Хорошо… Ты меня не разлюбил?

— Конечно, нет. Ты же знаешь.

— Ты обо мне думаешь? Все время?

— Все время.

— Ну а еще какие новости?

— Вроде бы никаких. У тебя все?

— Да, думаю, да.

— Тогда давай прощаться. А то вдруг еще кто-нибудь ко мне зайдет.

— Ты так говоришь, словно хочешь от меня отделаться.

— Нет, просто здравый смысл.

— Ну ладно. Сколько это еще продлится?

— Не знаю. Возможно, долго.

— Умираю, до чего хочу видеть тебя!

— Я тоже. Но мы должны быть осторожны.

— Что ж, тогда пока?

— Пока.

Я повесил трубку. Люблю я ее, как же, как кролик любит змею. Этой ночью я сделал то, чего еще никогда в жизни не делал. Я молился.

Примерно через неделю после этого Нетти влетела ко мне в кабинет и быстро захлопнула за собой дверь.

— Там опять мисс Недлингер. Хочет вас видеть, мистер Хафф.

— Задержи ее на минутку. Мне надо сделать звонок.

Она вышла. Я позвонил. По какому-то совершенно необязательному делу. Просто нужно было время, чтобы взять себя в руки. Я позвонил домой и спросил филиппинца, не звонил ли мне кто. Он сказал, что нет. Тогда я попросил Нетти впустить Лолу.

Да, она сильно изменилась с того последнего раза, что я ее видел. Тогда она была ребенком. Сейчас передо мной стояла женщина. Возможно, так казалось из-за черного платья, но и по лицу было видно, что пережила она немало. Я чувствовал себя последним подлецом, но тем не менее пожал ей руку, усадил, спросил, как поживает миссис Недлингер. Она сказала, что хорошо, невзирая на все печальные обстоятельства. А я сказал, что это просто ужасно и что я был просто потрясен, узнав обо всем.

— А как мистер Сачетти?

— Давайте не будем говорить о мистере Сачетти.

— Мне казалось, вы друзья.