Сергей Качуренко - Восьмая поправка

– Это как?

– А так. Там никто никому ничего доказывать не будет. Пока человек сам не поймет.

– А если не поймет?

– Значит так и будет. Там, прежде всего, учитывается свобода человека. Но я не согласна с тем, что человек мучается из-за своих действий и при этом не меняется. Раз он осознает вину, значит, слышит зов совести. Поэтому рано или поздно найдет в себе силы, что-то изменить. Понимаешь, само страдание – это предвестник изменений, дающий человеку нужные силы. То есть нельзя до бесконечности наступать на одни и те же грабли. Ты или голову себе расшибешь, или опомнишься. Ну, и, в конце концов, человек же не один-одинешенек на белом свете. Кто-то же есть рядом?

– Не всегда рядом оказываются те, кто подскажет, – заартачился я. – Чаще бывает так, что проступок человека только осуждается. Ему навешивают соответствующий ярлык и выталкивают из круга общения.

– Да уж. Мы привыкли обращать внимание на кого-то, а своих изъянов привыкли не замечать…

Потом поговорили о Никифорыче и о том, какие действия генерала могли вызвать такой резонанс и привести к трагическим последствиям. Параллельно я позвонил Молодязеву и Черноуху – сообщил о смерти генерала.

Ну, и напоследок жена рассказала о том, как живут в своих семьях наши взрослые дети. Оказалось, что пока их папа вояжировал по южным областям страны, сын получил новую ответственную должность на фирме, а дочь с мужем решили улучшить жилищные условия и подыскивают более просторную квартиру.

Потом из кухни перекочевали в спальню. Посмотрели полуночный выпуск новостей и улеглись спать.

Рано утром Оля уехала в редакцию, а я остался дневалить по хозяйству. Усталости, как и не было. Настроение нельзя было назвать приподнятым, но зато не ощущалось вчерашней душевной тяжести, которая могла привести к общему безразличию и закончиться упадком сил. Предвкушение завтрашней поездки и мысленные наброски плана расследования запустили механизм внутреннего баланса и четкий ритм обычного рабочего состояния. Но на первом плане были мероприятия по дальнейшей реабилитации себя в глазах супруги. После длительного отсутствия хотелось восстановить репутацию домохозяина.

Для начала позвонил родителям и погулял с Клёпой. Потом сходил на рынок и купил все необходимое, чтобы порадовать жену своим фирменным борщом. Параллельно реализовал и первый пункт плана предстоящей операции – купил новый пакет подключения и установил его в телефоне, купленном еще в Одессе. Потом послал «маячок» Волощуку, на что он моментально откликнулся коротким СМС-сообщением: «Машина на нашей стоянке, ключи у дежурного».

А когда вернулся домой, то сразу приступил к приготовлению борща.

Хочу сделать краткое отступление и попросить читательниц о снисхождении. Я не привык придерживаться классических рецептов и строго соблюдать очередность технологических операций. Просто люблю готовить. Ну, и кушать, конечно.

Пока варился бульон из свежей свиной лопатки, почистил и измельчил свеклу, морковь и лук. Дальше протушил свеклу до полуготовности в томатном пюре с добавлением постного масла, сахара и соли. Можно использовать и томатную пасту, но тогда меняется вкус и может появиться излишняя кислота. Морковь и лук обжарил до румяной золотистой корочки. В готовый бульон погрузил очищенный и порезанный крупными кусками картофель, а когда он несколько минут проварился, добавил тушеную в томате свеклу. Потом нашинковал капусту и тонко порезал сладкий болгарский перец. Теперь осталось все это забросить в кастрюлю и туда же добавить обжаренные овощи. Для завершения всей этой стратегической операции под названием: «Южно-украинский борщ» оставалось положить в кипящую благоухающую смесь несколько лавровых листков и мелкорубленую зелень.

Чтобы снять пробу, решил не скромничать. Дав прокипеть и отстояться готовому борщу, с удовлетворением и наслаждением умял объемную миску своего творения, добавив туда сметану и толченый чеснок.

Около часа дня домой вернулась Оля. С удовольствием отобедав и похвалив мои старания, она сообщила, что сдала статью и теперь чувствует себя свободной. И тоже предвкушает поездку в Луцк.

Теперь, когда чувство выполненного долга было подкреплено благодарностью, я мог заняться машиной. Заказав такси, съездил на Багговутовскую и беспрепятственно перегнал ее на автостоянку возле дома.

Остаток дня каждый из нас провел, занимаясь своими делами. Попутно были собраны необходимые для поездки вещи. А ближе к ужину неожиданно вышел на связь Сан Саныч Саечкин. Батон позвонил на номер домашнего стационарного телефона. Первой сняла трубку Оля.

– Здравствуй, Сашенька, – радостно воскликнула она, а я сразу определил, с кем так разлюбезничалась моя супруга. – Я так за тебя рада. Сережа столько о тебе рассказывал. Спасибо за помощь. Очень хочу тебя повидать. Ладно, даю Слона.

– Здравия желаю, отче, – отчеканил я, выхватив из рук жены трубку. – Чувствовал, что ты позвонишь.

– Предчувствие тебя не обмануло. Вот решил засвидетельствовать почтение – хоть голоса ваши услышать. Удовлетворен – голоса бодрые и решительные. Не то, что у некоторых одесситов, испытывающих послестрессовый синдром. Юрка Молодязев с утречка забегал. Но я-то его понимаю – после подобных встрясок всегда так бывает. О генерале вашем мне рассказал, Царство Небесное. Я уже и панихиду отслужил. Значит, не отступает вражина? Чувствую, что ты уже «вписался» в эту тему. Куда-то ехать собираешься?

– Точно так, – подтвердил я и, соблюдая режим конспирации, добавил. – Собрались с женой в Луцк. Проведать ее родителей.

– Я понял, Серый. Только, пожалуйста, держи меня в курсе. Неспокойно как-то. Если сложно будет самому, то пусть Оля звонит. Ну, в общем, с Богом.

Распрощавшись с Батоном, положил трубку и увидел настороженные глаза жены.

– Саша не просто так позвонил, – серьезно сказала она. – Сам же говорил, что у Батона «чуйка» стопроцентная. Он знает, за кого надо молиться. Завтра по дороге подвезешь меня к нашему собору. Надо хоть на минутку зайти.

– А мне что не надо?

Она посмотрела на меня так же, как во время вчерашнего разговора.

– Прости, родной. Конечно же, мы пойдем вместе.

Проснувшись рано утром, отвез собаку к родителям, которые живут неподалеку. А около восьми утра мы подъехали к церкви.

Внутри было тихо, прохладно и спокойно. С десяток прихожан ожидали начала утренней службы. Жена купила в иконной лавке свечи и поставила их к иконам у алтаря. Пахло углем и ладаном.

Я ощутил знакомое чувство, которое уже несколько раз испытывал в жизни. Впервые это случилось после просмотра фильма Тарковского «Андрей Рублёв». Тогда я учился в пятом классе, а параллельно занимался в Луцкой художественной школе. Наш преподаватель живописи организовал для учеников закрытый просмотр фильма, потому что в те годы он был запрещен для общего показа. Я был поражен увиденным и пытался поделиться впечатлениями с друзьями, но, увы, единомышленников не нашел. Все были заняты своими проблемами, более свойственными советским школьникам, да и я со временем остыл, находясь под влиянием духа того времени.